Прекрасная болезнь души

        Так случилось, что после восьмилетнего ожидания,   в июне  2009 года я   получила разрешение  на постоянное место жительства  в Германии. Город Штутгарт принял гостеприимно: выделил место в общежитии  со всеми удобствами и практически без соседей  (они заселятся  позже).      
     Да, такие бы условия в советские студенческие годы, где в одной комнате зубрили, отдыхали, болтали, собирались на танцы до 20 соседок...

     Одно плохо - оглушающее, изматывающее одиночество, которое настигает по ночам. Перечитала – проглотила все книги, оставленные предыдущими жильцами (спасибо им). С жадностью набрасываюсь на местные газеты и журналы, которые приносят в общежитие  на русском  и на немецком  (перевожу со словарём), понемногу вхожу, внедряюсь, врастаю в новую жизнь...
   
    Честно сказать, неважнецки врастаю, потому что тоска и депрессия не оставляют, а от них  (есть прежний опыт)  – одно средство – стихи... В основном, ночные стихи, которые приходят во сне, и надо успеть их записать... Но  что там мои стихи, - это просто  необходимость выплеснуть накопившиеся  эмоции...
     Дома  (в России) на  прикроватной тумбочке у меня всегда лежала стопка  сборников  стихов Б.Пастернака, М.Цветаевой,  Н.Рубцова, других любимых поэтов, не таких знаменитых, но тоже  замечательных - брянских  поэтов - земляков... Увы, в  чемодан  книги не вместились, а доступ в городскую библиотеку без документов пока невозможен.

    И вдруг... Со мной в жизни уже не раз бывало: такое «вдруг»  неожиданно меняло настроение, окружающий мир, да и, пожалуй, определяло дальнейшую  судьбу... 
     В очередном номере русскоязычной  газеты  «Известия Баден-Вюртемберга»  (я его храню до сих пор)  на весь разворот - материал, посвящённый  памяти  три года назад ( в 2006 году)  ушедшей из жизни ленинградки-петербурженки Ольги Бешенковской:  литератора, поэта, журналиста, редактора, которая с 1992 года жила и творила в Германии, в г. Штутгарте.
 
   Даже по прошествии нескольких лет я совершенно точно помню, какое потрясение  тогда испытала. Всё, что я читала и перечитывала из опубликованной подборки стихов  незнакомой дотоле  поэтессы (нет, всё таки – Поэта),  легко, уютно, удобно, без зацепок и шероховатостей ложилось в давно подготовленное ложе моего сознания, моего сердца, моих чувств:
    
      Уходя -  не медли, уходи –
      Или мозг взорвётся в одночасье...
      Господи, какое это счастье,
      Если только юность позади.
      А теперь и Родина... В груди,
      Как в стране, - разруха междувластья.
      И куда мы каждый со своим
      Скарбом скорби...
   
   Ну, да – это и про меня, сегодняшнюю, тоже...    Помню  восхищение, которое, впрочем, не оставляет меня до сих пор:  как можно так  точно,  и, кажется, безо всякого усилия  найти нужные слова, нужные образы  (откуда она, О.Бешенковская, их брала?):

      Как проста в России нищета:
      Нету хлеба – понимай буквально...

(Действительно, в детские годы, когда умер отец, в доме дорожили каждым кусочком хлеба).
 
      Блюдо ослепительно овально,
      Как ночного тела нагота…

(Какое  неожиданное, но художественно- зримое  сравнение!) 

     Или:
 
     Интеллигенты советской поры
     в серых пальто соловьиной невзрачности... 

(А ведь соловей, небольшая, серенькая птаха, но – голос, но – талант! Метафоричность – поразительная!)
   
      ... Интеллигенты советской поры
      слушали ночью «Свободу» и Галича,
      спали, готовы взойти на костры,
     - было ли это? Да, Господи, давеча!..
    
      Зависть и злоба, возня за чины.
      Вот ведь: свободны, согреты и денежны...
      Хоть на четыре кричи стороны:
      где же вы?
      ......       Где же вы?
      ............              Где же вы?
      ................                Где же вы?..

  Да, согласна, как только «свободны, согреты и  денежны» – значит известность, слава – пресловутые «медные трубы» -  тут соловьи улетают, и на их место – сороки ли, вороны, -  всё одно... В нескольких  строчках – целая философия...

    Запоминались её стихи безо всяких усилий. Может быть потому, что мы  были практически ровесницы с Ольгой Юрьевной, и мир нами воспринимался  одинаково.  К тому же, я  люблю не просто умные, но мелодически выстроенные строчки, и в них нечто  большее, чем рифмованные мысли...

    Прошло где-то с полгода, и я случайно (опять его величество – Случай!) оказываюсь  в штутгартском  поэтическом клубе, на вечере, посвященном творчеству  О.Бешенковской.  Получилось замечательно: принесла деньги, чтобы заплатить  взнос за участие в работе Клуба, а увидела книги Бешенковской  (в магазинах, увы, -  их  нет), и сделала себе подарок.
   Теперь у меня в качестве настольных  её сборники, мною много раз  читанные-перечитанные: «Переменчивый снег», «Подземные цветы», «Петербургский альбом», «Песни пьяного ангела», «Голос поэта» и др.
 
  По въевшейся советской привычке  предлагаю новообретенным  штутгартским подругам и знакомым эти книги для прочтения. К моему разочарованию, сборники зачастую  возвращаются  с извинительной интонацией: «не совсем понравилось»; «нужно прилагать усилия, чтобы понять»;  «в наши годы хочется более лёгкого чтения»...

   Кстати, в своём мнении они были далеко не одиноки... Возьму на себя смелость в рамках этого небольшого эссе привести записки самой Ольги Юрьевны:
 «...  Я работала  слесарем на Ленинградском судостроительном заводе, а писала о мандаринах на снегу, о том, что «мир, как бидон, позванивает в семь», о том, что «я слышу в фамилии Клодта приглушенный  цокот копыт»...
Какой-то мощный, как шкаф, мужчина в только что организованном литературно-молодёжном журнале объяснил мне, «барышне» (...!) , что надо «изучать настоящую жизнь», а не «давно ликвидированный декаденс».??
 И добавил, что стихи, к сожалению, (...!) – всё же талантливы, но вот...»
   
  Что означали такие безлико – неопределенные  «вот…», можно понять из  откровенно хамского ответа  Заведующего отделом поэзии журнала «Звезда»,  согласного  с тем, что  Бешенковская  «...несомненно, талантлива», но ей «... не все пока удается, как хотелось бы самой... Мешают и натурализм, и отдельные мысли на грани цинизма...»    И далее,  этот облеченный  некоторой властью "господин-товарищ" ,  пафосно восклицает: «...Откуда это? Не складывается жизнь?  Или вызывает остервенение, что «слишком складывается» у других?»... Это можно понять. Но принять это всесоюзному журналу трудновато.»
 
   После таких ответов  чиновников от литературы, Бешенковская  «...больше  в журналы не обращалась. ...Не хотелось разменивать на спекулятивную мелочь это «щелканье сдавленных льдинок» в горле, когда отцовские фронтовые друзья собирались ... в коммуналке за круглым столом под грифонами на потолке, возле кафельного (вафельного)  камина в углу детства...  А горло и вправду сжимало «не от шутливой похвалы  «отцовская порода» - как в галерее 812 –го года...»
    Эти строчки были написаны в 12 лет. Не в 30 и не 40, как принято у именуемых молодыми поэтов, а вовремя.  И вошли в первую рукопечатную на машинке – книжку стихов. А всего их (самиздатовских ) было напечатано 14» ... 
 
   Как жаль, что  любители высокой  поэзии, к коим себя и причисляю, «благодаря» чинушам  не имели возможности встретиться с творчеством  Бешенковской  (да и других талантливых авторов) в годы своей юности. Ну, а сейчас,  когда  в интернете немало литературных сайтов, оказалось, что пишущих на русском языке  на постсоветском пространстве, а заодно – и в зарубежье, великое множество... Пишущих и замечательно, и, к сожалению, порою - очень слабо...

    Вот как об этом явлении  размышляла Ольга Юрьевна: «Как мало нужно сегодня, чтобы числиться в поэтах: несколько связных (ещё «поэтичней» - бессвязных...) строчек, записанных в столбик без знаков препинания, - и стихотворение готово.    Поэзия же  – прекрасная болезнь Души, хочется надеяться – неизлечимая».
    И еще одно ее  определение  поэзии, юношеское,  как раз и  задавшее вектор ее дальнейшей  творческой судьбы: «Поэзия  – петля над  пьедесталом и робкая росинка на листке...» 

     Уверена, О.Ю. Бешенковская  была заражена  «прекрасной болезнью  Души» прямо с рождения. И не излечилась от нее уже никогда. Не потому ли  каждое  слово в её  стихах звенит- переливается,  перекатывается  во рту леденцовой свежестью, отчего  я люблю читать ее стихи  именно вслух. Послушайте, например, как  мелодично  звучат строчки из   «Деревенского эскиза»:
         
         Переливалось молоко...
         О, как – слепя - переливалось!
         До кружки было далеко,
         И в солнце все перемывалось,
         Переливаясь; таял пар,
         И все казалось: все моложе
         лукавый глиняный загар
         на шее амфоры молочной...

Для чтения на  вечерах поэзии  я непременно выбираю для себя ( среди других любимых)  и это ее произведение, в котором  каждая фраза органична  и  неожиданна,  оригинальна, и в то же время - так знакома,  как будто я сама ее написала.   

        Как на синем снегу – удлинённость любого штриха:
        От сосновых теней – до крыла промелькнувшей пичуги,
        Отчего перед сном обнажается чувство греха
        И пронзает, хоть мы родились в серебристой кольчуге?
        Но иронии блеск измочален, как ёлочный дождь,
        Рядом с лифчиком он провисает  на стуле скрипичном.
        И под звёздным драже на душе или мятная дрожь,
        Или страха росток пробегает как пламя по спичкам...
        И скрипит простыня, и слепит, как мерцающий наст,
        И клубящийся сон поневоле замыслишь пристрастно...
        Или снег – это совесть всех тех, не дождавшихся нас?
        Оттого так тревожно, и стыдно, и, в общем, прекрасно?
        Или, свет отключив, и движенье, и органы слов,
        Вдруг задержишь дыханье...
        У воздуха – привкус хмельного...
        И почувствуешь, что еженощное таинство снов –
        Даже страшно подумать – прообраз чего-то иного...

     Думается,  здесь самое время дать небольшую биографическую справку о Поэте Ольге Юрьевне Бешенковской .
     Возьму ее из  Антологии русской поэзии "Строфы века", подготовленной и выпущенной   в 1995 году  Евгением Евтушенко,  который  был  знаком,  переписывался  с    Ольгой  Бешенковской и высоко ценил ее поэтический,  публицистический  и редакторский талант:

      "Родилась в 1947 году, в Ленинграде. Закончила журфак Ленинградского университета. Работала в газетах, пока не была выгнана за "неблагонадёжность"... Долгое время работала в котельной.
Её стихи начали печататься в переполитизированное  время перестройки, когда митинги стали популярней, чем вечера поэзии, и её сильное оригинальное дарование не было замечено достойным образом...
      Первая книга "Переменчивый снег" вышла лишь в 1988 году... На мой взгляд, одна из сильнейших русских женщин-поэтов - из тех, кому не нужно идти к Пушкину, как к логопеду".

      Особой главой в биографии Бешенковской стала эмиграция в Германию, где она редактировала журнал «Русская речь», выступала на радио «Свобода», принимала активное участие в совместных литературных русско-немецких встречах и вечерах. Уже будучи смертельно больной, составила и отредактировала литературный сборник авторов–инвалидов «Люди мужества».
    У самой Ольги Юрьевны, начиная с 1988 года, издано более десятка авторских книг, и после её смерти стараниями друзей и мужа – Алексея Кузнецова, вышли в свет ещё три поэтических сборника: «Голос поэта», «Призвание в любви» и "Публикации из архива (2007-2012)".

Если судить по рецензиям на интернетных  сайтах «Стихи.ру», «Проза.ру» у Ольги Юрьевны  Бешенковской очень-очень много поклонников её творчества, которые и впитывают, и подпитываются  магией её таланта.
        В одной из рецензий я прочитала,  что любую строчку любого ее стихотворения  можно брать в качестве эпиграфа. Именно так  со мною и происходит, когда неожиданно понравившаяся  строчка дает импульс  к  рождению собственного поэтического этюда. 

        После   прочтения   небольшой, но емкой по своему  философскому содержанию  зарисовки О.Бешенковской: "Ветка во льду",  появилось  мое  (далеко не первое)  посвящение  любимому поэту:

               ЛИШЬ СЛОВО ПОЭТА БЕССМЕРТНО

                " Всё кажется: корчится ветка,
                Живьём замурована в лёд."
                О. Бешенковская
 
                Вчера ещё ломкие тучи
                Грозой забивали эфир.
                О, как ты умела озвучить
                Весь этот трепещущий мир!
 
                Мы можем простить иль охаять,
                Ехидство в запас приберечь.
                Но корчится ветка сухая
                Во льду. И её не извлечь.
 
                Пусть слава кому-то основа,
                И сытая жизнь без проблем.
                Но таинство Слова взрывного
                Не мОрок, не дым, и не тлен.
 
                Как зёрна, набиты в початок,
                Так люди, один к одному...
                Кого ты спешила печатать,
                Теперь - ни словечка.
                - К чему?
 
                Истаял дымок сигаретный,
                Отправлены вещи в утиль.
                Лишь слово Поэта – бессмертно,
                Простите за выспренний стиль…

С творчеством Ольги Бешенковской можно познакомиться на её персональном сайте:

http://www.beschenkovskaj-poesia.de
 
и на её странице на серверах «Стихи.ру» и "Проза.ру"по адресам:

http://www.stihi.ru/avtor/beschenkovskaja
http://proza.ru/avtor/obeschenkovskaj