Горы повержены

Горы повержены оземь.  Сжигая пыль –
разве возможно оставить её в живых? –
смотришь в меня, и горишь, и зовёшь ковыль,
словно он сможет утешить тебя, шепча…
Слово бессильно за обликом палача,
и бесполезен любой огнекрылый стих.

Сколько ни жди, ни терзайся, ни пой псалом –
счастья в неволе отчаянно не найдёшь:
лава, стекаясь в ладони, сжигает дом
и засыхает на тонкой каёмке губ,
ветер отчаянный яростен, зол и груб,
только я вечно клонюсь до твоих подошв.

Даже не выдержав ярости, где зола
скроет останки от непокоренных книг,
слушай меня, говори же со мной – до дна.
(верю теперь и горчайшим твоим речам!)
Слышишь, огонь так давно растопил очаг,
что охладеть не поможет чужой родник,

что неразрывны луны, что весь июнь –
слушай меня, я прошу! – что до грани снов
шёл, задыхаясь, и гасли спирали рун,
жжёным железом тяжёлый ковался шаг,
кто-то кричал (кто, не помню), и жгло в ушах,
и разрывался мир без своих основ.

Слушай меня, говори, замедляя речь…
Большего?
Я ничего уже не прошу!

Пламя гудит, закрывая полночный шум,
горы повержены.

Поздно – предостеречь.