Мир полон идиотов

Введение

Мир полон идиотов… ну, хорошо, не идиотов, поскольку для обывателя это скорее чертовски обидное слово, ругательство, за которым он видит, как правило, исключительно оскорбление своих прав человека и собственного достоинства и тому подобных чертовски важных сейчас для него вещей (у кого нет ума, тому я бы посоветовал приобрести чувство собственного достоинства), а для специалиста это термин, характеризующий тяжелую форму врожденной психической недоразвитости, болезнь, отклонение от умственной и психической нормы, а мир все-таки полон людей нормальных, - значит не идиотов, а скажем, болванов, дураков, глупцов.

И это не просто пустая декларация мизантропа или, скажем, человека сверхгордого, считающего себя выше, лучше всех остальных болванов и глупцов, поплевывающих на них с высоты своего гордого ума и непомерного эго, а проверенная и выстраданная позиция, где-то наполненная сожалением к себе – на кой черт это горькое познание, от него столько несчастья? - и в свою очередь, своей собственной, где-то еще большей глупостью – ведь постигнув глупость остальных, не обязательно избавляешься от своей собственной, - а это горький практический опыт, а не теоретическое знание, путем постоянных размышлений, наблюдения и взаимодействия с окружающим миром, и его последующего анализа. (Мне довольно слабо, но все же представляется, насколько, на самом деле незначителен, мелок мой анализ этого «самого лучшего из миров» и его «венца», насколько слабо, на самом деле, я могу себе представить ментальное человеческое несовершенство, из своих жизненных и умозрительных опытов, а что бы было, в каком свете виделся бы мне человек и его поступки, вся его жизнь, если бы я сам был покруче умом и острее зрением? Что видели и понимали «препараторы человеческих душ» прошлого? Каким виделся и понимался мир и человек Бердяеву, Толстому, Канту и Фейербаху, если принимать во внимание, что написанное ими передает лишь отчасти это их понимание, а наше чтение ими написанного – лишь отчасти наше понимание?)

Когда-то и я был моложе, и то, что для меня сейчас обычная обыденная реальность и обычная человеческая глупость, раньше казалось мне Восхитительным Недосягаемым, Запредельным и Разумным. Признанные поэты и писатели были гениями, ученые великими творцами на благо человечества, политики и лидеры обязательно умнейшими из тех, над кем они главенствуют. Те, кто старше – мудрее, те, кто выше по положению – умнее, те, кто в телевизоре и газетах – неоспоримые герои.

Все было просто и понятно, было понятно к чему стремиться, понятно, как развиваться, ясно, кто герой, а кто подлец, кто умный, а кто глупец… но все сначала испортили немцы - Ницше с Шопенгауэром, а потом и Эразм, а дальше и мои собственные, от избытка свободного времени, наблюдательность и всячески непредвзятое, не умеющее слепо любить и дружить, невзирая на ранги и статусы, анализирование происходящего вокруг меня.

По телевизору, в газетах и прочей литературе постоянно фигурировали гиганты мысли, титаны дела, сверхлюди заунывного серого дня, которые были неподвластны, казалось, самой нашей жизни. И всегда они были этакими одиночками, которые словно на необитаемом острове Робинзоны Крузо сами, поодиночке изобретали, создавали, писали и строили, словно вокруг них была пустыня, а не целые институты, коллеги и гигантский опыт предыдущих поколений, и отчего-то смутно становилось обидно за Эйнштейна с его идущей вразрез с этими героическими суперменами такой понятной мне максимой, и казалось, совсем непонятной всем остальным -  «Нам удалось то, что удалось, только потому что мы стояли на плечах гигантов прошлого, - и только поэтому».      

Поначалу, первую половину жизни, дураком себе представлялся я сам (вытравить из себя эту вбитую с детсада и вбиваемую на протяжение всей жизни квази аксиому весьма непросто, как непросто выдавить из себя чеховского раба - все против тебя, разве что кроме Ницше и Шопенгауэра, и тех, «кто далече», а вокруг сплошной консенсус): много ли ты знал и понимал, каким опытом обладал для того, чтобы ставить под сомнение «людей вдвое и трое старше тебя», чтобы не подмешивать в свои первые наблюдения и робкие конклюзии такие фундаментальные и вечные понятия, как любовь и дружба, патриотизм и гуманизм и тому подобные «вечные константы». Но со временем уверенность, если не в себе, то в правоте Ницше и Шопенгауэра росла и укреплялась, глупости вокруг становилось больше и больше (или скорее мое истинное зрение прорезалось все больше и больше, ведь число истинных глупцов, как и истинных извращенцев в нашем мере всегда примерно одинаково, а человек во все времена неизменен), мне оставалось либо окончательно и бесповоротно увериться в своей безнадежной глупости и признать превосходство и разумность окружающего меня мира, либо признать глупцами остальных – то есть весь остальной мир. А поскольку я в данном контексте, скорее всего, вряд ли хоть сколько-нибудь отличаюсь от глупого большинства, или мне попросту надоело находить оправдания и понимание для чуждых мне людей, я решил попробовать делать наоборот - оправдать и понять в этот раз себя: отныне все ставилось под сомнение и подвергалось анализу.


О войне, сомнении, и снова войне

Боюсь, что я не скажу здесь ничего нового, поскольку все уже сказано и написано тысячу раз до меня, и ничто не ново под луной. Но к моему уже слабому удивлению, на свете остается потрясающее число взрослых глупцов, со многими из которых я встречаюсь каждый день, которые верят в необходимость и справедливость войн, патриотизм считают высшей гражданской добродетелью, воинский долг для них для них – как девичья честь, сомнению не подлежит. Такие мыслят готовыми эмоциональными категориями, придуманными за них и для них, не находя ни времени, ни тем более желания пораскинуть над ними мозгами. Категориями, в которых величина духа, пафос и громкие лозунги заменяют непредвзятую мысль, и уже тем более, не допускают сомнение.

Понятие «сомнение», у обывателя, вообще имеет негативный оттенок. Принято считать, что человек сильный и честный не должен сомневаться. Но сильный и честный – не значит мыслящий. Для них сомнение – удел слабых духом. А между тем, я бы сказал, что сомнение – это первый признак способности мыслить и рассуждать самостоятельно. Попытка приблизиться к истине. Понять суть вещей.

Сомнение необходимо, хотя бы потому, что в этом мире все, что от человека – все несовершенно, и для того, чтобы это понять, нет необходимость быть семи пядей во лбу, а достаточно просто внимательно понаблюдать за самыми разными людьми в разных ситуациях, за тем, как они принимают решения, что говорят и что делают.

Где бы я ни учился, где бы ни работал – начиная с первого класса и кончая трудовой деятельностью в самых разных областях, будь то азиатский, западный или советский менталитет, у homo vulgaris – человека нормального, везде одно и то же, схожее отношение к сомнению: он его не жалует и считает за слабость.

Сомневаться – значит априори потерпеть неудачу, не успеть, оказаться слабым и значит глупым. 

В армии, учебных и трудовых коллективах, наряду с умением дать правильный ответ и придти к верному решению (уже строго заданными способами), ценится именно способность быстрого реагирования на поставленную задачу, а зачастую именно оно и стоит на первом месте. От подчиненного в армии, на поставленную задачу, требуется молниеносное «Слушаюсь!», «Так точно!» и «Есть!» - то есть, готовность к действию, еще лучше к самопожертвованию, а не способность к осмыслению поставленной задачи, и уж тем паче никак не сомнение. Ученику на решение задачки дается строго отведенное время, и даются строго определенные методы ее решения. Альтернативы приветствуются редко, если вообще когда-либо, а часто о них, ставящий задачу и не подозревает, а, столкнувшись с ними, находит их неверными, как находит неверным все ему незнакомое.

От работника также требуется четкое и быстрое исполнение поставленной задачи, даже скорее воодушевленная готовность к ее исполнению, а любое промедление или отличные от понимаемых руководством способы и методы выполнения задачи, принимаются за тугодумие, нерасторопность и то же сомнение в своих силах.

В рабочих коллективах (а я проработал и в советских, и в западных, и на старых заводах, и на современных предприятиях) ценится именно сила духа или сила воли – вернее ее видимость, как ее там, и в общем-то все понимают, тот душевный подъем, воодушевление и готовность к покорению поставленных руководством монбланов, что подстать воодушевлению викингов, поевших мухоморов перед тем как броситься в атаку, а вовсе не реальное обладание ресурсами, знаниями, опытом и вообще целесообразность выполнения той или иной задачи. Как в армии, вовремя гаркнуть «Есть!» часто важнее качества выполнения задачи, так и на гражданке то же, под другим коленкором.

И все же, если на гражданке понятия «сомнение» и «сомневаться» вызывают хоть сколько-нибудь понимания, как правило, среди людей мыслящих, то в армии сомнение сродни поражению, и солдат, который сомневается – плохой солдат, если не сказать труп, даже если время и мирное.

Продолжая тему войны, довелось мне тут намедни читать историю Франции, том 2-й, минское издательство «Вышейшая школа» 2009 г., написанную французскими авторами, на языке авторов, для белорусского и российского студенчества. Что поразило сразу, так этот пафос и патриотизм, с которым описывается вся история любимейшего национального героя французов Наполеона Бонапарта. По справке самих авторов, за время наполеоновских войн погиб каждый пятый француз мужского пола. Да и потом, военные авантюры «маленького корсиканца» носили явно захватнический характер – будь то Италия, Египет или Российская империя, цель которых была недвусмысленна и стара как мир: поработить народы, захватить национальные богатства, повысить свой жизненный уровень за счет побежденных. Чем история закончилась, все мы знаем, но что продолжает поражать, это то, что откровенный захватчик и военный авантюрист продолжает вызывать национальный восторг, а его любовные похождения неподдельный интерес, и не где-нибудь, среди мелких французских bourgeois, а несется дальше, на кончике пера и языка французских историков к тем, кого тот намеревался низвести до уровня раба. И что хуже, доносится тем, против кого, эти военные авантюры были предприняты – белорусов и русских (наверное, в надежде, что последние также проникнутся величием «малыша Наполеона»).

Чем вам не пример потрясающей очевидной глупости человеческой, пускай и с налетом образованности? И не важно, какой ты национальности – русский или француз, факт очевиден: дифирамбы хищнику, пожирающему других. Патриотический гимн вору и убийце, овеянном шлейфом европейского романтизма начала 19-го века и французского шарма? Я почти не сомневаюсь, что через какую сотню лет кое-кто будет и о Гитлере вспоминать с придыханием, благо в могилах будут уже все до единого, кто пережил ужас Второй мировой войны. (Правда, утешает тот факт, что за пять лет до этого я читал и другую историю Наполеона Бонапарта, написанную уже другими французскими историками, уже без дешевого haut esprit, где давалась недвусмысленная оценка военным авантюрам французского коротышки).

А ведь у почти каждой нации есть такие национальные «герои»: современные монголы гордятся Чингисханом, узбеки Тимуром или Тамерланом, для русских Ермак, покоритель Сибири - национальный герой. И сегодня уже те, чьи предки полегли под картечью и топорами, также чествуют очередного хищника. 

Наши современники продолжают оплакивают интервенцию, а скорее больше поражение советских войск в Афганистан, исключительно сожалея о своих потерях и никогда не задумываясь о местном гражданском населении, по разным оценкам от 500 тыс. до 1 млн. человек, которых ныне принято назвать современным политическим языком «collateral damage». Ну а если бы Афганистан стал самой южной республикой, или хотя бы чем-то вроде оккупированной СССР территорией, уверяю, национальная гордость взяла бы верх над плачем Ярославны, и не было бы столько горько так называемым истинным патриотам.   

В истории редко остаются истинные миротворцы. Большинство из нас по-прежнему любит своих Наполеонов и Чингисханов, и не любит чужих. Это ли не замечательный пример неизменной человеческой глупости? Избирательности прагматичного ума: хорошо все, что хорошо мне. Все, что мне плохо – плохо априори.

«Не война ли -  рассадник и источник всех достохвальных деяний?» («Похвала глупости» Эразм Роттердамский). Действительно, где больше всего героев, как не на войне? И всегда ли эти герои совершают достойные остаться в веках деяния, защищая свою землю и применяя достойные героев способы, а, не идя войной ради трофеев и порабощения своего соседа? Тот, кто познал человека, скажет «Тысячу раз нет!». 

И уж если плоды таких военных авантюр могут действительно быть полезны для тех, кто в войнах не участвует, но пожинает плоды таких хищнеческих авантюр, то какую пользу могут они принести тем, кто сейчас готов убивать и быть убитым? Это каким могучим разумом надо обладать, чтобы самодовольно, под каким-нибудь дурацким сегодня красным кумачом, а уже завтра триколором, по фанфары идиотских маршев, осененным крестом и окропленным святой водицей, с именем бога своего (это не тот ли, у которого ли первая заповедь звучала «Не убий»?) иди жечь, топить, взрывать, отнимать, калечить, увечить, убивать? И не поэтому ли война – дело молодых? Не потому ли воин должен быть не только силен и вынослив, но еще и глуп, как пробка из бутылки шампанского, которым спрыскивают его поход на войну?

«Вообще-то  война,  столь  всеми прославляемая,  ведется  дармоедами, сводниками,  ворами,  убийцами,  тупыми мужланами, нерасплатившимися должниками и тому подобными подонками общества, но отнюдь не просвещенными философами» («Похвала глупости», Эразм Роттердамский). «Даже если у них честные глаза, красноречивая риторика и они занимают высокие государственные посты» - добавил бы уже я.

Это ж надо было умудриться Обаме вручить Нобелевскую премию за вклад в дело мира, второй срок сидящем в Ираке и Афганистане, и то же сделать в отношении «главарей» Евросоюза чуть позже с их «миротворческими» авантюрами на Ближнем Востоке. Ну, разве если мир насаждается через войну и уничтожение мирного населения, тогда да. Главное, подобрать правильную зычную риторику и лицо сделать поумнее.

Еще отдельной главы заслуживает тема патриотизма и прочей эгоистичной любви ко всему своему: самая лучшая, красивая, богатая, умная и т.п. страна – та, в которой ты родился. Это тот эмоциональный принцип, который идет вразрез с объективной логикой и анализом других «не столь красивых и лучших стран». Самая лучшая семья – твоя семья, самая лучшая жена – твоя жена, самая лучшая фирма – твоя. Право, в жизни я немного встреча дуростей, похожих на эту. Да почему лучшая? Только потому что это твое? А как же объективная оценка реальности?

Тем, кому покажется, что тема ложного ура-патриотизма, например, в России давно понята всеми, ошибаются. Эта «тема» находится на вооружении не только России, но и в США, где ура-патриотов больше, чем их было во времена СССР. Также как и на вооружении почти всех остальных стран. И жаль, что молодые поколения попадались и будут попадаться ей на удочки. И здесь нужно снова вернуться к вопросу сомнения. А действительно ли наши поля самые широкие, а водка самая вкусная?   


О гениальных людях, писателях, ученых и иже с ними

Когда я был юношей, я искренне верил в гений Владимира Ильича Ленина, вождя мирового пролетариата (позже меня особенно занимала его способность к языкам, ведь писали, что он владел чуть ли не десятком из них). Я с неподдельным интересом читал Жюля Верна, и верил в то, что он был пророком, заглянувшим далеко в будущее с его ракетами и субмаринами. Я также верил, что Курчатов водиночку изобрел атомную бомбу (но ведь так и говорили «Курчатов изобрел атомную бомбу») и мне представлялся титан, сверхчеловек, который силой мысли расщепил атом и чуть ли не своими руками построил атомную бомбу. Да, я жил в эпоху гигантов мысли и дела, о которых поэт сказал: «Да были люди в наше время, не то, что нынешнее племя».

А потом я занялся изучением языков, прочел тысячу умных книг, мой несчастный брак опять-таки сделал меня не счастливым человеком, но мудрствующим философом-самоучкой, зарывшимся в свои книги, наподобие библиотечной пыли. И я пришел к выводу, что либо идиот я, который неспособен ни на что, либо нам рассказывают сказки.

С горем пополам, как мне казалось, овладев тремя европейскими языками, и потратив на это дело не менее десяти лет, посадив зрение и замусорив себе голову чем надо и чем не надо, я оставался жутко недоволен собой: как же Энгельс владел двадцатью четырьмя языками, Ленин десятью, и они не были ни лингвистами, ни переводчиками, и между делом то труды по экономике писали, то революции устраивали, а я то и дело продолжаю натыкаться на малознакомы мне сленг и арго, путаю времена во французском, с трудом читают того же Маркса на немецком, мне разве что немецкая беллетристика по зубам. Разве что английский у меня свободный – будь то американский литературный примитивизм начала 20-го века или высокий шекспировский стиль. Да и то, отвлекшись на один язык, начинаю подзабывать другой. И никаких трудов по экономике, никаких революций после обеда.

Между делом, продолжая работать в своей области с людьми из разных стран и разных возрастов, и жадно выискивая Марксов и Лениных, я отчего-то продолжаю натыкаться на серых посредственностей, говорящих на «примитивном английском» с акцентом, не говоря про несколько «в совершенстве известных им языков». Скольких я повстречал за свои последние лет пятнадцать? Несколько сотен? Может, тысячу? И из всей это тысячи я смог выделить только двух-трех, кто хорошо владел одним иностранным языком. Знал парочку тех, кто кое-как владел двумя языками. И не знал ни одного, кто бы владел сносно хотя бы тремя. Может, не там искал? Не туда смотрел? Может. Но отчего отличники и отличницы московских и прочих лингвовузов напоминали мне простых смертных, чьи знания были неимоверно далеки от тех «блестящих знаний, которые были у стольких знаменитостей прошлого и настоящего», о которых я слышал и читал. Наверное, я существовал в параллельном с уберменьшами мире и никогда с ними не пересекался. А жаль.

Я всю свою жизнь безумно любил читать. Покончив с авантюристом Верном, любимцем Лондоном и семейством Дюма лет в тринадцать, я перескочил на французов Золя, Доде и Мопассана, полюбив их навеки вечные. Позже прочитал в оригинале Шекспира, Теккерея, Остин, Гете, Гейне, Шиллера, Белля, Ремарка и снова своих любимых Доде и Мопассана, Барбюса и Гюго, кроме прочих мало приметных, я почему-то уже не ощутил той блаженной дрожи во всем теле, от книжного наркотика. Что-то было не так: не было потрясения от величия прочитанного. А позже и вовсе перекочевав к американским классикам и перечитав их в оригинале, я ощутил приступ тошноты, подкатывающий к горлу от всех этих Кизи, Сэлинджеров и Фитцджеральдов, оставшись в полном недоумении, что либо я неисправимый идиот, не понимающий всего величия авторов и их творений, либо слишком умны те, кто мне так долго внушал, что эти авторы гениальны.
Язык примитивен, образцы скудны, читать до смерти скучно (куда им до Толстого и Достоевского, Гоголя и Чехова), а в голову стучится мысль о том, что хорош и велик тот писатель и поэт, который живет в западной стране и продвигает нужные модели мироустройства. Ну а ежели ты из какой Буркина-Фасо или Камбоджи, хоть ты тресни со своим литературным гением – не тот язык, не та страна, не те ценности.

На языке навечно остался свинцовый привкус литературного обмана. Отныне я ничего на веру не принимал. У меня было свое собственное мнение, и часто оно не совпадало с мнением мировых критиков.   

Между тем, великие мужи изобретали атомные и водородные бомбы, запускали ракеты в космос, строили плотины, а я недоумевал, отчего трудам тысяч и десятков тысяч, присваиваются имена Курчатов, Сахаров, Королев, Алферов. Где же были позабыты целые институты с их сотнями научных сотрудников, которые ковали славу этих львов от науки? Где остались полученные путем успешной разведки документы из Германии, США, Японии? Где остался тот громадный опыт предыдущих поколений, те «гиганты прошлого, на чьих плечах мы стояли» - как любил говаривать скромняга Эйнштейн?

Я видел воочию, каким бездарным и порой смешным путем ковалась слава того или иного директора предприятия. И даже участвовал в этой ковке, порой попадая между молотом и наковальней. Однажды одному моему директору  Президент вручал то ли орден, то ли медаль за какие-то там заслуги, среди которых были «освоение новых видов продукции». А между тем производство целого ряда этих новых изделий было предложено мной: я их выискивал, я их предлагал, я находил образцы, я за них бывал бит. Но вот при вручении государственной награды, о моем скромном вкладе никто не вспомнил.

Другой мой руководитель заслугу по скорому сбыту продукции приписывал исключительно себе, нисколько не сомневаясь в своей праведности. Третий … впрочем, как и четвертый и все последующие скромностью и рассудительностью не страдал также.

Большая часть из них не отличалась ни умом, ни добродетелями, единственной заслугой которых могло быть лишь то, что они умело и хищнечески паразитировали на труде тех, кто был под ними. Как писал в свое время Джонатан Свифт: «Скольким великим мужам присваивалась высочайшая добродетель, исключительная слава, геройство, мужество, ум. Скольким тем, кто на самом деле, являли собой сами пороки, саму низость и подлость человеческого рода. Содомитам приписывалось целомудрие, трусам геройство, глупцам ум». Похоже, что со времен Свифта ничего не изменилось. Впрочем, человек не меняется. Меняются только атрибуты.

И других таких было немало. И отчего-то я задумывался о том, что победа на войне добывается смертями сотен тысяч рядовых Ивановых и Сидоровых, а достается при жизни Жуковым и Рокоссовским. Качество продукции и ее сбыт на предприятии достигается сообща тысячами рабочих, среди которых встречаются талантливые и умнейшие бригадиры, инженеры, технари, а стяжает славу один узурпировавший власть клещ.

Впрочем, в данном аспекте речь скорее не о глупости человеческой, а скорее о несправедливости. Ведь простые люди в таких ситуациях как раз глупостью и близорукостью не отличаются, а имеют очень хорошее зрение. Но что им от этого?

О таланте

О, если после ума и умственных способностей мы что-либо и можем оценить и чем восхититься, так это талантом. Глупцы любят талант почти столько же, сколько и ум, имея о первом и втором весьма смутное представление (да, фрукт дуриам не пробовал, но уже люблю, хотя на самом деле тот воняет, как труп дохлой кошки, пролежавшей неделю на солцепеке). Причем люди далеко не самые глупые и не самые порочные восхищаются какой-нибудь способностью проделать какой-нибудь акробатический трюк или сложить в уме 454634 и 769342. А между тем, что такого восхитительного в том, что какой-нибудь очередной дурак потратил годы и десятилетия на то, чтобы закинуть ног за голову дальше всех и встать верх тормашками? Ну, забавно. Ну, смешно. Но не более.

Мы прошли далекий путь от мрачного Средневековья до демократии и равноправия полов, а между тем, как и во времена мрачного Средневековья, мы по-прежнему обожаем манежи и цирк, фиглярство на сцене и какую-нибудь ученую мазню на холсте. И ладно бы мазню на холсте или декламирование стихов – все-таки этот как-то стимулирует наш интеллект, заставляет думать и сопереживать, поддаваясь, дай бог, достойным порывам сердца. Так ведь нет. Нет на манежах, площадях и экранах почти ничего хорошего: там сплошные пошлость и потакание низменным страстям.

Столь горячо народом любимая передача «Минута слава», где стремятся принять участие тысячи и тысячи выдрессированных как собачки за кусок сахара, глупцов. Один повыше залезет на ящики и грохнется с высоты десяти метров, сломав себе шею и тем самым прославившись на всю страну (лучше такая слава, чем никакой!) Другой закрутит ноги и руки вокруг себя же, так, что остается только рот от удивления разевать: «Надо же, какая гибкость! Во дает!», чтобы лет через пять десять ему его позвоночник и суставы со всей силы выстрелили в его дурную голову за то, что он так нещадно над ними изгалялся. То на сцене будут плясать безногие, а народ в порыве эмпатии хлопать в ладоши и проливать слезы, не понимая, что их эмоциями так примитивно манипулируют. То отец будет заставлять сына прыгать на стекло и ходить по лезвиям, пока тот себе руку или ногу не отрежет. То дура баба сиськами будет разбивать арбузы, не понимая, чем это чревато (поистине безумству глупцов поем мы славу!) И так далее – мало ли клоунов, желающих прославиться на все страну.

Только возникает вопрос «А на фига?» Ну на фига тебе эта популярность и слава от малознакомых дебилоидов, которые с его большим удовольствием посмотрят, как ты себя пополам поломаешь и сядешь на нож?

Другой будет ради любимой скакать под потолком, рискуя расшибиться в лепешку – зачем такая любовь, зачем тебе та дура, что из своего тщеславия позволяет тебе это делать (ну ладно бы была она у тебя инвалид, прикованный к постели, а ты таким способом у плебса добывал средства на ее лечение)?

Третий проткнул всю свою поверхность тела железками и покрыл ее сверху ядовитой краской, и  теперь радуется как ребенок – он лучший! Ну, лучший ты, и что дальше? Ну вот тебе миллион рублей и грамота в подарок, и что дальше? Что дальше-то? Ты ведь и миллион этот потратишь не на умное дело, а на какую-нибудь очередную глупость, вроде покупки машины или квартиры или поездки на Маврикий. Вот ведь счастье!

От всего этого фиглярства – и будь то фиглярство со смыслом или без смысла, мне приходит одна мысль на ум: насколько должны быть несчастны эти люди, насколько обделены вниманием, закомплексованы и одиноки, если они ищут такого общественного одобрения и признания? Ведь умный, счастливый, самодостаточный человек, рядом с которым настоящая любовь и верные друзья, никому ничего не доказывает. Не стремится закидывать ноги за голову и складывать в уме семизначные числа.

Грустно-(

Мы настолько во власти стереотипов, настолько ориентированы на успешность и талант, материальное и кому-то, кроме нас якобы нужное, что мы не умеем быть другими. Мы не живем. Мы все время закидываем ноги за голову и каждый раз пытаемся это сделать подальше, даже если нам больно, даже если мы этого не хотим.

Спросите современного молодого человека: «А зачем тебе быть успешным?» И он не найдет, что ответить. Лишь посмотрит на тебя, как на идиота. То есть, это он умник, а ты идиот, раз задаешь такие вопросы. Да и немолодого тоже спросите.

- Как зачем? Чтобы заработать денег.
- А зачем заработать денег? – и он снова посмотрит на тебя, как на идиота в квадрате.
- Как зачем? Ну чтобы купить ноутбук, машину, квартиру.
- А зачем покупать ноутбук, машину, квартиру? А еще зачем?
- Ну, чтобы осуществить свои мечты.
- А что еще?
- Ну…

Я ведь не преувеличиваю, так мыслит большинство. Чтобы купить ноутбук. Чтобы купить машину, квартиру. За рамки данного стереотипа способны выйти немногие. Не умеют. «А зачем еще жить?» Ну, конечно, чтобы купить ноутбук. И чтобы потом этот продать и купить последнюю модель. Или машину. И еще одну. Или стать знаменитым. А зачем становиться знаменитым? Ну на фига? Чтобы стать богатым. Вот круг и замкнулся: богатым стать, чтобы стать знаменитым, а знаменитым, чтобы богатым. Точка. Дальше мысль не ползет, не движется…


А древние, причем и конфуцианцы, и философы западные сходились в одном (кстати, восточные и западные философии недавнего прошлого на предмет жизни и человека сходятся почти всегда и почти во всем – потому как истинное знание, или знание приближенное к таковому, одно): счастливо живет тот, кто живет тихо. И потом посмотрите, скольких на самом деле сделали счастливыми деньги и популярность. Это они вам лгут, заявляя, что так здорово уметь закидывать ногу за голову, быть популярным. А чтобы и вы их лиха хлебнули.

Вообще, тяга к публичности, популярности, славе и почету – удел личностей, на самом деле, несчастных, слабых и неуверенных в себе. Вы видели, как ведут себя действительно такие большие и сильные мужчины, пожившие и повидавшие виды? Они ведут себя тихо, никому ничего не доказывают и одобрения не ищут.       


О работе и собственной глупости

Я стремлюсь понимать смыслы слов, начиная с их этимологии, с того, что они означали при своем рождении и для определения чего изначально предназначались. Даже если от первоначального значения слова, в его последующей жизни, мало что и осталось, оно, слово, словно еще несет свой истинный смысл, вольно и невольно накладывая отпечаток на нас («интеллигент» - все-таки, прежде всего образованный человек, и уж потом, может быть, для кого-то очкастый говнюк с тихим голосом и своим собственным отличным мнением). Для меня «работа», когда встаешь в семь утра и идешь зарабатывать хлеб насущный, и так изо дня в день, из года в год, всю жизнь – это, прежде всего, уже, понятия «раб», «рабство», «порабощать»…

Но к этому пониманию приходишь не сразу, мешают голубоглазые юношеские иллюзии: самореализация, карьера, заработать много денег, осчастливить весь мир и отдельно взятого человека… через сколько нужно пройти, чтобы понять, что так мало там того, что мы ожидали и к чему стремились, и так много грубой и неинтересной жизни…

Сколько у меня их, раб-от, было? Электрик, сантехник, плотник, учитель, садовник, репетитор, переводчик, маркетолог, начальник… Работал с русскими, туркменами, белорусами, американцами, арабами… всего с представителями более, страшно подумать, не менее тридцати национальностей. В офисах, цехах, полях, в снегах и пустыне, в холод и жару… и, как ни странно, как ни удивительно мне самому, в первую голову, все одно и то же (ну, конечно, я ведь тот же, можно сказать-)   
       
О, как прекрасна в юности Иллюзия, с распущенными шелковистыми волнами белокурых волос на обнаженных плечах и волооким взором, полным страсти и обещания, как уродлива в зрелости недобро глядящая Химера, со злобным взглядом и когтистой хваткой, извечная наша Глупость о том, что следующая работа обязательно лучше нынешней. Будь мы молоды или уже не очень, мы упорно ругаем то место, на котором мы сейчас, и упрямо фантазируем на тему нашей следующей, новой работы – Новых Берегов, к которым так стремится наш Одинокий Парусник, наша неуемная Душа.

Сколько раз меня на работе и с работой обманывали? Сколько раз обещали одну зарплату, а платили другую (угадай с трех раз – больше или меньше?). Сулили одни условия труда, а ставили-впихивали силой в другие (угадай, в лучшие или худшие?) Оценивали не по эфемерной справедливости, а по массе других, гораздо более приземленных критериев. Был откровенный, холодный как лед, обман. Еще больше было неприметной для всякой честной и наивной души – когда-то и моя была такой – хитрости и уловок. Манипулирования. Вранья в ворохе их красивых слов и фраз.    

Нет, конечно же не правда: была и самореализация, и хороший заработок, и интеллектуальный рост. Но эти категории какие-то нормальные, comme il faut, they go without saying. Они, при условии добросовестности и работоспособности каждого из нас – нечто само собой разумеющееся, как «сам собой разумеется» трамвай, катящийся изо дня в день по рельсам города, а не трамвай, с рельсов съезжающий и с грохотом врезающийся в толпу. (Когда-то, когда я работал в частной конторке, которая продавала далекие от совершенства и часто перегорающие лампочки, у меня был перманентный спор со своим начальником относительно их ненадлежащего качества. Я был уверен в том, что «трамвай» естественным образом должен ездить по рельсам, а не врезаться в толпу. Мой же начальник мне доказывал обратное: «трамвай», врезающийся в толпу – такое же нормальное явление, как и «трамвай», бегущий по рельсам. А еще, для лучшей иллюстрации сказанного, мне приходил на ум замечательный фильм «Дайте жалобную книгу», где на работников одного ресторана постоянно жаловались его посетители. При разборе полетов, на верхах, на очередную жалобу в жалобной книге «Мне нахамили, а потом чуть ли не взашей выставили вон», директор серьезно парировал: «Подумаешь, таких случаев не много. А скольким мы не хамим? Скольких не выталкиваем взашей? Это кто-нибудь учитывает?» Моя контора самым замечательным образом напоминала мне этот вот ресторан, в котором «стольким не хамили»).

Впрочем, все это эмоциональная лирика, а если зрить глубже и дальше, оторваться от ежеминутных кондиций и взглянуть на все с философским прищуром уставших вглядываться в то, что под носом, глаз, оторвавшись от грешной земли и своего Я, то разве могут быть какие-либо сомнения в том, что работа – будь то частное предприятие или государственное, успешная компания по продаже компьютеров или фирма, вяжущая веники, с хорошим заработком или нищей подачкой, все суть ка-ба-ла? Несвобода и общепринятое рабство, где рабы соревнуются между собой, кто больше угодит хозяину, и где счастливее тот, кто покладистее? Греческий стадион, на котором рабы-спортсмены соревнуются в том, кто из них бегает быстрее, прыгает выше, метает копье дальше, и счастливее тот, кто пробежал быстрее, прыгнул выше, метнул дальше? Перманентная конкуренция, где слабого приказано съесть, а сильный берет себе львиную долю, часто не осознавая, что тот, кого только что съели, совсем недавно был тем, кто съедал.    
 
При всем своем чувстве долга и ответственности (но и, конечно, при немалой врожденной, где-то глубоко-глубоко чуть ли не цыганской любви к свободе, что идет вразрез с самим понятием работа - несвобода) я ловлю себя на том, что на работе мне постоянно навязывают чужые и чуждые мне точки зрения, отказывая мне в способности мыслить самостоятельно, – я редко соглашаюсь с методиками достижения поставленных задач. Меня постоянно принуждают к исполнению каких-то обязанностей, которых я на себе либо не принимал, либо они противоречат моим принцам, совести, жизнепониманию. Отработать дольше, выйти во вторую смену, сделать еще вот это и вот то. Меня либо хвалят за пустяки (но это редко), либо ругают за то, что мне видится в отличном свете (что чаще, хотя я скорее готов признавать свои ошибки, если они есть или если они мои).

Работа – некое, уверен, не только для меня существенное постоянное несовпадение методов достижения целей и морально-нравственных аксиом. Как в торговле, в которой сейчас занята половина из нас, «жить по совести»? А как не предать чувство собственного достоинства перед начальником? Как отстаивать свои мнения, точку зрения, иное видение ситуации? А как идти на компромиссы, но не лебезить? Как «любить ближнего», а не отстаивать a tout prix cвои интересы? И действовать по справедливости или по обстановке?    

Ради чего человек вынужденно, а часто добровольно, продает себя в это популярное рабство, сулящее счастье на земле? Ради чего тратит свои драгоценные время и здоровье? Идет на сделку с собственной совестью? Какие цели преследует? По-моему, они как на ладони: купить компьютер, машину, квартиру, съездить на Канары, взять кредит, выплатить ипотеку, открыть бизнес, кушать вкусную колбасу, носить стильные шмотки… Как бы там ни было – открыть бизнес или получить второе высшее образование, в конечном итоге, все эти цели у нас материалистичны, приземлены, примитивны. И 90% всего, ради чего мы расходуем свою жизнь, в конечном итоге идет down the drain. Осанна тем, кто пашет ради больной мамы, чтобы купить дорогостоящие лекарства, или чтобы выплатить причитающиеся алименты. У них цели не столь заземлены, хотя не думаю, что от этого работа-рабство меняет свой первоначальный смысл. Скорее рано, чем поздно все наши потуги превратятся в прах, и многие из нас поймут, что то, на что они тратили свою жизнь, эфемерно и им, на самом деле, не нужно. (Я право завидую своим дедам, которые, делая свою работу, преследовали другие, пускай, в какой-то степени, такие же эфемерные цели, когда били фашиста, поднимали страну после войны, ехали на БАМ и Магнитогорск. У них была возвышенная и благородная id;e fix – осчастливить человечество и своего ближнего. У нас тоже id;e fix, но эта идея не та же: между строительством дачи для себя и строительством железной дороги для других такая же разница, как между работой и целью жизни).


Я также обнаружил, что работа несовместима с христианскими заповедями, и просто стремлению жить по справедливости, по совести. Везде, где я работал, мне приходилось, в той или иной степени, обманывать и лгать. Ну, хорошо, привирать, хитрить, юлить, умалчивать о том и утрировать это (я все-таки не занимал больших постов, где больше ответственности и соблазнов). Будь то при составлении отчета или продаже своих лампочек или шаровых кранов. Возможно, я видел и понимал чуть больше, чем многие остальные, которые обмана не видели. И уж точно не относились столь строго к этим понятиям. Но я право не видел никого, кому не приходилось бы обманывать.

О начальниках

Я пессимист, оптимистично верящий в здравый смысл и справедливость в этой жизни… Вернее, я большую часть своей жизни был пессимистом, оптимистично верящим в здравый смысл и справедливость в этой жизни. Теперь же я просто оптимист, который не верит в эти здравый смысл и справедливость, а знает, что они, здравый смысл и справедливость, как райская чудо-птица и лесной единорог, были придуманы нами, как прекрасная сказка, и обитают на страницах нашего богатого воображения, нашей упорной веры в светлое будущее и что всем воздастся.

Современный хороший начальник – это особый род одноклеточных хищников, например, этаких сказочных амеб с зубами – если таковые могли бы когда-нибудь существовать, одержимых какой-то одной целью (как одержима амеба только одной целью – потребить как можно больше питательных веществ из внешней среды, так и начальник одержим, как правило, одной целью: это почти всегда «заработать много» или способствовать тому, чтобы «заработать много», если говорить простым языком. Это вовсе не означает, что начальник – плохой человек или еще что, человек, вне работы, он может быть примерный, но как только он становится начальником, приходя на работы и взгромоздясь на свой кожаный или какой другой трон, он вынужден превращаться в зубастую амебу ). Зачастую этакий умный и развитый класс ранее высокоразвитых млекопитающих, например, трудолюбивых лошадей, иногда класс рыб, обитающих в мутной воде, порой представитель рода пернатых, вроде умной вороны, который непременно начинает упрощаться и деградировать, как только он переходит в класс «начальники». Но и среди них встречаются начальники ложные, на самом деле не до конца эволюционировавшие в новый род под названием «начальник истинный», и остающиеся как бы ретардами, начальниками недоразвитыми.    

Я повидал разных начальников. Директоров крупных предприятий, начальников разных отделов, просто мелких непосредственных начальников. Я сам какое-то время был начальником. Умных и мыслящих начальников среди них не было. Умным и мыслящим не был и я. Нет, были образованные, эрудированные, начитанные, грамотные. Было много тех, кто здорово считал (способность складывать, вычитать, делить и умножать в уме и на калькуляторе большие суммы всегда ценилась среди начальников). Были те, кто много читал (как правило, современную литературу для управленцев среднего и высшего звена, топ-менеджеров, фолианты популярных американских авторов на тему маркетинга, искусства эффективных продаж и т.п.). Но умных и думающих среди них in natura не наблюдалось, если в понятие «ум и способность мыслить» вкладывать истинный смысл, так как истинный ум, а не ум ложный, способность мыслить и приходить к своим собственным, не зависящим от внешней среды выводам и близким к природе вещей конклузиям, всегда идут вразрез со способностью эффективно управлять массами и приносить прибыль. 

Я не раз был свидетелем такой эволюции какой-нибудь резвой и трудолюбивой лошади в начальственную хищную амебу, и процесс (или регресс – для кого как) этот, если отвлечься от собственных обид по этому поводу, и взглянуть на происходящее со стороны, с философским прищуром, был весьма замечательным и занимательным.

Я помню одну свою начальницу (а здесь я должен заметить, что начальственная эволюция высших существ женского рода в существа начальственные - процесс занимательный вдвойне, ну хотя бы с точки зрения мужской, скажем так, потому как происходит борьба двойная: лошади – как вида и лошади – как женщины, в хищную амебу – иной вид преимущественно либо рода мужского, либо гермафродитного, но вряд ли женского), которая за полгода такого прогресса, из умного, последовательного высшего существа со всеми атрибутами своего пола, превратилась в откровенно самодурствующую, мало что соображающую, обозленную на своих подчиненных амебу, направо и налево щелкающую  зубами.

(Здесь надо еще сказать, что внезапное заполучение власти у пускай существ и высших, но без внутренней уверенности и знания в том, что власть – это не высшее благо, к которому надо стремиться всем высшим существам, что есть еще закон и внутренний, божеский, если хотите, триггерует немалое количество качеств не самых лучших – все, что подавлялось как нечто низменное, постыдное и неразумное, получает некий carte blanche и являет себе «во всей красе»). (Ты хочешь спросить, а как же ты? В тебе проявлялись эти низменные и не самые прекрасные качества? А как же – отвечу я. Я ведь тоже первое время стремился быть хорошим начальником. Однако довольно быстро понял, что мои внутренние законы идут вразрез с законами корпоративными, начальственными, которые, как правило, суть ложь и обман, и поэтому, сначала предпочел быть начальником плохим, а потом и вовсе был низведен из класса начальников). 

Так вот, эта начальница моя, человек изначально должно сказать весьма замечательный, умный и порядочный, на глазах стал являть собой Начальника. Но поскольку ум и порядочность – лошадиная природа жевать траву и сказать по лугам и полям не вытравливаются одночасово, даже если партия и назначила тебя Начальником, еще долго мешала нашей предводительнице быть одним из двух: она разрывалась между желанием мыслить логически и действовать по справедливости, и императивным требованием сверху гнуть своих подчиненных в дугу. И иногда предательские откровения, предательские – с точки зрения не начальственной, срывались с ее бледных губ, было видно, как она боролась со своим внутренним, отличным Я и ее Я новым, как она начинала снова жевать сочную траву и скакать по лугам и полям – мыслить логически и по справедливости, снова разрываясь между своей лошадиной природой и своей новой амебной оболочкой.

(Императивное желание быть и оставаться начальником, в подавляющем большинстве случаев, продиктовано весьма понятными и примитивными стимулами, инстинктами, которые, также в большинстве случаев, начальствующими начальниками и теми, кто на их стороне, облегаются в тысячу прекраснодушных одежек и подпираются всевозможными костыликами из возвышенных материй. Забота о всеобщем благе, о ближнем, стремление послужить отечеству и т.п. , на самом деле, попросту стремление подняться на еще одну более высокую ступень «развития» - больше зарабатывать, быть у власти, лучше жить, вкуснее есть и пить).    

Принесло ли ей счастье ее начальствование, единовластие над нами, ее подчиненными, с которыми она сначала была товарищем и другом, человеком, которому были не чужды эмпатия, стремление к логической справедливости и способность мыслить независимо, и которым она потом стала Начальником, щелкающей стальными зубами амебой, всегда во всем правой и все лучше всех знающей? Компенсировали ли ей ее внутренний дисбаланс, эту коллизию ее истинной природы, воспитания, жизненных принципов и ориентиров, наконец, систематическое попирание логического и разумного, ее начальственный оклад, деньги, на которые она могла теперь стильно одеваться и ездить каждый месяц заграницу? Кайфовала ли она от этого? Уверен, что скорее нет, хотя скорее всего это и отрицала, даже для самоей себя, раз продолжала пребывать у кормила и кормушки. Хотя бы потому, что нет большего несчастья, чем предавать свою лошадиную природу и желание скакать по лугам и полям на «высшее благо» на науку быть хищной амебой, в чужой тебе оболочке, играть чужую роль, даже если ты к ней постепенно и привыкаешь. Хорошие начальники – хищные амебы, получаются из тех простейших, которые рождаются, живут и существуют как хищные амебы в своей среде из воды и сахара – то есть, не предают свое природу. И таких, в том числе, сейчас не мало. Вот в их счастье щелкать стальными зубами я готов поверить.

Человеку же с совестью – этим Богом внутри, человеку с принципами – даже если они устарели и несовершенны, человеку мыслящему своей головой – и не обязательно о высших материях и несправедливости жизни, а просто о тех жизненных и рабочих ситуациях, в которых он всегда оказывается, быть Истинным Начальником не-воз-мож-но.
Ум и стремление к свободе (а что есть стремление быть свободным от рабской суеты, истинное понимание структуры рабочего рабства, если не попытка здравого осмысления?) никогда не уживутся с принудительными методами управления массами, начальственным манипулятизмом и императивным стремлением приносить прибыль, в каком бы виде она не была.
 
А уж если ты еще и человек неглупый, думающий, если ты ломаешь голову над тем, почему так, а не эдак, и сомневаешься, и видишь, и знаешь, что при принятии решений может быть по-другому, что решения бывают разные, что всегда есть альтернатива, и вовсе начальником быть невозможно, потому как мыслить для корпоративного винтика – даже не непозволительная роскошь, а и вовсе вредительство. Потому что тогда придется постоянно попирать здравый смысл. Отсюда начальственная аксиома «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак» уже которое столетие актуальна.

Как быть под начальником, и не быть уволенным в первые три месяца, или кто о чем, а я снова о начальстве

Если вкратце, то весьма просто (хотя бы на бумаге, в виде совета): чтобы не быть уволенным и снискать расположение начальника, «босса вульгариса», нужно:
а) явить нужную меру покорности и послушания (как Бог любит покорных и послушных, так эти качества любят и боссы, а чем они не боги, правящие над простыми смертными, нами?) – не спорить, не отстаивать свою точку зрения, не ставить под сомнение величину и значимость босса;
б) быть предельно вежливым и любезным (лучше откровенно целовать босса в зад, хотя нужно принимать во внимание, что некоторые боссы остаются весьма стыдливы и такие акты корпоративной преданности предпочитают наедине). В любом случае, аккуратная и смахивающая на искреннюю заинтересованность личностью босса, его рабочими и личными делами, всегда пойдет на пользу;
в) знания, опыт, добросовестность, работоспособность. И если последние два качества  для подчиненного бесспорно полезны, то с первыми двумя нужно обходиться осторожно. 
г) личные качества (доброта, честность, порядочность и т.п.). Хотя в некоторых случаях личные качества могут быть вменены и в минус – например, если босс сам злой, нечестный и имеет любовницу).

Смешно и утрированно? Может быть. Но примерно именно так и выглядит хороший подчиненный глазами босса вульгариса. И еще один важный момент, хотя он может иметь отношение лишь к некоторым подчиненным: если ваш начальник – начальник заурядный, а не Генри Форд, никогда не показывайте себя умнее своего начальника, в чем бы то ни было: в знании географии, иностранного языка, жизни. Ум – взрывоопасная категория, как бочка пороха, которую всегда носишь с собой: может сослужить отличную службу, если, например, тебя одолевает неприятель – фирма-конкурент, например, или твой коллега, с которым ты конкурируешь за место под люминисцентным солнцем. А может и подорвать тебя самого - например, если ты решил неосторожно закурить, где-нибудь на привале – поправил боссов Аппенинский полуостров на полуостров Пиренейский или сосчитал неполученную прибыль от последнего несостоявшегося заказа вместе с доставкой и растаможкой быстрее и точнее своего начальника. Не торопись торжествовать. Ум, который ценится всеми, словно все знают, что это такое, эта эфемерная субстанция способная принести больше несчастий, нежели напротив, если обращаться с ней не по заданным, как правило, дурацким правилам.

Вашим уму и стремлению отстаивать лучшие для дела, с вашей точки зрения, альтернативы будут даны вульгарные имена: «несоблюдение субординации», «неподчинение», «недальновидность». Наконец «глупость». А что, по мнению не только начальников, но и банально приспособившихся подчиненных, есть демонстрация своих умственных способностей, превосходящих начальственные, как не глупость? И кто скажет, что все они не правы?

Кто-то скажет, что есть разные начальники и не все такие самолюбивые узколобые самодуры. Я отвечу: начальники бывают разные, хотя и не часто, все-таки этот вид гомогенен, несмотря на ряд внешних различий, будь то более пестрый окрас или большее число зубов - верно, а человек всегда один и тот же. Спросите себя, не будучи начальником или главой, лидером чего бы и кого бы то ни было, вам нравится, когда кто-то оказывается умнее, чем вы? Кто-то знает и понимает больше, чем вы? Вы готовы откровенно признать, что у кого-то опыт больше, чем у вас? Откровенный ответ, как правило, будет «нет». И вы даже не начальник. А у начальника самолюбия вдвойне и его, начальственный авторитет под угрозой.

И не верьте, когда начальник говорит вам о плюрализме мнений, демократии и равных правах у начальника и подчиненного. Это все популистская риторика для желторотых юнцов. Умелое манипулирование подчиненными. Блажь. Ну, или боссова ошибка, заблуждение – если босс еще не до конца сформировавшийся, «законченный босс». А иначе начальник ваш никуда не годится, если он действительно полагает, что плюрализм мнений и демократия в коллективе идут на пользу делу. На пользу делу – например делу «продавать, и продавать больше» идет жесткое авторитарное управление, четко выстроенная и налаженная иерархичная система, а также четко отлаженные механизмы принятия и исполнения решений, где у подчиненных путем несложных манипуляций умело поддерживаются чувство вины и неуверенности в своих силах и знаниях. «Подчиненный должен иметь вид лихой и придурковатый» - актуально во все времена. Уверенные и знающие себе цену подчиненные, как правило, опасны и трудны в обращении для начальства. Они наделены опасным самомнением и посягают на священную корову – начальственную политику (а часто на ее несовершенство или ее вовсе полное отсутствие), утверждая, что это всего лишь корова, и ее можно съесть, когда голоден, а не самоходная святыня с хвостом и рогами (что и начальственная политика может иметь ряд изъянов, может быть несправедлива и не всегда годиться для экспериментов над подчиненными). И неважно, что начальство при этом говорит. На то оно и начальство, чтобы много говорить.            
      
Что до начальственной риторики, то я не встречал начальников, которые не умели и не любили говорить много и охотно. Каким бы неуклюжим или ловким начальник не был, библейское «В начале было слово» помнит и чтит каждый их них. Слово – это рабочий инструмент начальника, как гаечный ключ для слесаря или скальпель для хирурга. И он, начальник, этим словом оперирует, как хирург скальпелем, наш мозг. И чем мозг моложе, чем моложе и неопытнее подчиненный, тем больше вероятность, что горчичные зерна начальственный мудрости прорастут в нем быстрее и дадут свои, что очень важно, «правильные» плоды (отсюда начальники всех мастей предпочитают подчиненных молодых и неопытных). Кто хорошо поддается вербальному оперативному вмешательству со стороны начальника, тот хороший работник, как для хирурга хороший больной тот, кто поддается хирургическому оперативному вмешательству. Тот же, кто не торопится поддаваться начальственной элоквенции, редко бывает обласкан богами Олимпа– начальниками кожаных кресел.

Также как уметь красноречиво говорить и внушать свои мысли подчиненным, подвигая их на корпоративную битву добра со злом – нами хорошими со всеми остальными плохими, хороший начальник должен уметь лгать. Или врать и обманывать, изъясняясь по-простому. Но уметь это делать так, чтобы ложь выглядела как правда, чтобы в нее хотелось поверить не только малоопытному зеленому менеджеру, но и самому себе. Или хотя бы как незначительная стратегическая с точки зрения начальства и подчиненного желательно также, хитрость. Уловка. Тонкая манипуляция (слово «манипуляция» давно потеряло свои негативные коннотации и приобрело смысл даже не невинный, а явно положительный, и является теперь достоинством манипулянтов. Как и однозначные понятия «обман» и «ложь» теперь вроде как и не отрицательные, и ими можно не гнушаться).

Начальник честный – идиот. Самоубийца. Или некий экстраординарный экземпляр, непонятый другими.

Как не солгать кандидату в твои подчиненные о том, что место, на которое он устраивается не такое уж и замечательное? Что зарплата будет чуть другой, а обязанностей немного больше? Как не лгать своим подчиненным о том, что они не достойные своей зарплаты грамотные работники, а припадающие на обе ноги неполноценные имбецилы, снова запоровшие деталь, отгрузку, план? Или, напротив, не солгать, что «эти малограмотные копуши» «замечательные работники, которые являются примером нашего корпоративного духа»? Как не идти перманентно на компромисс со своей совестью, заключая сделку за сделкой, называя вещи не своим (твоими личными) именами, а тем, что пять минут тебе продиктовало тебе уже твое начальство, оттуда с небес? Хорошего начальника с большим сердцем, такой же совестью и не меньшего размера мозгом, при таких обстоятельства, быть не может как вида – sine ira et studio.   


О глупостях общепринятых, которые по большому уму выдаются за общепринятую мудрость

О писателях, ученых и прочих, желающих оставить после себя след

Одной из общепринятых мудростей homo vulgaris является страстное желание, прямо-таки смысл любой пристойной жизни, оставить после себя наследие, след или хотя бы задержаться в памяти потомков на какое-то время – этакое императивное всепобеждающее желание человеческой собственной реализации, смысл и апогей земного бытия. С этой целью огромное число людей по-прежнему строчит стихотворения и поэмы, пишет рассказы и романы, из всех сил старается изобрести какую-нибудь некончающуюся шариковую ручку или даже панацею от рака. Другие, менее способные к творческим проявлениям, изо всех сил зарабатывают деньги, строят дома, сажают деревья. Женщины пытаются увековечить себя в детях, полагая, что именно в этом их высшее предназначение. И так далее. И между тем, почти все знают, ну, или смутно подозревают, что это напрасный труд им все это суета сует.

Что вечности до твоей пускай гениально написанной поэмы на злобу дня? Что даже твоим детям и сотоварищам, которые только что ее прочитали и расхвалили на все лады и голоса? Большинство из них это сделало лишь из любви и уважения к тебе, дабы не ранить твои чувства – не более Кто вспомнит тебя, о, смертный, и твое бессмертное творение уже через год после твоей безвременной кончины, если сегодня все реже и реже вспоминают первого поэта на все времена, «наше все», замечательного Александра Сергеевича Пушкина, жившего каких-то сто семьдесят лет тому, а о таких замечательных светочах русской поэзии, как Державин, Чаадаев и Жуковский сегодня 90% живущих даже и не подозревает?

И даже если и вспомнят, даже если всплакнут и проникнутся твоим изящным, как щиколотка балерины в воздушном фуэте слогом, вздрогнут от твоей едкой, как серная кислота и правдивой, как сама правда жизни сатиры, удивятся глубине твоих, как Марианская впадина, мыслей, то что тебе, обглоданному червями с черепом бедного Йорика, лежащему под гранитной плитой, у которой и твои-то потомки собираются раз в год, что тебе до этого?

Говоришь, все оставляешь людям, тебе ничего не надо, славы стяжать никогда и не желал? Так и поэма твоя, твой рассказ, твоя эпопея людям не нужны, не говоря про тебя самого. И что хуже, твое, на самом деле замечательное произведение, неподражаемое по стилю и неповторимое по глубине мысли, большинству сегодня не понятно, чуждо и даже противно, потому как оно, большинство живет другими высотами, жаждет других целей, имеет отличные понятия. И лишь малая толика каких-нибудь потертых интеллектуалов, случаем натолкнувшись на твое творение, в каком-нибудь толстом журнале времен 2012 года, лет через тридцать, перед тем как порвать журнал и бросить в костер, на котором будут готовиться извечные шашлыки, на секунду увлечется чтением какого-нибудь из твоих катренов, за тридцать секунд успеет восхититься и даже задуматься над нелепостью жизни и еще большей нелепостью нас самих, и предаст тебя огненному погребению.

Так стоит ли, спрашиваю тебя, стоит ли корпеть бессонными ночами, морщить уставший лоб нервными днями, a tout prix вымучивая, выдавливая из себя эти крупицы поэтической и прочей мысли, тем паче, если это никому не нужно? Наживать себе геморрой, плохо питаться и также плохо спать, тратить неимоверное количество нервной и психической энергии на доказательство невеждам гениальности тобой написанного? Твоим геморроидальным шишкам будет от этого легче и язва перестанет мучить тебя? Лучше брось все и иди в лес, на реку, к любимой женщине и займись тем, что доставит тебе реального ежеминутное удовольствие, а не тем, что потом будет вызывать у твоих потомков. 

Кто сегодня помнит и чтит изобретателя шариковой ручки? Кто знает придумщика телевизора (хотя, может, его нужно проклясть за его черта с рогами)? Кому известен врач, изобретший пенициллин, который уже нам не нужен? А кто помнит всех тех, истинных, кто вместе с ними изобретали, придумывали, наживали себе геморрой и язву? Мы даже и не подозреваем о том, что телевизор изобрел не один человек, а над ним работали целые институты в разных странах. Что для изобретения пенициллина понадобились знания и отрицательный опыт «объемом» в три предыдущих века, а его не взял и изобрел какой-то умный чел, посидев над книжками и пробирками три года? Кто знает правду о том, чем мы сегодня пользуемся? Может в Небесной Книге Книг наши земные подвиги регистрируются под разными номерами? Может. Ну уж вряд ли, наши стишки или рождение и воспитание очередного дармоеда, пришедшего в этот мир, чтобы от него взять максимум будет нам небесным бонусом.            
 
Но человек упорно желает оставить след, который, с какой-то однобокой человеческой перспективы, носит высокие имена «наследие», «смысл жизни», «самореализация». Какой след оставил замечательный Курчатов со своей первой советской атомной бомбой и кто может быть уверен, что он в тысячу раз не хуже английского Джека Потрошителя, загубившего каких три десятка душ? А чем лучше герой России, орденоносец Калашников, изобретатель АК, при помощи чьего «наследия» «увековечены» уже сотни и сотни тысяч безвинных душ во всех уголках земли? Ну, ясное дело, что он всего лишь «изобретатель ножа», и не он им резал животы. Хотя оружие изобретается и совершенствуется не для того, чтобы им резать хлеб к борщу – здесь есть некоторая разница. Право, как все-таки смешны все эти благие порывы с претензией на след в вечности.

Кто-то боролся за то, чтобы в Москве не сносили какой-то полуразвалившийся архитектурный памятник зодчества, «зарабатывал» себе язву желудка и инфаркт Миокарда, ушел преждевременно, чтобы следом за ним тут же снесли этот памятник, а на его месте воздвигли клинический центр. И что, зачем и кому это нужно было, спрашиваю я тебя? Какая польза была от такой вот борьбы? И чем древняя развалина, в которой якобы останавливался Александр 2 и жил какой-то никому не известный купец-меценат, лучше клиники, в которой реально спасают и лечат людей?

Кто-то боролся с коррупцией в армии, теперь лежит в земле, а коррупция как была, так и есть.  Кто-то сражался с вороватым директором предприятия, строчил письма в прокуратуру, собирал доказательства, и все из лучших побуждений, все для людей и ради справедливости, а теперь сам сидит за якобы воровство государственного имущества.

Вокруг тысячи и тысячи благих дел, которые не только бесплодны, но и вредны. И разве дорога к глупости не вымощена вот такими благими делами? И кто скажет, что добро умно, а зло глупо?

Вчера, из общения со своей некогда сослуживицей, узнал печальную и далеко не удивительную новость: нашего Иванова, заместителя директора, уволили. Ну, что же, этого стоило ожидать. Если ты борец за правду и справедливость, находящийся хоть в чем-то в оппозиции самоизбранному вечному руководству чего бы то ни было, если говоришь то, что видишь и думаешь, а не то, что от тебя ждут, то будь готов за свою правду пострадать. Иванов Алексей Николаевич, подполковник в отставке, из тех самых старой закалки офицеров, которые заслоняют собой в бою и говорят в лицо то, что думают, и на месте заместителя директора говорил то, что думал, боролся за правду и справедливость, как он их понимал.

Единственный из всех, кто осмеливался на планерках возражать директору, в то время когда все остальные исключительно поддакивали или в лучшем случае умно помалкивали, отстаивал свою позицию, невзирая на чины и ранги, человек, о котором ходили не самые добрые слухи, больше основанные на его несколько отталкивающей внешности (идиоты обычно судят по внешности, порой забывая заглянуть внутрь или находя это и вовсе излишним), как позже оказалось, человек с большой буквы, достойный, был пожран, как в свое время был пожран и я, за свои мнения, свою борьбу за справедливость.

Вот до чего все-таки гнусна и беспросветна жизнь наша - и попробуйте, переубедите меня: где я только не работал, и везде лучше устраивались не самые достойные и честные, а всякая откровенная мразь. Директор наш, не большого ума, вороватый сноб, обласкивающий по общему для всех властьпридержащих жуликов принципу, а именно, за лояльность, рассматривал всякого, имеющего отличное от его мнение, как личную угрозу, под разными предлогами избавлялся от таких. Что бы ни делал этот человек – устраивал своих туповатых отпрысков начальниками отделов, возил к себе в особняк на разного рода  работы своих подчиненных, как генерал солдат на дачу (и мне в свое время пару раз пришлось там побывать, то мебель таскать, то ремонт делать), то особые скидки и условия давал своим приятелям (наверняка, за слово благодарности – какой может быть откат?), и большинство об этом знало, видело, он так и продолжать руководить предприятием, как своим личным барским двором, милуя и наказывая на сове усмотрение. Сожрали и Иванова, назначив на его место лояльного и послушного. И чем теперь утешиться?   


О христианстве, мусульманстве и нашей вере

Одни отчего-то свято убеждены, что Бог есть, другие, что его нет. Никто не знает наверняка, но первые доказывают вторым, что Он есть, вторые первым, что его нет, и спору этому нет конца.

Начну с того, что Библия, и в частности Новый Завет с его заповедями, Христовыми постулатами и максимами, для меня, наверное, самая замечательная книга на свете. Сами идеи любви к ближнему, как к самому себе, ненасилия, подставления щеки и прочие замечательные вещи, назовем их так, поистине удивительны, как минимум. Фигура Иисуса Христа, скромна и грандиозна одновременно. И все вокруг нее преисполнено мудрости и так нам недостающей справедливости, универсального смыла. Поистине чудесная книга, если бы не ее оторванность от нашей земной природы и ряд неподдающихся никакому логическому и аналитическому осмыслению несуразиц и нестыковок.

Лишь некоторые из них:

1) тот факт, что христианство и его главная книга Новый Завет основаны на ряде других верований, религий, в частности, иудаизме, а также других языческих верований о Богочеловеке, пришедшем спасти неразумное человечество, не раз было доказано разного рода религиоведами, теологами и прочими учеными. Для непосвященного, вроде меня, она, эта вера, потрясающая воображение открытие, где «православие – самая правильная вера», как об этом открыто заявляют наши священнослужители. Для человека ученого и просвещенного в ней мало нового: все уже было – и Сын Божий, дитя Бога и земной женщины, и воскрешение, и все-все-все. На эту тему есть целый ряд научных книг – некоторые из них можно прочитать, хотя бы для полноты понимания.
2) Идея спасения через веру (не добрые дела, не жертвоприношения и прочие осязаемые и физические умасливания богов), а именно через слепую веру, когда преступник, висящий на кресте рядом с распятым Христом, - о чудо! вдруг уверовал, тут же спасается и «садится по одну из рук Отца моего Небесного», - потрясает воображение человека неподготовленного и вызывает некоторую улыбку у человека более-менее здраво рассуждающего: значит, спастись может всякий – и преступник, и негодяй, напугавшись до смерти ада и Высшего Суда (ведь дей-но известна масса случаев, когда люди больные и старые, искренне каялись в своих многочисленных грехах, уверовали и, по заданной логике отправлялись в райские кущи. Говорят сам богохульник и деист Вольтер, так повредился рассудком перед смертью, что велел привести ему пастора для отпущения грехов – что не сделаешь перед лицом Старухи с косой?) А теперь своей простой логикой представь себе, что раскаявшийся преступник, распятый рядом с Христом, был убийца и насильник, загубивший не одну невинную душу, а Варрава, например, другой разбойник, распятый там же, например, был лишь вором и фальшивомонетчиком, или еще кем, не столь страшным, но не раскаявшимся, а только посмеявшимся над обоими. И что же, со страху наделавший в штаны и готовый поверить и в ад, и в рай, и в небесного царя, убийца и душегуб отправляется на небеса, а всего лишь вор и негодяй Варрава, менее трусливый или более разумный, за свою гордыню отправляется в пекло. Ты можешь понять и согласиться с этим? Я нет. 

И потом, меня всегда, например, интересовало, куда попали все мои деды и
прадеды, комсомольцы, коммунисты, люди, в принципе, жившие по христианским
заповедям «не убий, не укради, не прелюбодейству», люди наичистейшие, не нам
чета, испорченным материальным, полагающим, что блуд - это норма, а бабло
– это главное, но убежденные атеисты? Ведь они не выполнили главного завета – не веровали? Значит, все они жарятся в аду? По христианского простой логике, так оно и есть.
3) Самый одиозный персонаж в сказке про Спасителя это Иуда, предатель Христа. Его имя эквивалентно гнуснейшему предательству, поносится и простыми посетителями церкви и ее служителями. А мне не понятно, неужели прихожанин настолько глуп, и священнослужитель тоже, или хитроумен, что и те, и другие не понимают, что а) Иуда – лишь орудие в руках Всевышнего, для осуществление задуманного плана по воскрешению (значит, Папа-Бог задумал осуществить такой хитроумный план, выбрал для этой цели бедного Иуду Искариота, а виноват Иуда?) б) не было бы Иуды – не было бы Предательства, не было бы Предательства, не было бы Предательства – не было бы Распятия, не было бы Распятия – не было бы Искупления Грехов, не было бы Воскрешения, ничего бы не было, весь план бы Папы-Бога рассыпался, как карточный домик. Неужели народ не понимает, что Иуда – своего рода козел отпущения Папы-Бога, ведь у того «и волос не упадет с головы человека без его на то ведома». Иуда – как минимум одна из ключевых фигур, и как добро не может быть без зла, так Воскрешение не могло бы быть без Иуды. И что это за Бог, который действует такими нечистыми методами, «подставляет» бедного Иуду?
4) Я читал Библию на трех языках и хорошо помню ужас Иисуса Христа, висящего на кресте и восклицающего «Отец мой, где ты?! Неужели ты покинул меня?!» и все, и в первую очередь, сам Сын-Бог, кажется, верят в эти танталовы мук и совсем не уверены в исходе испытания, словно не знают, а что будет дальше, хотя в это трудно поверить, что Человекобог, исцеляющий слепых и хромых, знающий о своей божественной природе и о том, что ему предстоит дальше, не знает, что будет хэппи энд, он в конце не умрет, а воскреснет, и все будет окей. Спрашивается, для чего тогда этот спектакль? Ведь играют не по правилам, дурачат бедных простаков.               
5) А в Ветхом Завете меня всегда изумляло то, что Бог, решивший устроить некоторый эксперимент, как некий халтурщик, а не Высшее Существо, создал несовершенных Адама и Еву. А когда те якобы согрешили, он их изгнал, на них же еще и осерчав. Хочется сказать, если ты Бог и такой весь совершенный, какого рожна ты тогда сотворил невесть что, а теперь, как злой капризный ребенок на них злишься и наказываешь. Не думаю, что Бог такой, но ведь таким нам Бога и рисуют в Библии.

Позиция Церкви, например, по отношению к язычеству всегда мне представлялась однозначной: язычество, вера в множество богов, животных, растений, с его идолами и прочими атрибутами, христианству было первейшим врагом, с коим оно и боролось веками, огнем и мечом искореняя «вредные» верования. Оно и понятно, зачем служителям новой веры конкуренты? Ведь и современное православие как-то по-детски заявляет, что православие – самая «правильная» вера (а вот мусульмане уверены, что «нет Бога, кроме Аллаха», а индуисты, исступленно пирсингующие каждый член своего тела, убеждены, что самая правильная вера это индуизм. Буддисты, что буддизм. Иудеи, что иудаизм. И т.д.). И в тоже время, борцы с ересью и суевериями как-то уж нарочито интегрируют языческие ритуалы и привычки в Церковь. Например, языческие праздник Новый Год, с елкой и прочими атрибутами, которую выставляют в церквях. Или лояльно относятся к разного рода магам и экстрасенсам. Как-то слишком уж гибка здесь Православная церковь, тебе не кажется? Или прихожанина своего за идиота держит.

Кстати, если продолжить ряд претензий к нашей Церкви, то самая главная из них, наверное, будет потрясающее количество смертей с именем Христа на устах. Ведь еще два миллениума тому было четко сказано: не убий. Что может быть яснее и понятнее? И первые полтора тысячелетия христианство топило в крови всех, кто не желал быть христианином, а желал верить во что-то иное. Где логика? «Не убий» - и число жертв с их религиозными войнами, Крестовыми походами, уничтожением и изгнанием староверов и т.п. превосходящее, наверное, число жертв двух мировых войн двадцатого века. Что это за вера такая, когда не только туповатые верующие, для кого христианские ритуалы и церемониал, кажется, и есть сама вера, но и отправители этой веры вплоть до 21 века не могли уяснить основной заповеди? Мне это непонятно, и представляется, что не будь этого нашего религиозного рвения, то не было бы столько смертей.

Однако, что касается христианского фанатизма, то ему далеко до фанатизма мусульманского. Когда смотришь на религиозное неистовство в странах Востока, то не только мусульмане крайнего толка – ваххабитов и им подобных, представляются умалишенными, но и многие другие, стоит очередному дураку или же правдолюбцу затронуть их религиозные чувства. То и дело, то там, то здесь, вспыхивают очаги ненависти с призывами ко джихаду, резни неверных. Ощущение стойкое: такие «истинные мусульмане» явно лишены ума и хоть какой-нибудь терпимости, потому как не верится, что «это у них вера такая». Ведь и в Коране есть явный призыв к воздержанию от насилия, миру, но не войне. 

О напрасности и смысле жизни

Возраст чистой невинности и радость жизни заканчиваются тогда, когда, человек обретает самосознание. Примерно годам к 12-15 каждый из нас стремительно взрослеет, начинается пубертатный период и период стремительного, нового осознания окружающего тебя мира, «разумения». Осознание это носит различный характер – кто-то, под воздействием жизненных обстоятельств одномоментно превращается во взрослого. Кто-то, в более благоприятных условиях, начинает лишь слабо подозревать, что жизнь не так безоблачна и полна каких-то скрытых непонятных угроз. Третьи и вовсе, несмотря на внешние метаморфозы, долго еще остаются детьми, порой и до самой своей смерти не став взрослыми. «Детство заканчивается». С ним уходит и радость жизни. Стойкое и постоянное ощущение каждодневного счастья, безусловного, несмотря на «бедное детство», «неполную семью», «плохую учебу» и т.п.

Сейчас я четко осознаю, что, например, мое детство было далеко не обеспеченным и довольно далеким от счастливого, показательного, даже по тем меркам 70-80-х годов, как мне всегда представлялось. Отца у меня не было, мы с мамой жили в глинобитном домике, построенным еще плененными в ВОВ японцами, без канализации и отопления, когда мочиться приходилось в плохо пахнущее ведро, а зимними утрами сначала разбивать железной кружкой лед в другом ведре, чтобы потом оттуда зачерпнуть воды. Из развлечений и удовольствий у меня были книги и каждодневные вылазки в близлежащую воинскую часть, за ней в глиняный карьер и на многочисленные свалки, грязными рваными кружевами обрамлявшие наш военный городок, где было много, тогда для меня и моих товарищей интересного. И дело, причина моей детской счастливости и беззаботности, даже не в том, что и многие другие жили-были также как и я (хотя многие и жили в других условиях и вроде бы имели больше оснований быть счастливыми), как принято говорить, а в той простой несмышлености, неведении и непонимании окружающего мира и осознании себя самого в нем. Я бы назвал это состояние состоянием Адама и Евы в Эдемском саду до их грехопадения, когда они были невинны и еще не вкусили плода с Древа Познания. Все мы были счастливы, как счастливы бродячие собаки и кошки, как птицы над головой, черви в земле, у которых инстинкты заменяют какое-либо понимание своего существования и себя самих.      

Но лет в 12-13 произошло то, что называется взрослением, со слабым пониманием того, что не все люди так уж счастливы, а мир добр, а годам к 18 еще более драматичное превращение из куколки в кого-то наподобие мотылька, который еще долго будет лететь на свет огня, чтобы снова и снова опалять себе крылья и откуда-то взявшуюся, все время неспокойную душу.

Вся последующая жизнь – моя, моих друзей и товарищей, просто людей – напоминает некую постоянную борьбу, какое-то вечное испытание с короткими паузами отдыха и все реже и реже вспыхивающими вспышками счастья, едва уловимым ощущением детской невинности и беззаботности.

Школа, с класса 4-5-го, когда мы начинаем постепенно осознавать, что нужно быть лучшими, учиться хорошо и вести себя примерно. Первая любовь, драки и интриги к классу 8-9-му, когда кого-то объявили «белой вороной» и предали остракизму, какой-то очередной лидер пал, а его место занял новый, когда первая отличница получила четверку, и это было сродни ее падению, в первую очередь в своих же глазах.

Подготовка и поступление в техникум или ВУЗ, соперничанье за свое место под солнцем и постоянное его отстаивание там. Практика, работа, конкуренция с конкурентами, конкуренция с коллегами по работе и даже друзьями, женитьбы и разводы, нехватка денег, отсутствие постоянного жилья, битва за колбасу и путевку в Крым, схватка за новые джинсы или сапоги для жены, болезнь, лечение и снова схватка с болезнью, смертью…

Всю последующую жизнь мы бьемся, боремся, соперничаем и конкурируем. Жизнь принимает устойчивый, а потом и вовсе монотонно-рутинный характер, когда один день похож на другой, когда снова придется доказывать, что ты не осел. День за днем, месяц за месяцем, год за  годом, десятилетие за десятилетием, и так до конца жизни, как страшный, изможденный Щедринский конь идущий вдоль борозды… И многим из нас кажется, что именно так и надо жить. Что эта вечная борьба, «где покой нам только снится» и «отдохнем мы на кладбище» это и есть верно заданный алгоритм нашей жизни. Только кем заданный, и надо ли нам друг с другом бороться и конкурировать, как мы это делаем?

Мы давно не голодаем. У нас есть возможность, как минимум, иметь несколько пар модных брюк, платьев, пальто – мы не голые. У большинства из нас есть крыша над головой. И мы уже бьемся не за кусок хлеба, а за кредиты, ипотеку, лучшую зарплату (на днях я полтора часа стоял в очереди уставших и обозленных людей, с целью оплатить коммунальные услуги, и за это время имел возможность наблюдать за теми, кто находился впереди меня: большинство из них погашало кредиты, выплачивало ипотеку и меняло доллары, при этом имея на лице такое выражение лица, словно они стояли за карточками на питание, им нечем было кормить детей). Увы, но большинство из нас во все времена, несмотря на уровень и качество жизни, несчастны и обременены массой проблем.

И дело не во враждебных обстоятельствах, с которыми мы всю жизнь боремся, вернее не только и столько в них, сколько в нас самих. Мы – причина своих несчастий, и поговорка «Каждый – кузнец своего счастья» донельзя мудра и актуальна.

Отчего мы так часто ощущаем свое несчастье? От вещей и обстоятельств серьезных, жизненно необходимых, критических? Не оттого ли, часто, что у кого-то из наших знакомых вдруг появилась возможность передвигаться на «Лэндкрузере», а мы пятый год ездим на стареньком «Опеле»? Или не оттого, что кто-то в магазине может себе позволить палку дорогой сырокопченой колбасы, а мы снова вынуждены покупать дешевую «Докторскую»? От того, что в этом сезоне мы не можем себе позволить новую модную курточку и вот эти премилые сапожки? От того, что кто-то искренне так удивляется и восклицает: «У тебя нет компьютера?!», словно имеет ввиду «Да ты забыл надеть штаны!»?

Квартиры, машины, ипотеки, крутая зарплата, возможность слетать на Ибицу, купить новый «Айфон», купить новые туфли, заменить занавески в зале, сходить в спа-салон или даже просто злость от того, что в гипермаркете снова так быстро закончились деньги… Причин для того, чтобы чувствовать себя несчастным предостаточно.

Что же можно сделать, чтобы стать чуточку счастливее, вернуть себе ощущение беззаботного детства, выскочить на мгновение из колеса, в котором ты как белка? Каждый решает сам. Современный маркетинг, пронзивший нашу новую жизнь, как стрела мозг, который всеми силами нас увещевает запросы свои умножать и популярная у нас в наш век потребления философия «Работай больше – потребляй больше» мне чужды и я нахожу их вредоносными, когда более грамотные облапошивают более наивных себе на пользу. Это верный путь к суете и последующей несчастливости, так как предела у желаний не бывает, но есть предел у наших возможностей. Моя  формула, подсмотренная у философов прошлого и проверенная на практике, это стараться не преумножать, а потом из кожи вон лезть, чтобы удовлетворить свои запросы и ожидания, а их преуменьшать. «Мудрый умножает свои знания и уменьшает свои желания» - говорил Конфуций. Не буду трогать первую часть его мудрости, поскольку знания не так часто ведут к счастью, как нам хотелось бы, если мы не ведем речь о знаниях истинных (и даже они, в нашем мире, часто вредны), но со второй ее частью я полностью согласен.

Итак, преуменьшение желаний и запросов ложных, без которых мы прекрасно можем обходиться, чувствовать себя лучше, счастливее. Что это?

Простое здоровое питание, которое недорого стоит. Отказаться от дорогой колбасы, заморских фруктов и овощей, новомодных ресторанов, где не столько едят, сколько «понтят» (не говоря о том, что такое питание вредно). К чему этот форс с суши и карпаччо, «Мохито» и «Курвазье», салатами из манго и авокадо, когда можно запросто отварить бабушкиной гречки и сделать маминых котлет или попросить жену приготовить украинский борщ? Суть дань моде. А мода это когда то же стадо овец, только гламурных, где asinus asinum fricet.

Чем проще еда, тем не только дешевле, но и здоровее – тем лучше мы себя чувствуем. И связь поколений чувствуем. Еда ведь это не только вкусовые ощущения. Это память. Это возвращение в детство. Это часть нас. Все гениальное - просто, а простое чаще всего здорово.

В свое время у меня вызывала восхищение и одновременно сочувствие одна наша сотрудница: она каждый день приходила в новом наряде. А я думал: «Это сколько сил, времени и денег нужно положить на свой гардероб, чтобы каждый божий день быть в новом наряде? И для чего?»

Да, женщин можно только пожалеть, у них столько забот со своей внешностью. Но некоторые вызывают не сочувствие и обывательское понимание, хотя бы, а жалость или смех, когда пускают все свои силы на украшение (как им кажется) своей внешней оболочки.

К чему тебе десять пар джинсов и брюк, пять платьев и пять юбок, четыре пары летних туфель и три пары зимней обуви, не считая бесчисленных рубашек, маек и нижнего белья? Когда успеешь ты все это «богатство» сносить? А если и успеешь все на себя нацепить, то сколько сил и времени понадобится, чтобы обеспечить им надлежащий уход и не дать покрыться плесенью и пылью? Выкини половину, или отдай тому, кто бедствует, и оставь себе пару любимых вещей. 

Или меня по-прежнему словно уговаривают купить себе ноутбук и подключиться к Интернету. Все вокруг словно твердит: «Ты же современный пацан, шагай со временем в ногу – купи себе крутой комп!» А я искренне не понимаю, зачем мне это? У меня уже есть комп – квази печатная машинка. Мне его вполне достаточно, это во-первых. Во-вторых, я и на работе 9-10 часов трачу на работу за компьютером, и у меня нет той острой необходимости тратить еще свое свободное время в виртуале. В-третьих, я прекрасно понимаю, насколько это заразно. Интернет-помойка засосет меня, взрослого дядьку, еще больше (грязи там больше, чем благоухающих ромашковых полян, и она прилипнет быстрее, чем ты ощутишь запах цветов). В-четвертых, я уже наигрался в компьютеры и Интернет, слава Богу. Все-таки грязь – а Интернет это не только всемирная Александрийская библиотека – должна быть дозированной и под контролем. Пока этого там нет. Спрашивается, и зачем мне этот ноутбук с Интернетом?

Вывод прост и гениален, как восходящее за окном солнце: тратить свое время, силы и деньги нужно на вещи стоящие, действительно необходимые.

Деньги… О, это тема дорогая и столь родная для нас, что мы не можем оставаться равнодушными к ней или относиться попустительски. Многие из нас доверяют меньше своим родным, чем своим деньгам. А ведь совсем недавно к деньгам относились мудрее и спокойнее.

Денег не должно быть много. Скажешь, много денег не бывает? А вот бывает. Много денег это когда, удовлетворив свои насущные потребности, ты начинаешь удовлетворять свою дурь – свои дурные наклонности. Тратиться на алкоголь. Или что хуже, наркотики. На бесчисленные наряды. На дорогую обстановку в своей квартире. На зарубежный отдых. На очередной айфон, комп, авто. Когда деньги выходят на передний план, становятся твоей id;e fix, время задуматься.

Деньги опасны. Необходимая, честно заработанная сумма денег держит тебя в тонусе, не дает возгордиться своим богатством. Не ссорит тебя с родными и близкими. Не заставляет лгать.

Деньги не надо зарабатывать ради денег. И ради излишних благ тоже. Человеку, на самом деле, нужно немного. Как говорил кто-то мудрый: «Человеку достаточно куска хлеба и стакана чаю». Это, конечно, гипербола. Но идея проста: человеку следует довольствоваться малым – это сделает его счастливее.

Порой приходится видеть людей, которым всегда мало. Они злы, раздражительны, излишне требовательны. Им денег всегда не хватает, хотя ходят они в дорогом костюме и ездят на дорогом авто. Или наоборот, они выглядят как нищие, откладывая все на свой счет (в моем родном городе, еще в советские времена, был у нас свой собственный подпольный Корейко. Всю жизнь проходил в одних штанах и рубахе, мало с кем общался, и так и помер, оставив в сбербанке и под матрацем несколько крупных сумм. Интересно было бы знать, ему деньги для чего нужны были?) Приносят этим людям радость деньги? Делают их счастливее? А если нет, то в чем еще смысл их жизни – зарабатывание денег?

Большие деньги – всегда обман. «Ни одно крупное состояние не был заработано честным путем» (А.Смит, американский экономист и финансист). И я был тому свидетелем, как легко и радостно, ради какой-то сотни долларов, люди шли на хитрость, обман, подлог. Я и сам по молодости лет соблазнялся (например, когда-то утаил небольшую сумму, как мне казалось, заработанную своим умом, хотя мне следовало, как минимум, ею поделиться со своими коллегами, а лучше и вовсе воздержаться от того, о чем мне шептала моя совесть).

Деньги принуждают к суете и беспокойству. Зачастую тебе столько и не надо, но все равно заставляешь себя, работаешь в дополнительное время, ругаешься с коллегами, тянешь на себя одеяло, у тебя все внутри зудит, ты злишься и нервничаешь, только ради того, чтобы в твоем бумажнике появилась еще пара зеленых бумажек.
Многих большие деньги погубили. И успешно губят сейчас. Только оглянись, и ты увидишь этот нездоровый блеск в глазах, услышишь все эти разговоры о деньгах, о насущном, почувствуешь этот могильный холод.

О стереотипах

Принято считать, что человек, homo sapiens, «венец творения» и «пуп земли». Это разумнейшее, умнейшее существо, способное изобретать, логически мыслить и анализировать. Как бы не так. Подавляющее большинство не способно ни на первое, ни на второе, ни на третье. Оно лишь живет, существует в заданных социумом и действительно немногочисленным мыслящим меньшинством рамках, от колыбели до могилы повторяя один и тот же хоженый перехоженый путь миллионами таких же якобы разумных существ, не задавая себе самых главных вопросов, но считает, что живет разумно. На действительное осмысление, логическое или аналитическое мышление, просто непредвзятое самостоятельное мысленное рассуждение способны единицы. Да и они подвержены постоянным атакам готовых стереотипов, общепринятых глупостей и дурачеств, столь щедро производимых за них и для них, и поэтому также пребывают то по ту, то по эту сторону.

Средний человек «мыслит» готовыми шаблонами. Вернее, и не мыслит. У него просто про запас несколько сотен заготовок, подсмотренных по ТВ или вычитанных в умных книжках, вбитых в его перегруженную информацией-мусором голову, которые его мозг, часто без его ведома, в различных ситуациях, ему выдает на гора.

Проблема «Опустел холодильник»? Мыслительный процесс (или готовый шаблон-заготовка) для ее решения «Срочно бежать в магазин и купить то-то и то-то».

«У дверей магазин стоит мужик с синим лицом и протянутой рукой?» Мыслительный процесс (или очередной шаблон) – сканирование киборга и выдача «мысли»: «Алкаш, не желающий работать» - следующая мысль «Не подавать, не помогать, послать к черту».

«На работе запахло жареным? Начальство недовольно, грозит сокращение-увольнение?» Мысль – готовое решение «Поступать так-то и так-то – не высовываться, с начальством не спорить, начинать искать новое место и т.п.». Набор готовых, современных шаблонов на все случаи жизни.

В голову мало кому придет сначала подумать, стоит ли сейчас вообще бежать в магазин и закупать стандартный набор «пищи», или может что-то тут изменить, в этом своем десятилетиями сложившемся поведенческом паттерне? Некоторые и сейчас не увидят другого решения, кроме того, чтобы не пойти в магазин и просто отовариться по полной: «А что еще делать? Голодовку себе объявить, что ли?»

Также как не удосужатся задуматься о том, что у старика у магазина лицо синее не обязательно от горькой, и стоит он там, потому как законченный бездельник. Что возможно и другие, более глубокие варианты - нетривиальные и непрагматичные. Например, ему не копейка ваша нужна, а побыть среди людей, вот таким вот нехорошим способом. Или он этакий шутник, экспериментирующий над нами, обывателями на предмет, а сколько среди нас сердобольных. Ну, или сколько дураков  - кому что.

И что сокращение или увольнение с работы может быть благом, и ему не надо шаблонно сопротивляться, а может, напротив, поспособствовать-) Или хотя бы поступить как-то иначе, а не так как вчера читал в «умном» журнале. Например, как герой Басилашвили в каком-то фильме, решившем двадцать лет спустя не подавать руки своему коллеге, поступавшим с ним нечестно. Или еще как (вариантов ведь несколько, как минимум).

И также тогда, когда, как нам кажется мы думаем, мыслим о вещах не сугубо практических, не имеющих непосредственного отношения к поиску какого-нибудь более менее подходящего решения, даже самые разумные из нас склонны выдавать готовые, в духе времени и лучших традициях гуманизма, или религии, или науки, или общепринятой глупости, или еще чего, редко свои собственные, конклузии и идеи. Разница часто лишь между почерпнутыми шаблонами из «умного» журнала и «Афоризмов житейской мудрости» Шопенгауэром, например.   

То, что мы называем мыслительным процессом человека это лишь подбирание готового решения к той или иной ментальной, духовной или физической дилемме. Ключика к замку. И кто сумеет подобрать его быстрее, тот якобы умнее. И редко что-то другое. «Что-то другое», кстати, это часто, когда такие решения не совпадают с решениями, диктуемыми общественностью, будь то целый социум или рабочий коллектив.      

Как-то самостоятельно мыслящий человек, как правило, задается массой ненужных, с точки зрения общества, вопросов, тогда как у общества есть «гениальный» ответ на все эти «Почему» и «Зачем»: так делают все, так принято, такова норма.

Мыслящих людей гораздо больше среди детей, также как и среди них же больше людей правдивых, например. Но и здесь, школа работает не покладая рук, создавая будущих киборгов с набором готовых решений (как в ЕГЭ: выберите правильный ответ).

 «Зачем жениться?», «Зачем ходить на работу?», «Зачем всем мальчикам служить в армии?», «Зачем у нас дача, ведь есть квартира?», «Почему мама ходит на высоких каблуках, а папа носит галстук?», «Почему канарейки сидят в клетке, а не живут в лесу?» и тому подобные, детские, с нашей точки зрения, вопросы, на которые, на самом деле, многие взрослые не знают ответов, а лишь имеют набор глупейших «ключиков». 

Особенно стереотипность мышления заметна у представителей «цивилизованного Запада». Глобализация – это еще и усреднение, ошаблонивание всех на свой западный «демократичный» манер.

И наоборот, нешаблонность мышления, или, скажем, также некоторая шаблонность, но уже в сторону живого, мыслящего, человеческого хорошо заметна у представителей «неразвитых» восточных наций. Шаблонность – для нас, так как и мы уже во многом «западные». (Некоторую часть незаурядных, столь дорогих мне мыслей из живого общения, я почерпнул именно у простых азиатов. Помню, при сравнении зарплат в лихие 90-е, когда зарплата у моей мамы-медика была около 50 долларов, один умный человек, на мое удивление его схожей с моей мамы зарплатой, ответил: «У нас с вами разные запросы и ожидания от этой жизни. Отсюда, вам едва хватает вашей зарплаты, которая в пять раз больше моей, а мне моей достаточно»). 

Так где же искать счастья?

«На свете счастья нет…» - сказал поэт, и многие философы и умные головы до него, а также после, вторили ему стройным эхом. Да и простому человеку, не поэту и не философу, нетрудно это заметить, а потом и вовсе утвердиться в мимолетности и призрачности все время ускользающего счастья, стремящегося от тебя прочь, как всполошенный заяц от охотника.

Причин, почему мы не можем быть счастливы множество. И потому, что как только мы получаем страстно желаемое, – будь то материальное или возвышенное, но обязательно имеющее для нас все очертания и контуры Его, Счастья, - мы часто убеждаемся в том, что в определении Счастья мы, мягко говоря, несколько заблуждались, полагая, что именно эта сумма денег или, например, любовь прекрасной дамы сделают нас счастливейшими из смертных? (С чего мы взяли, что именно они, это, сделают нас счастливыми? Мы ведь себя так плохо знаем). Но и тот немаловажный факт, что, получив желаемое, мы к нему быстро привыкаем, и начинаем верить в то, что именно так и дОлжно быть, что это и есть норма, и тут же начинаем желать большего, лучшего, уже тяготясь совсем недавно полученным счастьем. 

У нас весьма плохая память на то, что совсем недавно мы и этого не имели, не обладали этими возможностями, этим Счастьем. Но зато все возрастающие запросы, часто застилающими нам эту память. Человек – все-таки животное вечно недовольное, которому не сидится на месте, даже когда место теплое и сытное.

Но, наверное, самый значительный фактор в неумении быть счастливыми, для меня, это наше неумение не создавать себе многочисленных проблем и потом с ними всем силами бороться.

Многие из нас свято убеждены в том, что прогресс, этот наш стремительный бег вперед за лучшей жизнью, это решение наших насущных проблем. Действительно, отчасти так оно и есть. Перейти от русской печи к центральному отоплению, пересесть с автобуса на собственное авто, иметь телевизор на дистанционном управлении – решение таких проблем. Только мы плохо понимаем тот факт, что решение одной проблемы, зачастую, создает для нас несколько других, так же требующих решения, и каждодневная езда на работу и обратно на автобусе может быть гораздо менее проблематичной, нежели езда на собственном авто, например.

Техника, обеспечивающая нам комфорт, требует ухода, ремонта, капиталовложений. (И потом комфорт, когда его в избытке, ослабляет наш жизненный мускул. А наша задача этот мускул не расслаблять, но и не перенапрягать. Тогда мы будем счастливее и возможно проживем дольше). Отношения с людьми требуют психической энергии (чем интенсивнее общение, тем больше психические затраты. Обладание красивой женщиной, или женщинами, также как и отношения с мужчинами всегда влекут массу таких затрат, и еще неизвестно, что лучше – такие отношение или автономное плавание по этой жизни). Слава суетна и опустошает. Материальная успешность? А потом спрашиваешь себя, на кой мне две машины или та дача, которая требует капиталовложений, ухода и времени. Все-таки умение постичь рамки необходимого тебе и оставаться в них, пользуясь этой мудростью, умение редкое.

А сколько проблем мы себе создаем даже не из стремления улучшить свою жизнь, а из глупого тщеславия, вечно грызущих нас амбиций, оттого, что «так делают все»? Например, нашим женщинам постоянно нечего надеть, не потому, что они ходят в рванье, а потому что фэшн-индустрия работает, не покладая рук, и узкие брюки-дудочки «уже давно» сменили клеш? А нашим мужчинам уже «в лом» ездить на стареньком Опеле третий год подряд, тогда как «все знакомы и друзья уже поменяли машину по второму разу»? Одежда – не как средство защиты от жары и холода, прикрытия своего срама, ради удобства и комфорта, а как фетиш, символ социальной принадлежности, успешности и семенящего бега в ногу со временем? Машина – не как средство передвижения действительно тогда, когда это необходимо, а как тот же символ принадлежности, успешности, все непрекращающегося бега?

А сколько проблем создает нам наше тщеславие и гордыня? Многие из нас всю жизнь что-то доказывают окружающим их людям, только потому, чтобы быть лучше, умнее, красивее. Откуда это всепобеждающее стремление быть первым умником, первой красавицей, первым работником?

(Я давно себя ловлю на том, что почти всю свою сознательную (а скорее бессознательную) жизнь, я из кожи вон лез, чтобы быть умнее, и в этом, как мне казалось, лучше других. Сейчас спрашиваю себя, зачем? Только потому, что с детсва нас воспитывали, что в чем-то всегда нужно стремиться быть лучшим, и мы приняли это на веру?)

Что из того, что ты «первый парень на деревне»? Тебя любят. Обожают. Ты пользуешься успехом у местных девок. Но и ты вынужден быть все время среди людей, на виду, постоянно доказывать свое первенство, свою «лучшесть». Шум, гам, споры, все эти люди, каждый из которых хочет приобщиться к твоей славе, куча завистников, злочинцев, женщин, которые хотят не тебя, а твой образ. И потом, удовольствие ли это играть какую-то роль, будь то роль крутого мачо, роковой красавицы или все знающего умника, не имея возможности быть собой настоящим, то есть иногда не мачо, красавицей или умником?

В годы ВОВ первыми погибали те, кто был более рослым и крепким, как ни парадоксально. Те же, кто похлипче, имели больше шансов уцелеть. В наши дни рано уходят те, кто всю жизнь стремился быть первым, будь то талант, красота или даже ум (который часто не помогает). Средний человек, какой-нибудь сантехник или бухгалтер, имеет больше шансов дожить до преклонного возраста, нежели директор предприятия, руководитель, «первый парень на деревне».               

У меня перед глазами немалое число примеров, среди знакомых и даже родных, когда обладание материальными средствами, достатком, при котором можно жить безбедно, вместо того, чтобы делать людей счастливее, делает их наоборот несчастливыми, иногда превращая жизнь в кошмар, лишь потому, что они не умеют организовывать и пользоваться своим достатком.

Зачем тебе два холодильника, один на кухне, другой в прихожей, если у тебя семья из двух человек, и ты питаешься в основном на работе? Зачем два телевизора, если у тебя и один смотреть некогда? Тот участок земли, который ты купил, просто потому, что «можно было выгодно купить» и ты решил вложиться, если у тебя не хватает времени прибраться у себя в комнате?

Если ты в деревне, к чему ты держишь кур, гусей, свинью, пасеку, у тебя огород здесь и «еще кусочек там», и ты затеял сделать пристройку с пяти комнатам, если у тебя всего два выходных, а надо еще с ребенком погулять и друзей навестить? С ребенком уже месяц никуда не ходил. Жена злится, что не помогаешь. С друзьями только по телефону. Пчелы, кажись, сдохли. Свинью вчера не покормил. Ремонт уже длится год. На душе раздрай, в сердце колет и хочется выспаться…

Мы становимся чуточку счастливее, когда понимаем, что нам истинно нужно и избавляемся от всего ненужного. Когда остаемся верными, в первую очередь себе, а не своему работодателю, родным или друзьям, даже если это и чревато поначалу некоторыми неудобствами.

По большому счету человеку нужны его десять квадратных метров, тарелка супа, один самый лучший друг и самое любимое занятие. Все остальное – те же десять кв. метров, тарелка супа, лучший друг и любимое занятие, только в цветастых кружевах и с бухающей помпой. Понты. Гламур. Лукавый.

Древние во все голоса прославляли aurea mediocritas  - среднюю - посредственную, если точнее перевести, или у нас «золотую» середину. Во всем. Другие, вроде Будды и Ииуса Христа, проповедовали и вовсе отказаться от всего мирского, суетного. Однако я не знаю ни одного философа или мудреца прошлого, кто бы превозносил богатство и роскошь.

Добрая половина из того, без чего мы себе жизни не представляем, суть вещи напрасные и отнимающие у нас наше счастье