Торжок

    (Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург)

6-ое июля – сегодня у нас чисто ходовой день. Задача максимально близко подплыть к Торжку. Встали на воду в 10-20, а уже через час были  в устье реки Осуги – самого крупного притока Тверцы. В устье Осуги хороший пляж, а в самой Осуге течение значительно сильнее, чем в Тверце, поэтому предпочли купаться в Осуге, сплавляясь по течению. Чуть выше впадения на Осуге мощный перекат в останках бывшей мельничной плотины: шум от него был слышен еще с байдарки при приближении к месту впадения. Чуть ниже впадения Осуги проплыли под мостом в районе рабочего поселка Тверецкого.
Ниже Тверецкого берега Тверцы изрядно заселены. То и дело проплываем села: Осуйское (с реки не видно), Телицыно, Боровое, Воробьево, Худяково. При правых поворотах реки – хорошие пляжи и, как правило, чуть ниже каменистый перекат.
На обед стали на левом берегу в устье ручья перед Телицыным, где лес после поля вплотную подходит к реке. Место не очень удобное из-за высокой травы, да и вода в ручье мутновата, тем более было обидно, когда через пять минут после отплытия за поворотом на правом берегу открылась приятная поляна.
Жарко. Часто останавливаемся для купания. То и дело проплываем стада коров, стоящих по шею в воде. Забавно смотреть, как коровы за отсутствием зеленой травы едят водоросли, синхронно помахивая хвостами, отпугивая слепней.
Селения левого берега: Боровое, Худяково застроены новыми домами – сказывается близость Ленинградского шоссе.
Встали на ночлег в 18-15 на левом берегу в сосновом лесочке за 8 километров от Торжка. Мы могли спуститься и пониже, но опасались попасть в населенку, и так в 300-х метрах от нашей стоянки начинался дачный поселок. Мы встали на 2-ой террасе, слегка удалившись от реки, что оказалось весьма кстати, так как утром по прибрежному лужку прогнали стадо, правда, к этому времени я уже выбрался из палатки и готовил завтрак.
Я разговорился с пастухом. Он бывший механизатор, а теперь на старости лет ему пришлось взять в руки кнут. Колхоз называется «Родина». В апреле выдали небольшой аванс и с тех пор ни копейки.
Из разговора с пастухом: либо кнут в руки, либо воровать – третьего пути нет, а воровать – рано или поздно попадешься. Зимой работает сторожем – участились случаи угона скота.
Государство принимает молоко по 3-20 за литр (в советское время принимали по 3 коп.). Молоко в Москве сейчас можно купить по 12 руб./литр, то есть почти в 4 раза больше закупочных цен (в советское время мы покупали молоко 30 коп/литр – в 10 раз выше закупочных цен). Прибыль, как видим, была выше, но тогда она оставалась у государства, а сейчас прилипает к рукам многочисленных посредников.
Чувствуется близость Торжка, на оба берега реки в районе нашей ночевки приехали купаться аж на семи автомашинах.
Отплываем. Очень скоро показались дома Прутенки на правом берегу и здание санатория в Митино на левом, затем, уже проехав, мы увидели кладбище. Захоронения на кладбище современные. Где же могила А.П.Керн?  Женщина, встреченная нами на кладбище, подсказала нам, что могила А.П.Керн расположена непосредственно рядом с церковью. Церковь едва-едва видна за купою деревьев. Это и есть погост Прутня. Гроб не довезли до имения Полторацких из-за разлива Тверцы, и похоронили здесь на погосте Прутня.
Грунтовая дорога ведет вдоль реки и подходит к церковной ограде. Перед оградой скамейка с видом на Тверцу. Опоры скамейки сложены из валунов. При входе за ограду висит объявление, призывающее не сорить на кладбище. В поисках могилы А.П.Керн мы обошли вокруг церкви и с большим трудом отыскали могилу, так как только инициалы «А. П.» помогли нам это сделать. На могиле лежал серый валун со дна Тверцы (сколько их проскользнуло под нашим форштевнем?), валун осенен крестом, под которым выбита надпись «А. П. Маркова- Виноградская 1800- 1879». Мы обошли камень со всех сторон, но пушкинских строк так и не нашли. Неужели Валерий Фридрихович не был на погосте или написал об этом для красного словца. Только в Торжке при встрече с Валентиной Федоровной Кашковой мы узнали, что буквально к 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина памятник на могиле А.П.Керн восстановили в том виде, как он был выполнен в XIX веке.
Конечно, все, так или иначе, связанное с Пушкином освещено лучами его славы, но вряд ли имело смысл писать на могильном камне: «Я помню чудное мгновенье…».
С другой стороны стало ясно, что три года в наше смутное время достаточный срок, чтобы иметь возможность сравнивать.
Проплываем мимо Митина, с реки хорошо виден своеобразный ледник-пирамида (творение архитектора Львова). Проплыли под мостом, соединяющим Митино с Васильковым. Среди елей высится знакомый силуэт деревянной церкви… Да это же – Спас -на –Сози!
Отдыхающие на левом берегу подтверждают, что церковь эта недействующая и перевезена сюда откуда-то издалека – так вот он какой музей под открытым небом, где проходят троицыны гулянья.
Оставляем байдарку у воды, и по крутой тропинке, петляющей между деревьев, поднимаемся к обширной поляне у подножья церкви Спаса-на-Сози. По красному крыльцу поднимаемся на балюстраду и делаем пару фотокадров. Далее идем вдоль экспозиции:  пожарное депо, 2-хэтажный амбар, ветряная мельница, изба из села Сутоки (когда-то в этом селе заканчивался лыжный поход через Оршинский Мох с посещением села Петровского. Об этом походе я упомянул в главе «Тверь»). Больше всего впечатляет единственное подлинное творение паркового ансамбля усадьбы Львова (все остальные экспонаты – привозные) – арочный мост через ручей, выполненный из валунов различной величины. Переходим ручей по доске, так как красные флажки, которым огорожен мост, предупреждают, что через мост ходить нельзя: в проезжей части зияет огромная дыра.
« Мы сетуем на время, что безжалостно к сооружениям, - сказала мне при встрече В.Ф.Кашкова, - но время пытается сохранить, а вот люди препятствуют этому: ведь мостик не предназначался для проезда тракторов. А этот мостик – памятник паркового искусства мирового значения».
На самой вершине холма останки фундамента – здесь когда-то стоял барский дом. Сколько их, безвременно ушедших памятников нашей русской культуры, разбросано по необъятным просторам нашей Родины!
Чуть ниже на склоне холма стоит вековой дуб, на нем прибита дощечка с надписью «сад Б.И. Рожкова», а по склону в шахматном порядке торчат палочки с привязанными к ним молоденькими яблоньками. Хозяин сада, как выяснилось позднее, «новый русский», погибший недавно в одной из разборок.
Сделав солидный круг, мы вернулись к оставленной байдарке.
Буквально за первым же поворотом на левом берегу открылись строения Торжка, по правому берегу огороды, а перед самым городом на высоком холме пасется стадо.
В дальнейшем я убедился, что не только деревни, но и города, такие как Торжок, Вышний Волочок, Валдай живут с огорода и, в лучшем случае, от коровы – в худшем случае, от козы. Эти животные украшают фотографии с храмами на заднем плане: то это был кафедральный собор в центре Вышнего Волочка, то обезглавленный храм Петра и Павла в Хотилове.
На самой вершине холма церковь – Св. Михаила, от нее спускается дорога к первому городскому мосту, соединяющему левобережье и правобережье города.
Встречный ветер и крутая волна препятствуют продвижению байдарки. Жарко. Вся река, довольно мелкая, запружена купающимися ребятишками. Нас тяготит мысль, где бы оставить байдарку и вещи, чтобы осмотреть город. Попроситься на постой не у кого, кругом только дети, которые то и дело пытаются ухватиться за нашу байдарку. Вдоль левого берега теснятся какие-то сарайчики, вдоль правого – производства (должно быть деревообработка, так как видны циклоны системы пневмотранспорта, в дальнейшем выяснилось, что это мебельная фабрика.)
Молодой человек, загоравший на правом берегу, первым заговорил с нами: «А, байдарочники… я из городского клуба байдарочников…нас на следующей неделе должны забросить под Осеченку». «Байдарочник – это хорошо, но лучше бы ты помог нам где-нибудь пристроиться», - попросил я.
- Тут есть один дедок, очень добрый человек, я попытаюсь… только не выдавайте, что мы познакомились пару минут назад.
Паренек, его зовут Николай, учится в местном колледже на механика и параллельно работает на мусороуборочной машине.
Несмотря на то, что ему буквально через 10 минут нужно было собираться на работу, он не только договорился с дедом, но и помог нам отнести байдарку и вещи во двор дома под красной крышей, выходящий на прибрежную улицу.
Оставив байдарку и вещи на попечение деда, мы втроем отправились в город: по Пионерскому переулку вышли на улицу Кирова, и, миновав аж четыре Кировских переулка, вышли на центральную площадь к «Ротонде» (творение Львова), в которой сейчас расположен магазин сувениров. По пешеходному мостику перешли Тверцу, осмотрели с него проходимость байдаркой, и по улице Красная Гора поднялись к базарной площади, где высится Ильинская церковь.
Кроме осмотра города у нас три цели: пообедать, встретиться с Валентиной Федоровной Кашковой и позвонить Володе о своевременном прибытии в Торжок (мы договорились о звонке из Торжка еще до похода).

Пять часов вечера – базар пуст, палатка «Молоко» закрыта, в магазине «Сельхозпродукты» есть, что угодно, кроме сельхозпродуктов. Женщина, которую мы спросили, где бы купить молока, повела плечами: «у нас корова, мы ничего не покупаем и ничего не продаем». Магазинчики в городе совсем небольшие, похоже, со времен нэпа, а выбор товаров уступает не только Москве или Люберцам, но и Туме: назавтра мы с Сашей с трудом купили сыр – нет спроса: местное население не может позволить себе покупать такие дорогие товары как сыр.
Перекусили йогуртами в скверике кинотеатра «Заря» и отправились по бесконечной улице Дзержинского (бывшей Ямской) в поисках Педагогического училища, где, как мы знали, преподает литературу Валентина Федоровна.
Почти рядом с кинотеатром музей А.С.Пушкина. Выходные – понедельник, вторник. Сегодня – среда, время – 5 часов, а музей уже закрыт, хоть и написано, что вход до 17-30. Очень жарко, на воде хоть не чувствуешь такой духоты. Покупаем «кашинскую минеральную» и то и дело прикладываемся к 1,5-литровой пластиковой бутылке, но вода очень быстро нагрелась и совершенно не утоляет жажду.
Наконец, подходим к училищу. Женщина явно педагогического вида (педагогиня, как назвала ее Верочка) сообщает, что училище закрыто, и интересуется, что нам нужно. Говорим, что хотели бы увидеть Валентину Федоровну Кашкову.
- Она уволилась. Человек она принципиальный и не хочет мешать молодым: 65 лет, и так переработала 10 лет.
Педагогиня охотно сообщает нам адрес Валентины Федоровны: ул. Дзержинского, дом 117В, квартиру вам подскажут соседи.
117, а училище – 17 , это значит 50 домов назад, да по этакой жаре, но хорошо, хоть адрес узнали.
Педагогиня удаляется от нас весьма бодро пешочком. По городу ходят, хотя и редко, автобусы, однако горожане в пределах города ходят пешком или передвигаются на велосипедах – автобус жителям Торжка не по карману.
Мы так настроились на долгую ходьбу, что даже проскочили 117 дом. Оказывается, улица Дзержинского незаметно переходит в Ленинградское шоссе, а дом 17 был по последнему. Корпус «В» несколько в стороне от улицы, ближе к Тверце. У Писигина в книге было написано, что Кашкова проживает в 3-хэтажной «хрущебе» с видом на заречную церковь, в действительности дом 117В оказался «четырехэтажкой».
У женщин, сидящих на скамеечке, узнали номер квартиры Валентины Федоровны. Поднимаюсь на третий этаж, звоню в дверь. Дверь мне открывает женщина с накрученными на бигуди волосами, сама Валентина Федоровна. Я передаю ей привет от Валерия Фридриховича, и она приглашает меня в комнату. Как выяснилось потом, я пробыл у Валентины Федоровны часа полтора, мне же показалось, что прошло всего 15 минут. Я извинился за вторжение без предупреждения, она тоже пыталась извиняться, уж не пойму за что. В квартире прибрано, уютно. Рассказал о путешествии, о том, как вышел на Писигина и на нее, извинился, что не успел ознакомиться с ее творчеством. Валентина Федоровна достает с полки пяток своих книг. Вскользь просматриваю издания, жаль отнимать время от общения с таким интересным человеком. У нее последние экземпляры, вряд ли где удастся купить, тиражи давно разошлись, но у Писигина все ее книги есть, надо будет по приезде попросить у него почитать.
Разговор заходит о топонимике и псевдотопонимике, столь пропагандируемой в «Путешествии» Валерия Фридриховича.
« Валерий Фридрихович – очень хитрый писатель, он прекрасно знает всю несостоятельность объяснений происхождения названия населенных пунктов, приведенных в его книге, но это ему нужно для его выводов. С этой же целью он вводит в повествование вымышленных персонажей. Его книга – литературное произведение, а не отчет о путешествии», - заметила Валентина Федоровна.
Я тут же подумал: «как хорошо, что сама Валентина Федоровна не попала в число выдуманных персонажей книги Писигина».
Зашел разговор о происхождении названия Эммаус.
- 12,5 километров, «на камнях» – все по той же привычке объяснять от незнания. А объяснение весьма прозаично. Эммаус был загородной резиденцией Тверского патриарха. Вот, кто автор этого библейского названия в Тверском крае России.
Заговорили о цензуре. Ну, как в Торжке не поговорить на эту тему, если в главе «Торжок» ее поднимает сам Александр Николаевич.
- Да, я прошла все это, теперь, слава Богу, добилась того, что не смеют исправить ни одной запятой, но чего мне это стоило?
Свои стихи Валентина Федоровна называет «стишатами» и, практически, их не публиковала, лишь в одной книге несколько стихотворений предваряют прозаический текст. Декламирую свой «Вечер в Михайловском» и получаю положительный отзыв.
На прощание Валентина Федоровна советует записывать, не откладывая впечатления, факты можно отыскать в литературе, а впечатления сиюминутны и быстро улетучиваются.
Поэтому, выйдя на улицу, я присел на скамеечку рядом с Верочкой и Сашей, которые меня явно заждались, и законспектировал наш разговор с Валентиной Федоровной.
От Кашковой мы пошли на переговорный пункт. Нам довольно быстро удалось связаться с Володей. Верочка сообщила ему, что у нас все идет согласно плану: мы в Торжке, так что к воскресенью должны быть в назначенном месте в Медном.
Володя сообщил, что, возвращаясь с заброса, в пробку не попал и добрался до Зеленограда за 3,5 часа.
От переговорного пункта мы опять попали к пешеходному мостику через Тверцу и по правому берегу стали приближаться к комплексу соборов и монастырей, создающему неповторимый силуэт города. Ближе все это уже не было столь красиво, как издали, ибо проступила вся неухоженность и запустение, начиная с зарослей лопухов и неказистых хат и кончая облупленными стенами соборов.
Поднимаемся в горку к Борисоглебскому монастырю, за стенами которого жители Торжка укрывались еще во времена нашествия Батыя. Пытаемся фотографировать, но приходится подождать пока пожилой мужчина с двумя ведрами воды не юркнет в калитку огорода, дабы он не заслонял собой башню над крепостной стеной. Откуда он поднимается с водой? Неужто от реки? Очень крутой подъем, и без ведер начинаешь задыхаться.
Проходим через монастырские ворота на территорию монастыря, знакомимся с экспозицией по надписям, вывешенным на стенах. В киоске приобретаем путеводитель «Торжок – город древний и вечно молодой». Текст этого путеводителя составлен
В.Ф. Кашковой.
По путеводителю из Борисоглебского монастыря направляемся к Спасо-Преображенскому собору, но небо заметно затягивается тучами, в воздухе запахло грозой, и мы торопимся вернуться до дождя к оставленным нами вещам, ведь они под открытым небом.
Верочка склонна, хотя время приближается к восьми, отправиться на байдарке загород, ее смущает ночевка в городе. Мы с Сашей считаем, что надо заночевать прямо в городе, так как мы потеряем светлое время на погрузку, а заночевать все равно придется в городе, только останавливаться, возможно, в худшем месте и в темноте, а то и пропоровшись под одним из городских мостов. Разбиваем палатку на прибрежной поляне под ивами перед домом Ивановых, где, кстати, много сухих веток, а неподалеку из трубы течет родниковая вода. Эту водяную жилу обнаружили при бурении под опору моста. С другой стороны лужайки в Тверцу впадает ручей Михайловка (по названию близрасположенной церкви), за ним тоже лужайка, но это уже чужая территория, «ивановская» территория как бы закреплена привязанной козой.
Вернулся с работы Николай, помог нам разбить палатку и разжечь костер. Оперативно сварились, Николай разделил с нами нашу трапезу – гречку с тушенкой. Хозяйка, Евгения Васильевна поспешила принести с газовой плиты чайник кипятку, и мы, чтобы не обидеть ее налили кипяток в термос. Она долго отказывалась от торта, который мы ей презентовали, говоря, пусть мальчик поест, а когда мы настояли на своем, принесла Саше с огорода банку свежей клубники.
К костерку как-то нерешительно подходит хозяин, Геннадий Ефремович. Он на пенсии, 49 лет стажа, – сколько же можно работать? Пенсию задерживают: за май заплатили, а когда оплатят март-апрель никому не известно. Огород, сад плюс коза. Вот на чем они держатся. Жена тоже пенсионерка. Летом еще приезжает теща, на зиму она уезжает к своей другой дочери в Удомлю. Теща тоже трудится на огороде. Когда мы подплыли к их дому, она занималась прополкой. Все они добросердечные люди и принимают нас как своих гостей.
Геннадий Ефремович рассказывает о своем отце, который работал юристом на заводе. Сильный склероз заставил его уйти на пенсию, и он занялся разведением цветов. Безвозмездно разбивал цветники у дома Пионеров и в интернате. Сейчас все это в запустении. Даже поликлинику закрыли. Отдали бы людям для проживания или бы общежитие открыли, так нет – стекла повыбивали, полы растащили – стоит, гниет здание. В городе много старинных кирпичных зданий с пустыми глазницами окон.
Геннадий Ефремович вспоминает, как становились на ноги: приобрели в кредит мебель (все же работали на мебельной фабрике), вторыми на своем краю купили телевизор (тогда еще КВН) – пол улицы ходило смотреть передачи. Теперь вот один предприниматель японский телевизор привез для них. Конечно, можно бы было купить и в Торжке – этого добра теперь и здесь хватает, но встало бы подороже.
Пожелав нам доброй ночи, Геннадий Ефремович ушел.
Переночевали без особых приключений, только ранний рыбачек разбудил нас, зацепившись за оттяжку палатки, пробираясь к реке. Ночью прошел-таки дождичек. Николай сообщил нам верную примету: стоит помыть мусоровоз, как обязательно ночью пройдет дождь.
Решили немного задержаться и сходить в музей А.С.Пушкина. Я с Сашей пошел в музей, мы должны были на обратном пути подкупить продукты, а Верочка должна была собрать по возможности наши вещи и сходить в музей после нашего возвращения.
Музей А.С.Пушкина расположен в бывшей городской усадьбе Олениных, что стояла на Ямской улице, то есть на тракте Москва –
Петербург, и тематически очень близок целям нашего путешествия: он помогает увидеть тракт, как часть России двухсотлетней давности. Здесь можно увидеть подорожную, выписанную на имя Пушкина, предметы дорожного быта, часть комнаты станционного смотрителя, фрагменты писем и произведений Пушкина, в которых отражена тема путешествия из Петербурга в Москву. Естественно, что в экспозиции отражен и Торжок с его обитателями – друзьями и знакомыми Пушкина.
В музее мы приобрели проспект, и Верочка, ознакомившись с ним, решила ускорить наше отплытие.
Геннадий Ефремович помог нам спустить байдарку на воду, и все время загрузки держал ее за чалку. К моменту отчаливания вернулась с работы Евгения Васильевна, (она подрабатывает уборкой каких-то помещений). Мы распрощались с ними, получив приглашение на любое время дня и ночи. Кто знает, возможно, жизнь, состоящая из бесконечных пересечений, и приведет нас вновь в эти гостеприимные места?
Геннадий Ефремович на прощание предупредил нас, чтобы мы были вдвойне осторожны при проходе последнего городского моста (железнодорожного), там, в связи с низким уровнем воды обнажился мощный каменистый перекат.
Проходим на байдарке под пешеходным мостом. И вдруг сильный удар по шпангоуту, под моей правой ногой – камень. Но, кажется, проскочили. Благополучно проходим под автомобильным мостом. Приближается железнодорожный мост. Чувствую, что начинает мокнуть зад, вода уже над пластиковым ковриком. Ясно –
пропоролись. Вода поступает, но не так, чтобы очень стремительно, решили пройти и железнодорожный мост, а то – обидно, только заклеишься и очередной пропор. Прижимаемся к левому берегу, а затем по струе резко берем вправо – проскочили. Пристаем к правому берегу в кустах, разгружаем байдарку, выносим ее на берег. Да, пропор, как ножом, что-то 5 сантиметров длиной. Разжигаем костер, греем обед, клеимся. Все это занимает более 2-х часов. Становимся на воду в пятом часу.
Проходим деревни Голенищево, Внуково, Брячково, Паника. Напротив Брячкова – карьер по добыче известняка и канатная дорога через Тверцу. Ребятишки катаются на канатке, спрыгивая с нее  на середине реки. Вскоре Тверца делает резкий поворот на юг, за поворотом открывается село Спас с церковью на пригорке. В селе несколько свежесрубленных домов, а над одним из них даже высится параболическая антенна. Должно быть, дачники из Москвы.
Совсем неожиданно ниже села, заглядевшись на ЛЭП, мы даже пригнули головы, чтобы не зацепиться, попадаем в мощный перекат. Едва успеваем войти в струю, но все же чиркаем по камню. Щупаю под собой – вроде пока сухо.
Справа деревня Бережок, а ниже прямой участок реки, оба берега покрыты лесом: на левом кое-где рыбачки и сосны, на правом – смешанный лес и безлюдно. Плывем, а хороших выходов не видно. Это закон подлости в действии: как только задумаешься о ночлеге – места для ночлега куда-то исчезают, можно пилить и пилить, а выхода все нет и нет, причем, самое обидное, когда вы, в конце концов, выберете место для ночлега, не всегда, впрочем, удачное, то назавтра в 5-10 минутах хода от него пойдут места одно лучше другого. Поэтому, что бы обмануть уж не знаю кого, то ли себя, то ли злых духов, мы говорим, что просто хотим размять ноги, ведь светлого времени еще полно, и выходим у первой же тропинки, сбегающей к реке.
Выходим на берег. Родничок. По пологой тропинке выходим на обширную поляну – кострище, полно дров и, главное, нет мусора.
Место нам настолько понравилось, что мы и назавтра не спешили с отплытием: подклеились, пособирали ягоду и даже поиграли с Сашей в игру, напоминающую ручной мяч (мяч сделали из запасных носков). У меня даже возникла идея махнуть в бывшее имение Полторацких Грузины (получалось что-то около 6 километров в один конец), но я не решился оставить Верочку с Сашей одних в лагере.
Ушли с этого симпатичного места только в 16-00, чтобы за час-другой пройти с десяток километров, оставив на последний ходовой день до Медного около двадцати километров,
Проходим слева Савинское и Савинские Горки. За поворотом налево прямой участок реки длиной около четырех километров в южном направлении: лес по обоим берегам реки, а вдали возвышается церковь села Петропавловского. Подплываем к Петропавловскому, на склоне баньки, за церковью новостройки и гигантский колодец-журавель. Примета времени, ибо в прежние времена во время байдарочных походов увидеть новостройку было в диковинку, зато сами байдарочники куда-то исчезли, мы почти неделю на воде, но не видели пока ни одной байдарки.
За Петропавловским река поворачивает на восток, а лес несколько отступает от реки. Обгоняем идущих по тропинке вдоль левого берега молодых людей. Они любезно интересуются, не боимся ли мы, ведь в этих местах недельку назад убили двух байдарочников. Мы с Верочкой наперебой убеждаем Сашу, что это враки, но неприятный осадок от этой «любезности» остается. Мы ищем место для ночлега на правом берегу, так как на левом то и дело попадаются лагеря авто -  и мототуристов, ведь сегодня пятница.
Правый берег крутой, наконец, в восьмом часу находим выход, даже со ступеньками. Правда, неподалеку от стоянки кладбище, но живые все же опаснее мертвых.
Быстро разбиваем лагерь и уже к девяти успеваем поужинать.