Чеховское

Я ненавижу линии границ - ведь ими свет без жалости разрезан.
Гуляет дама, лает белый шпиц, и каждый одинок, и каждый - Цезарь:
Лопахин, Гаев (каждый - я высок), Ионыч (прям потомственная шляхта),
И Костя Треплев (пуля и висок)...
Без Рима Цезарь - Фирс в последнем акте.
Великий Рим - доспехи. Щит. Футляр. Копьё. Меча заточенные грани.
Ты без него - ребенок, моль, фигляр, валяй кричи: мне доктора, я ранен.
Футляр, замок, граница...да, предел, такой, чтоб не пройти и не проехать.
Лишь доктор Чехов просто пожалел.
Да - безгранично.
Только умер Чехов.
Границы ненавижу - боль остра. Гробы, решетки, рельсы и подвалы,
Обиды и замки...et cetera.
Границ так много. Но хороших мало.
Мы - дети стен и рельсовых путей. Мы разделились - дети ложной цели.
Ах, доктор Чехов, он любил детей: они границ не знают - не успели...
А мы в футляры лезем (тише там), суем поспешно и детей, и внуков,
Чтоб только не причислили к шутам, чтоб только не писать, как Ванька Жуков.
Мы - Цезари. Ну да. Замкам - висеть.
Не Сивки - не для нас крутые горки.
Лишь Чехов - он такой, один за всех.
Один - на всех. Он самый лучший доктор.