Словно искра

Словно искра, отлетевшая от неба
Екатерина Рафальская
Словно искра, отлетевшая от неба
Я искала место, где бы упасть.
А кругом все чуждо, незнакомо.
Не готов был мир душу принять
Мироздание. Мы частички его, оторвавшиеся от Космического магнита. Вечные путешественники в живом энергетическом пространстве.
Воплощаясь на Земле, каждый из нас ощущает оторванность, свое одиночество.
И так всю жизнь в поисках друга, любимого, семьи. Как же всем знакомо желание быть в безопасности, счастье, радости, гармонии.
Я не знаю, с первой ли попытки мне удалось воплотиться, по каким признакам выбрала себе родителей, или мне их дал Бог.

Февраль. Метели не стихали
Кругом все снегом занесло.
Сугробы были выше окон
Избушки детства моего
Тревожно было в этом доме
У мамы схватки начались
Ей незнакомо, ей впервые
Ребенок просится на свет
Бабуля сразу растерялась
Где повитуха, доктора?
Кругом все выло и свистело
Надежда только на Него.
Вдова упала на колени,
Прося защиты у Небес.
Свою дочурку успокоив,
За дело баба принялась.
Но, ни легко все начиналось
Ребенок попой шел вперед
«Назад толкнула, развернула,
За ножки взяла, потянула»,-
С улыбкой, тут же отмечала:
«Как хорошо, что санитаркой
В роддоме опыт обрела,
На руки внучку приняла».
От дикой боли обезумев,
Просила дочка мать свою:
«Брось затею. Он не дышит
Спасай меня, а то умру».
Ни легко принять решение.
От боли сердце, как горит.
Вдова София имела дочку.
Других детей не суждено.
По щекам катились слезы,
Обоих жалко потерять
«Терпи, не бойся, Валя,
Все хорошо! Поверь»
О, чудеса! Ребенок плачет
Христос, наверное, помог
К утру, врачи приехав,
Умыли руки. Все за пир!
Проходят годы. Не забываю
Бабулю, маму и Христа
И этот день я отмечаю
Во Славу Бога своего.

Снег. Белое безмолвие пробирается сквозь густую темноту ночи. Оно искрится, сверкает, но только луна свидетельница этой красоты. Маленькая деревня в кольце дремучего леса. Люди спят, что бы с первыми лучами солнца нести трудовую вахту. Тишину не тревожит лай собак, забившись в теплую будку. Февраль. Метель стихла, что бы собраться с новыми силами. Только в крайнем доме горит свет. Людям ни до сна. Родился новый Человек. Девочка.
Расцветали яблони и груши
Пели песню отец и мать
Катю в сердце поселили
Дочь назвали в ее честь

Малышка Катя пришла на Землю
Из-за первенца в семье раздор.
Что ей поесть, во что одеться
Куда сегодня ей идти.
Да, забот прибавилось у молодоженов! В 60х годах новая семья не стремилась отделиться от стариков. Они знали, что семья это крепость. Бабушка Соня успевала ходить на работу, управляться по хозяйству, да еще заботиться о внучке. Много лет прошло, как нет в живых бабушки, родителей, младшего брата. Чувства благодарности к родным переполняют мою душу. Жаль, но многие истины открылись только после их смерти. Мудрость приходит с годами.
Каждый человек уверен, что знает, как ему жить и, воспитывать своих детей. Для этого своего ума достаточно. «Раньше не было книг, интернета, а какие люди были!»- так рассуждают многие мои знакомые. Дети в руках таких родителей инструмент. Каждый играет на нем, как умеет. Об этом много написано книг, но проблема остается. Очень часто между взрослыми и детьми стоит стена отчуждения, не понимания.
Обида на мать жила в моем сердце ни день, ни два, а годы. Любовь и обида уживались в одном сердце. Кто бросил зерно в душу, давшее всходы? Возможно, вина в этом ее матери, моей любимой бабушки Сони. Так и не смогла забыть стареющая бабушка «предательство» своей дочки. В ее сознании не укладывалось, что роженица хотела спасти свою жизнь, но ни младенца. «Мачеха»,- гневно кричала баба Соня своей дочке, ни обращая внимания на домочадцев.
Слушая такие баталии, я верила только бабуле. Совсем не хотелось слушаться злую «мачеху» Уговоры не помогали. Родители не могли найти ключ к сердцу упрямого ребенка. Устав уговаривать, от злобы на собственное бессилие, они просто избивали меня. Нервные срывы не прошли бесследно для мамы. Рано она начала болеть. 13 лет была парализованной. Беда поселилась в доме. Этого могло и не быть. Люди живут по своему разумению, не желая учиться на чужих ошибках.
Знаю, что надо жить сегодняшним днем. Прошлое не вернешь, не переделаешь судьбу. Забыть прошлое, из чего формировалось мировосприятие; купаясь в наслаждениях сегодняшнего дня. Могу. Но не хочу. Я все еще учусь любить и прощать всех, себя. Родные люди. Родная кровь. Мы из плоти, до конца своего земного пути, бредем под бременем забот и греха. Они не умерли. Вспоминая их, я воскрешаю родителей, бабушку, всех кто ушел в вечность.
Февраль 1960. Метели, сильнейшие морозы заставляли людей сидеть дома. На время были отложены свадьбы. Без родни на торжестве не будет веселья. В такую погоду им не доехать, ни пройти из соседних деревень, городов. Редкие дороги занесло снегом. Он шел и шел, и не было конца снегопаду. Этому никто не огорчался. Все знали, что будет урожай на их земле. Главное, напоить водой землю кормилицу; озимые под такой теплой шубой не вымерзнут. Когда люди просыпались, они первым делом очищали снег от своего крыльца дома. Сразу же спешили помочь соседям. Без такой взаимной выручки не выжить в суровых условиях. Белое полотно снега лежало поверх деревянных заборов. В ясные дни ребятишки катались с таких горок. Особенно запомнились туннели, домики, вырытые детьми постарше. Катанию на льду пусть завидуют фигуристы. Ну, а что не было коньков, то об этом никто и не печалился. Милое детство! Сколько пар обуви было истерто?
Молодежь, закончив 8-10 классов средней школы, уезжала в города. Сладкая жизнь манила юные души. Родители, храбрясь, жертвенно благословляли своих чад. Шли годы. Все больше в деревнях появляется немощных стариков, позабытых детьми. Война 1941-1945 гг унесла много человеческих жизней. Вдовы смиренно несли свой крест. Не вернулся дамой мой дед. Сгинул, затерялся, как песчинка в океане человеческих судеб. Боец Костя писал письмо любимой жене Александре из Берлина. Он дошел до победного конца и сгинул. Так и не узнал он, что жена поменяла себе имя.
-- Бабуль, а зачем ты имя сменила?- любопытничала я.
-Твоя мамка, когда маленькой была, не звала меня матерью. Только и слышно: «Соня и Соня»,- Вот и приклеилось ко мне это имя.
Обычно с этого места она начинала рассказывать о войне. Моя мама, как и отец, родились в 1939 году. Жили они в соседних деревнях до тех пор, пока их не связала судьба. Дед Константин так и не успел порадоваться на дочь: забрали его на фронт. Как люди жили в оккупированных деревнях, городах не расскажешь. Это надо на своей шкуре почувствовать. Ни один раз, бабушка Александра-Соня стояла под дулом автомата с дочкой на руках. В молодости была она очень резвой, отчаянной: могла в паровоз на ходу запрыгнуть. Еще ее все боялись за правду, которую любила она человеку в глаза сказать. Кто-то за это ее уважал, а кто-то и ненавидел в душе. Ни всем хочется видеть вытащенные на свет грешки. Коль же сама в чем была ни права, бабуля сразу винилась, просила прощение. Ни у каждого хватит духа признать себя не правым!
Захватчики нашей земли, немцы и их союзники, тоже разные были. Если бы это было ни так, то не было на свете ни бабки, ни мамы, ни меня. Это я к тому, что не все немцы были лишены человеческой доброты. В те годы, в полицию из наших односельчан некоторые шли, чтобы сохранить свою семью. При этом они умудрялись сотрудничать с партизанами. Кругом деревни были леса, болота. И без того нищие крестьяне прятались в чащах с коровами, пожитками, дожидаясь лучших времен, чтобы не отняли последней живности.
- Моя двоюродная сестра Оля к нам каждый день ходит. Жалуется здесь, что кушать нет в доме. Сама виновата. Любит выпить. Дома у нее живут здоровые дядьки – сыновья. Я расскажу тебе про мою маму, прабабушку твою. О том, как эта «родня» ее и нас не признавала своей, отвергала, смеялась над нами. Слушай.
Обычно, мы с бабушкой сидели на печке зимой. Хорошо. Вкусно пахнет сушеными грушами, дичками яблоками, черникой, разными вкусностями, что хранились здесь же в холщевых мешочках в печорках и на чаране печки. Ими можно было полакомиться. Мы ели поджаристые зерняты гарбуза (тыквяные или подсолнуха семечки). Обычно, бабушка сама не кушала, а очищая, набирала их себе в руку. Целую жменю (горсть) зернят она давала мне. Какое же блаженство я испытывала. Как мне было не любить ее! Разомлев от теплоты, вкусной пищи, я внимательно слушала бабушку.
Рассказ о коварстве родни, о трудных годах, борьбе за выживание.
Я прекращала свои детские шалости, чтобы не упустить нить рассказа. Постараюсь воспроизвести его, но не передать мне того перелива звуков, интонаций, чувств, оборотов речи: то ценное, ушло вместе с нею, моей бабушкой, бесконечно дорогим сердцу человеком.
«Когда вошли в Королин фашисты, ужас, что творилось! Люди спешно грузили вещи, спешили быстрее сбежать от беды. Путь их лежал в лес. Там, в его чаще с болотистой местностью, где каждая тропка им знакома с детства, люди видели свое спасение. Ханка Оля, моя двоюродная сестра, сейчас живет бедно. А тогда, в годы лихолетья, их семья жила богато. У них всегда был в доме достаток: лошади, коровы, живность разная.
Жарким было то лето. Напрасно люди молились, прося дождь у Бога. Глух и нем их Спаситель. Много грешили люди. Терпение Бога кончилось. Война. Люди шли, ехали, взбивая за собой столб пыли на дороге. Вокруг стоял, грохот, хоть уши закрывай. Твоя прабабка Марина, дед Максим и я с маленькой Валей (моей мамой) шли пешком. У нас не было лошади. Каждый нес в руках узлы со своим богатством. Впереди ехали на своей лошади, гнали коров, волов, живность наши родичи (по отцу бабы Сони) На телеге, на которой гордо восседал хозяин, было много места. Моя мама попросила его взять меня с дитем. Всем было трудно и страшно. Все спешили. Они бежали, спотыкаясь. Вот, вот могли появиться фашисты. В ответ на мольбу родной внучки, мужчина разразился бранью:
- На… ты и твоя байстручка (ребенок, рожденный вне брака)
Маленькая Валя на руках капризничала, плакала. Слова этих людей, родных по крови, обожгли сжавшуюся от ужаса, обиды, душу»,- горько усмехаясь, констатировала факты баба Соня. Ее настроение передавалось мне, маленькой с виду, но с понимающим сердцем. « Они всегда нам делали только зло. Бог помиловал: чужие люди нагнали нас, и взяли без всяких просьб на возок. Баба Марина (ее мать) была батрачкой у пана в Добрине. Жила семья очень бедно. Она была очень красивой девушкой, работящей и доброй. К ней посватался бедняк. Что-то там не сложилось у молодых. Ее суженый сильно пил горькую. . Вот Марина и ушла от него.
- Лучше жить одной, чем век мучиться,- сказала она своей матушке.
Много повидавшая на своем веку, ее мама София, не возражала дочке. Наоборот поддержала:
- Твоя жизнь. Как решишь, так и будет. Для нас ты не будешь лишним ртом. Живи с нами,- с участием произнесла мудрая женщина, ее мама.
Отец во всем поддержал жену. Старшая сестра Полина была в их семье от первого брака. Младшенький брат Иван трагически погиб. Видно, Марина повторяла судьбу Софии, их матери. У той тоже поначалу не сложилась жизнь.
В Даниловке, по соседству с ними жил Степан. Он влюбился в стройную, симпатичную подругу детства, Марину (мою прабабку). Как узнала об их романе богатая родня, то начали плакать, умолять сына опомниться, за ум взяться. «Побаловался с девкой, то ничего, дело молодое, но чтобы жениться – нет на то родительского благословления. Проклянем, на порог не пустим!»,- вопили старики, не слушая объяснений сына. Любовь, то все глупость одна. Блажь. Жрать захочешь, сразу за разум возьмешься. Да поздно будет. По миру голь тебя пустит. Безприданица ведьма! Все свое травки собирает, сушит. Для чего? Молчишь. Присушили тебя. Совсем обезумел…»,- вещали в один голос Майстренко (семья Степы) своему непутевому сыну.
Такое событие, как сватовство богатого к нищей стало достоянием общественности. Мнение людей в селе разделилось. Везде, всюду обсуждалась проблема, судьба влюбленных. На суд людей были вытащены все достоинства и недостатки этого союза. Всем была понятна логика родителей Степана. «Работник, то какой, этот Степа! Высокий, сильный, прямо богатырь. Красив, богат, весел, добрый»,- расстраивались те, мимо рта, которых проскочил лакомый кусочек. «Эх, отдали бы за него дочку»,- срывалось иногда с языка у завистливых односельчан. Марфа и Пятро (родители Степки) не хотели ничего иметь с нищей родней. Ни для того они родили, растили своего сыночка. Ни выгодной партией была батрачка Марина. Ушел из дома к любимой, как нож в спину всадил им родной сын. На прощание, стоя на пороге, смахивая слезы, он упрямо твердил: «Без Марины мне нет места на земле. Я вас люблю, понимаю, благодарен за заботу, но будьте милосердны. Поймите, счастье ни в деньгах, богатстве».
Жизнь повидавшие, по крупицам собиравшие, тяжелым трудом «богатство» зажиточные Марфа и Пятро не могли согласиться с доводами сына. Признать его правоту, это бы значило, что они, старики глупцы! Значит, зря рвали жилы на тяжелой работе, недосыпали, во многих радостях отказывая, что бы дать всласть в будущем пожить и себе и деткам, внукам. Год за годом собирали деньги, что бы было все свое. Вон их труд: лошади, коровы, валы, птица. У них есть лучшая одежда, обувь, мебель. Ни стыдно гостей пригласить. Хорошо запречь упряжку лошадей да с гиком нестись по местечку Королина. Жить начали хорошо ни сразу, ведь сами были из худого рода. А теперь вот разбогатели на зависть всем, даже хитрым, богатым жидам ( евреем) Признать правду сына, равносильно тому, что убить себя. Значит, их труд был зря, если можно быть счастливыми с куском хлеба, в холщевой рубахе, лаптях. Такого не могли позволить себе даже очень любящие родители!
Были порушен закон Бога для людей. Майстренко считал потери. И тогда пришло зло. Оно поселилось на сундаках с добром богачей. Злая сила подпитывалась энергией: раздоров, осуждения, клеветы и ненависти. Люто возненавидели Майстренко и Степу, и Марину и весь их род голыдьбы.
«Не видит сын хитрости этих змеюк. Всю жизнь бездельничали, а теперь в раз хотят нас по миру пустить, обольстила ведьма Марина парня, опаила дурманом, навела порчу. Разве о такой партии мы мечтали. Что толку с ее красоты: косы, вьются змеиные до полу, да конапушки по лицу, что яйца птиц лесных. Ни зря дочка змеи Софии бегает по березняку. За хворостом, ягодами, грибами говорит. Знаем, что она там делает. Шабаш ведьм ее влечет. Найти бы на нее управу. Надо сходить к Наталье в Добринь или в Калинковичи к цыганке ведунье. Может быть помогут: зелье отворотное кровинушке, Степушке даст. Пришла бы погибель этим тварям!» - исходили злобой стареющие родители Степана.
Началось гонение влюбленных. Его отец, мать, все родственники богатого рода, заявили, что Степан им не будет родней. Верный своим чувствам парень жил с возлюбленной Маришкой. До конца своих дней не смирились старики. Рождение дочки Саши (бабушки Сони) не смягчило их сердца. Наоборот еще больше усилило ненависть. Родственные, кровные узы уже никто не мог соединить. Годами не прекращалась тяжба с имуществом.
В Мозырьском суде постановили: имущество ( необходимое для жизни молодой семьи) передать тому, кто выкупит марку. Важные детали этого дела: богачи привезли вершителям судеб - судьям, забитую свинью, подарки дорогие. Мариша, ничего не принесла судьям. Она пришла с ребенком на руках. Выкупить, естественно, нищенке эту марку было не с чего. Ну, а богачи заполучили все Степино наследство. Никто не знает, как им спалось, кушалось, веселилось, когда родной сын простудился и слег. Работы много было, а кушать чем Бог пошлет.
«Семья моих родителей жила у добрых людей в страшной нужде. Вот эта хата, что стоит возле Вовы Кота, подарок добрых односельчан. Сейчас эта Ханка пьет, побирается, а люди разное, нехорошо о ней говорят, что пьяная она такое творит… Бог, ведь, все видит.
- Смотри в окошко. Видишь, зашла к тетке Любе. Она сейчас к нам придет. Будет здесь сидеть и говорить, что я ее сестра должна ей помогать. Надо будет покормить, да еще с собой дать»,- Всякий раз вспоминала бабушка давнюю обиду. Нелегко было ей вычеркнуть давнюю боль из сердца, как не старалась.
Зимой всегда была работа. Вон сколько пера из птицы. Только успевай обдирать перышки. Помню, как пух щекотал ноздри. Мы смеялись, чихали, прикрывая рот. Покупали продукты очень мало. В хозяев должно быть все свое. К осени набирали вес, жирели гуси, индюшата, качки, качуры ( утки), куры. Оставляли птицу на развод, несушек, а остальных убивали на мясо. Что зря переводить корм, старое мясо жесткое. Полные закрома, погреба овощей, фруктов.
Держали коров, телят на откорм, что бы продать бычка, а телочку оставляли обычно. По утрам люди спешили с ведрами молока, что бы сдать приемщику. Так и жили. Что- то для себя оставляли, а излишки государству.
В деревне, каждый человек в своей семье, имеет обязанности. Часто это тяжелый, изнуряющий труд. Еще не вставало солнце, а отец с матерью топили печку. В ней они пекли блины, жарили яичницу. Когда разгорались поленья, ставили чыгуны с пищей. Самые большие были с водой и мелкой картошкой, бураками, гарбузами (тыквой) Это на целый день был корм для свиней, птицы. Емками (ухватами) ловко управлялись батьки (родители), доставая дымящую пищу из дышещего жаром зева печки. Я до сих пор, вспоминая детство, ощущаю этот аромат, наваристый, неповторимый вкус.
Детство. Как здорово расслабиться всей семье за столом, кушая блюда ни покупные полуфабрикаты, а свои, приготовленные с любовью. Это умение готовить, угостить близких людей, гостей я несу через всю свою жизнь. Печка, грубки были центром в сельском доме. Даже наши гости усаживались возле них, что бы обсудить дела, услышать новости. Прежде, чем закрыть вьюшку (заслонку), убеждались, что нет головешки ( не сгоревшее бревно). Закрывали тогда, когда полная печка была красных огней (так сохраняли тепло). Главное, что бы не было ( чада) угарного газа. И, все равно травились газом и ни раз, но отходили. Стучало в висках, болела голова. Без времени ведь не умрешь!
В детстве я очень много болела. Болеть было хорошо. Меня освобождали от всех обязанностей, работы по дому. Знай себе отдыхай, слова приятные, забота родных людей, которым в «здоровые» дни некогда со мной поговорить, сказку почитать. Родители меня всегда одевали в несколько одежек, как капусту. Я бы рада побегать, но тяжело, неудобно. Болезни были разные: инфекционные, простудные, но и мнимые. Да, правы были родители полагающие, что я ела сосульки, чтобы не идти в школу. Но, только отчасти. Все это происходило на подсознательном уровне. С малых лет у меня была куча дел, моих обязанностей. Уборка в доме, во дворе, мытье посуды, полов. Часто я била посуду. После этого мама жестоко меня избивала. Быть может, она считала, что такой метод воспитания мне на пользу? Скорее всего, не в силах снять внутренне, раздражение, она это делала неосознанно. Меня всегда удивляло, почему мама не наказывала практически мою сестру, брата? Ее приводило в бешенство, что ее муж, наш отец, вечерами выпивал. Дел полно, а мы веселимся! Отец играл больше со мной. Он, дурачась, возил меня спине, словно лошадка, покупал шоколадки? Когда подросли брат и сестра, папа больше уделял внимания им. Ничего, я для всех была уже «взрослой дылдой» Брат Костя появился ни сразу, и был долгожданным ребенком. Для меня это еще значило, что я вообще не могу играть, разве что украдкой. Качать в колыбели младенца, стирать пеленки, штанишки было возложено на 11 летнего подростка – меня. Раньше ведь не было памперсов. Какашки вытряхнешь из штанишек, пеленок и, сполоснешь несколько раз в воде, натрешь мылом. Естественно мама, бабушка тоже стирали, смотрели за Костиком. Без дела я не сидела, помогая взрослым: куры, утки, корова, разная живность, а еще прополки, окучивание огородных культур. Всего и не перечислишь.
Как-то пошли мы на канаву (маленькая речка) вместе с баб Соней. Несли полные тазы белья. Тяжелая ноша, а отдыхать нельзя. Не принято было нежиться. Суровость во всем была. Полощу я белье, мылом намыливаю, да об свои ноги хлещу, между ступней, что есть мочи. Мелочь разную вручную потрем или на терке стиральной доски. Большие вещи лучще прать об ноги. Пару раз я вместе с скользким мылом падала в реку. Дитем, по сути, я тогда была. Бабушка была рядом всегда со мной. Она вытаскивала меня испуганную, ревущую из неглубокой речушки. « Что же ты ныряешь? Утонешь глупая», - причитала расстроенная бабуля. « Так я уронила мыло. Боялась, что будете ругать. Полезла рукой в воду. Хотела его достать», - объясняла я случившееся старшим. Хлоп. Хлоп. Звуки стиральщиц разносятся на всю округу. А это болотистая местность вокруг речки Мытва (ее притока). Услышат, увидят нас рыбы, которые плавали в зеленоватой воде. Сосед Миша, да другие мужики, иногда мой отец Павел таскали их удочкой или сетями. Хороший рыбный ужин получался. Когда пересыхала река, мы отправлялись пацанки девочки ловить вьюнов. Это устрица черная, с желтым брюшком, скользкая. Грязь потрескалась, как наши пятки, подошвы на босых ногах. Мы всматриваемся в скользкую, жирную землю, ищем дырочки. Сложив руки совком, быстро с силой вонзаем в норку вьюна. Есть. Он зажатый в нежной детской ладони. Мы все боимся щекотки, но ради такого дела терпим. В сапогах из грязи,( чоботах) гордо шагаем каждый к своему дому, неся улов. Смотрите, мы уже кормим семью, не зря хлеб едим. Вьюны извиваются, им больно. Тогда, об этом никто не вел речи.
В большой миске отмываем от грязи рыбу. Слив воду, густо посыпаем солью. Так надо.
Через какое-то время снова споласкиваем ее и, ложим на горячую сковороду. На подсолнечном масле, с икрой она вкусна. Но мне почему-то не хотелось ее есть. Жалко.
Мы ищем Ну, еще водилось множество водоплавающих птиц, были буслы. Важно эта птица переставляла свои чырвоные боты (красные сапожки) по болоту. Ноги, если кто не понял. Пищи здесь для нее, цаплей, других птах всегда было в изобилии. Сегодня и годы детства разве сравнишь? Господи! Куда что подевалось?! Какое было изобилие фауны.
Нет, я не смогу всех перечислить птиц, насекомых и зверей. Просто изобилие и растительности и животного мира. Цивилизация пришла и в нашу деревню. У нас появилась стиральная машина, легковой автомобиль, новый кирпичный дом, телевизор. Помню, как приходили односельчане к нам домой, что бы посмотреть кино. Сидели тихо. Если мест не хватало у экрана, сидели, полулежали на полу. Мы позволили себе купить такую роскошь, как телевизор! Черно белый ящик был радостью, но лишь в ни многие часы. Летом, когда сенокосы, посевные, уборка люди валились с ног от усталости. Свадьбы, похороны, крестины, праздники просто были необходимостью отдохнуть от этого сумасшедшего бега.
Учеба. Почему-то мне она давалась с трудом. С неба я звезд не хватала. От частых простуд у меня развилась близорукость. На уроках, сидя на первой парте (ни всегда) всматривалась в доску, где мелом учителя писали материал. Я мало что успевала увидеть, уже стерли и, дальше пишут. Какое горе было для меня. Я пыталась подсмотреть у соседки по парте, но на расстоянии ничего не получалось. Рассказать родителям. Да, но ни моим. Взрывная реакция: « сама виновата, очки носить не будешь!» За каждую ошибку меня могли жестоко побить. Нервы, видите ли, у родных слабые.. Школьные товарищи. Были ли они? Я боялась мальчишек, потому что они обзывали меня Козлихой, дергали за косы, говорили обидные слова. Жаловаться дома я боялась. Почему-то они решили бросить меня в воду – взрослый мир. Учись плавать, иначе потонешь. И я сегодня одна из лучших пловчих. Те, кто со мной знаком, знают, что я нисколько не лгу.
Почему-то я боялась общаться. Мне 7- 8 лет, а я шепотом, заикаясь, шепчу выученный урок учительнице. На ухо. На большее ни хватило духа.
- Громче, Катюша, глухая я не слышу,- подбадривала Екатерина Михайловна.
«Да, легко тебе так говорить. Как бы я не ответила урок, мальчики задразнят. Нет, я все равно научусь быть смелой. Заставлю себя»,- дала я однажды себе зарок, который мне просто был необходим, как вода, воздух и солнце.
А еще была самая первая клятва, не повторить судьбу тети Тани (папиной сестры).
Мама во всей красе живописно рассказала о теткиных запоях, как это унижает женщину. Рассказ бы не имел никакого действия на меня, но однажды, я все увидела своими глазами. От ужаса я содрогнулась. «Никогда не стану запивать горе алкоголем, веселиться. Ведь можно плясать и петь просто от души, а не подогревать себя винными парами. Сколько уже знакомых, родных смерть забрала. Они бы были живы, если бы не напились»,- думала теперь об этом я всегда. Это вошло в привычку: себя контролировать. По отношению к другим и себе, я отличалась требовательностью. Никогда не похмеляла я людей с похмелья. «Умрет, если не дашь чарку (стакан спиртного)», - говорили мне. « Возможно. Но спаивать не буду»,- твердо стояла на своем. Многие алкаши были на меня в обиде. Они и не знали, что корни их «бед» идут с моего детства.
- Баб, а расскажи мне какую нибудь историю,- просила я бабушку, когда мы перебирали картошку. Сколько ее было. В копцах, подвале. Гнилая и здоровая, насенная (на семена), еду бросаешь в ведра, кошели корзины. Чтобы не скучно было, вели разные разговоры.
- Ну, слушай. Расскажу я тебе… - вот снова гудят самолеты, сбрасывают бомбы на землю. Я все это представляю. Так живо. Люди умирают. Немцы собрали всех жидов (евреев). Бедных, забитых, униженных людей привели к железнодорожному полотну, недалеко мост Каролина.
- Я спряталась и все, все видела. Их заставили капать себе могилу, дав в руки лопату. И они подчинились. А потом их толкнули в глубокую яму, и полицаи засыпали живых людей землей.
Мы ходили смотреть. Долго, долго шевелилась земля. Только пару человек удалось откопать и тех сразу люди спрятали. Не знаю о их судьбе ничего.
- Баб, а смерть какая? – допытывалась я. Уже с малых лет, я знала, что могут люди умереть совсем старые. О молодых, специально, умалчивалось.
- Моя мама говорила, что здесь свет, а там тьма. Никто от туда не возвращался. Знаю одну сказку, а может правда.
Сказка о смерти
Жил был один очень умный человек. Нравилось ему жить. Решил он, что если подумать об этом заранее, то можно смерть и перехитрить. В те времена, смерть мог любой увидеть, поговорить.
Работа у нее видишь такая, очищать землю от ненужной жизни на земле. Ходит она, значит, с косой, аповещает так и так, будь готов покинуть мир. И срок дает уладить дела, раздать земные долги и так далее. Задушевная смерть, но долг помнит. Вот как-то пожаловала и к умнику нашему.
Длинная с косой на плече, она постучала в дверь к нему. Подошел человек, посмотреть кто это к нему и обмер от страха.
- Не бойся меня. Без времени я тебя не возьму. Как приду и стану у головы твоей, то знай: пришел конец. Молись, кайся, что бы легче тебе с жизнью распрощаться
- Ой, смертушка, пожалей хоть не меня, то детей малых. Они без меня пропадут. Сиротинушки горькие мои.
Смерть тогда была с человеческими понятиями. Вошла в положение мужчины.
- Пусть будет так, как ты хочешь. Даю тебе столько - столько лет, но знай, что я приду за тобой.
Мужчина возрадовался. Детей поднимет. После смерти жены он жил бабылем – один.
Однажды, он встретил добрую женщину, которая вошла в его дом хозяйкой, искрение привязалась к его детям. Еще больше мужчина полюбил жизнь. Ничего не говоря супруге, начал он мастерить кровать, чтобы крутилась та, как юла. Обхитрить захотел Смерть. Эти мысли отдалили мужа и жену. Он все больше стал замыкаться в себе, ложился спать один. Понятное дело, коль сам был не честен, то подозревал, что и Смерть нарушит их договор. Жил теперь он со страхом, раздражался, а детей тоже сторонился. Странным стал.
Но смерть явилась к мужику в условленный срок.
- Пришла за тобой,- и только она хотела привести свой приговор, как крутанул хитрый мужик крутушку.
Смотрит Смерть, а она стоит у ног мужчины.
- Не готов я,- молвит ей мужичок. Видишь, Бог дает мне еще силы жить.
- Ладно. Твоя взяла. Пока прощай,- застучала грозно косой и ушла.
Пару раз ему еще удалось поиграть с судьбой, своей Смертью. Он уже оправился от болезни – страха, открылся жене, та еще кому-то. Герой мужик, да и только. Возгордился, но на чеку. Знает, что Смерть может его взять лишь с головы, поэтому спит на чудо- кровати.
Но всему есть конец. Не долго играл он с смертью.
- И, что же она сделала?!- в нетерпении закричала я
- Она просто, стоя у ног хитреца пригнула вверх. И оказалась у головы. Здесь и сказке конец.
- Умер этот дядька?! – спросила с грустью я у бабы Сони.
- Да,- просто сказала она. Помолчав, добавила. Теперь Смерть стала злой. Видеть, говорить с ней, мы ее не можем. Она забирает и молодых и старых.
- Бабуль, а почему баба Марина живет с дедом Максимом? Где же твой отец.
- Его убили, когда он пас коней. Не своих конечно. Кто это сделал неизвестно. Прямо по голове. Он любил спать на спине. Ужасная смерть. А братик мой младший Иван тоже умер.
- Витаминов не было, хорошего питания. Ходили в рваных лаптях. Я пасла с 6 лет свиней, гусей за краюху хлеба, -
Я вспомнила, как недавно горцевала на рябой свине по двору. Было здорово ехать на верху свиноматки, еле на ее спину забралась! Но ей почему-то это не понравилось, и она меня коварно сбросила. Но у меня хватило об этом не рассказать бабке. Это было как раз в тот день когда я в грибном супе не выловила черных жуков.
- Эх, спешка наша. На кушай, девочка!- бабуля мне дала горячую, липкую булочку с маком. Оплошность исправлена. Я жадно ее поглощаю и прошу бабушку взять меня с собой.
Она идет собирать коз, бычка Мишу, которые пасутся на лугу возле копанки дяди Миши.
Он там пару лет разводит карасей и других рыб. Ему мало общественных рек. Частник, но ловит для своей большой семьи. Каждый раз он вечером ставит экскаватор возле дома. Хорошо ему. И государство платит и, подкалымить можно. Вот и пруд- копанку вырыл. Он хороший этот дядька, но я его все равно боюсь. Его шутки мне неприятные, потому что он всегда пьян. С его и теть Любиной дочкой Надей мы лучшие подруги. Только играем мы очень редко. Мои родители разрешают пойти в гости, когда я поделаю все дела. А их не переделаешь.
Вот и сейчас я иду и смотрю: не вышла ли подружка в свой двор. Нет, не видать ее.
Бабушка разрешила мне вести бычка домой, он смирный. Но, неожиданно, он понес меня, потянул вместе с наматанной на руке веревкой. Спасла меня все таже бабушка. Намазала какой-то мазью ссадины, забинтовала. Но прежде всего похукала, подула, заговорила. « Ну что же к тебе несчастья всякие клеются?!»- причитала она надо мной.
В детстве я обожала убегать от родителей, а чтобы было ловчее, снимала с себя колготки, вешая их на сучке деревьев, что росли на пожне, за людскими огородами. Удобно там ходить, если боишься собак на улице, не хочешь с кем встретиться иди по стежке, нюхай цветы. Мое внимание привлекали щенки у Маруси, соседки пробабы Марины и Максима. Я подолгу жила то у одной бабушки, то у другой. Наигравшись вволю, решила, что мне не жить без собачки пухляшки рыжей. Короче, тащу, волочу этого песика дамой, то и дело отдыхаю. Принесла во двор.Куда деть? Родители, баба Соня были заняты, а может быть уехали куда. Бабуля Марина не уследила за мной. Курятник стал домом щенка. Нашлась ему и привязь. Родители, увидев, что куры бродят по двору, а на земле скоро ночь, опешили.
Здорово мне досталось. Щенка меня заставили унести. Болела попа от крапивы, которой меня безжалостно настегали, хорошо, что не розгами. Ноша казалась мне не посильной. Этот случай врезался в мою память. Мама не любила псов, а обожала лишь котов. Для себя я взяла урок: не бери чужое, живи своим. Но вот колхозное, это наше родное, потому свое. Об этом я как-нибудь поведаю в главе «Юность».
Наказание. Кто-то считает, что нельзя бить детей, другие наоборот. Меня учили и словесно и жестокими порками. Я привязана любимой бабушкой к столу. Мне хочется уйти, но нельзя.
Зачем? Я не помню. Дикость какая-то. Да, ведь и баловали. Вот мама стройная, с косой обвязанной вокруг головы поет высоким грудным голосом. Дивный, чудный, с переливом он катится вверх к пушистым облакам. На ней платье все с ромашками, васильками. Мы сидим на душистом сене. Это корм для корвок наших. Позже я научусь их доить. А пока мы счастливо о чем-то смеемся, вдыхая ароматы лета. Внизу зеленеют грядки овощей, плантации картошки. По разорам всегда растут бураки, фасоль. Дальше клубника. Там еще дальше целое царство фруктовых деревьев, кустарников. Пчелы кружась, собирают мед. Медовое детство.
Сколько раз мы гоняли очереди коров, беря с собой обед. Готовили на костре, а буренки мирно паслись. А обед придет, будь на чеку. У коров есть одна заводила. Задерет хвост, голос- рев трубы. Сама бежит, а следом, как по команде несутся все буренки. Наша же задача завернуть их. Другой раз лучше пропустить беглянку. А остальных надо закружить. Опытные пастухи умело это делали. У каждой рогатой свой характер. Часто они копируют своих хозяев. Ну, а что каждая знает дорогу дамой, то меня этим не удивишь.
Отец имел много родственников. Их в семье было 7 детей. Я всех любила, но дядя Степа из-под Жлобина (папин брат) всегда затевал с нами игры, рассказывал сказки. Иногда мы тоже ездили к ним в гости. Умер он рано, его кто-то убил в чужом доме. Так и унес он эту тайну в могилу. Остались двое сыновей, жена Вера, да теща. Жизнь продолжилась.
В Добрине жили папины родные. Их так много. Жили они дружно. Но самое главное, что они очень меня любили. Бабуля же Наталья (мама отца) слыла знахаркой. Она реально помогала людям. Умела лечить, останавливала с иконой пожар, заговаривала кровь. Никогда не пила вина, водки. Выпив же лимонад, уверяла, что пьяна. Петь она стеснялась. Баба Наталья пела в огороде, а дед полз по розоре между грядок. Он хотел услышать дивное ее пение.
Пробабка Катерина сделала мне отметину на руке. Грызанула мой кукиш, дулю, которую научили ради смеха давать взрослые. Отучила, знаете ли! Учить ругаться матом остается до сих пор для многих взрослых развлечением.
Моя бабуля брала меня на работу. Я не шла, а сидела в кошеле за спиной. Садиков раньше не было, как саноториев, пионерлагеров, поездок на море.
- Скажи, Катя, моя баба Соня б…ь. И я повторяла. До поры до времени. Осознав, что это нехорошо, однажды огорошила всех.
- Сами вы б…и раз учите меня таким глупостям, произнесла я, крошка ребенок
С тех пор никому в голову не приходило учить меня матом.
Я живу далеко от кудрявых берез моего детства. Не гуляю по пыльным улицам. Лишь во сне, я медленно кружусь над своей деревенькой, наблюдая за маленькой девчонкой, которая залезла на чужую вишню, в чужой сад. Ее губы алые от сока, капельки капают на ромашково васильковое платье, которое было на ее маме. Она зовет ее:
-Катя, Катя. Иди дамой.
И уже ни девочка, а я говорю
- Я уже иду, мама, иду.
Прости меня, мама. Прости мое детство.