Зов Голубого оленя. Очерк В. Астраханцева

Несколько лет назад, блуждая по интернету, я встретил в одном из форумов переписку двух
подруг. Одна из них находилась в Дюшанбе, а другая жила  вместе с родителями в Германии.
Обмениваясь любимыми стихами, они  очень  заинтересованно и пристрастно обсуждали
стихотворение «Голубой Олень» Клавдии Холодовой.
Сначала меня удивила, такая географическая разбросанность подруг,  но мысль о том, что
поэзия может соединять даже очень разные души меня примирила. А такое трепетное
отношение к этим стихам показалось   мне вполне закономерным. Эти стихи сразу после
своего появления в астраханской газете не случайно стали популярны в среди молодых читателей.
За простотой и наивностью его скрывается вечные образы , которые не покидают воображение
юных  людей - романтическая любовь и желание необычного. В нем притягательность совершения несбыточного, особенного, контрастного с обыденной жизнью.
Наверное, потому К.Холодова и выбрала образ существа, с которым связано ощущение
чего-то  далекого, экзотичного, невозможного в жизни жителей горячих степей и песков.
Там, вдалеке, идет иная жизнь, из которой иногда, как чудо, может появиться что-то
необычное  и принести неведомые ранее чувства и предвкушение иной прекрасной жизни.
И вот  в стихах появляется  необычное существо – олень, да еще  голубого цвета!

У Холодовой, своя цветовая палитра, достаточно традиционная для романтической поэзии:
«… Где радость – солнечна,
Тоска – темно-зелёна…
Цвет голубой возьми себе навек»

Расшифровку голубого цвета мы найдем в том же стихотворении:
« Что ж, юность, подадим друг другу руки…
…Ты вслед махни мне голубой рукой»

Голубое у Холодовой – это все связанное с юностью и любовью:
«Любовь моя, птица синяя,
Пенный размах крыла»

Для понимания символики этого стихотворения, написанного в 1964 году, надо помнить
о массовом увлечении в начале 60-х лет повестями А.Грина, и огромным успехом фильмом
«Алые паруса» по его повести. В его сюжете заложена непростая история осуществленных
надежд -  странная девушка, которая держится особняком от окружения, верит в свою избранность,
в несбыточное, в чудо, которое когда-то должно появиться в её жизни. И она его дожидается.
Та же модель нестереотипности и чудесного преображения есть и в сказке «Золушка»,
где девушка, поставленная окружением в положение изгоя, становится избранницей Принца.

Но у Клавдии Холодовой эта модель не дублируется, она надламывается и лишается
сказочного счастливого конца: испуганный олень исчезает, а тоска по нему остается
на всю жизнь, оживая во снах. Сюжет стихов оказывается незавершенным, остается
только мечта, что Олень когда-нибудь вернется.

«И теперь мне ночами снится
С каждым годом больней, больней:
Одиноко сквозь пламя мчится
Голубой-голубой олень»

Но интересно еще и то, что начатая в «Голубом Олене» тема, продолжает жить в других
стихах поэта. Её лирическая героиня, , как и Ассоль, продолжает ждать и верить,
что он появится и «скажет Здравствуй», чтобы потом придти к нему «До конца, навсегда»:
………
«Ничего не скрывая,
Ничего не тая.
Вся до дна голубая.
Вся до капли твоя.»

Но олень или его другой образ не вернулся в её стихи. И поезда с их «манящими
дерзкими улыбками» по-прежнему уходят куда-то без неё… И тогда в достижение желаемого
тема избранности, особости находит своё продолжение в другом вечном образе - Сольвейг,
которая проводит свою жизнь, веруя в возвращении своего Пер Гюнта, и в конце жизни
дожидается его.

И героиня Холодовой совершает попытку повторить её путь:
«Все ждала чего-то особенного,
Все ждала,
До чего меня ты, Сольвег,
Довела.»

Но и эта модель не реализовалась. Повторить её особенный путь не удалось:
«И окончился так горько
Сон мой:
Я другая, злая, гордая,
Я – не Сольвейг».

Олень или его параллельный образ так и не появился и в её других стихах.
Также и поезда с их «манящими дерзкими улыбками» по-прежнему уходят куда-то без неё…
Зарожденные в поэтическом мышлении К.Холодовой «вечные» романтические модели не осуществились.
И на какое-то время происходит возврат к жизненным реалиям и традиционному пониманию женского предназначения:

«Я долго собираюсь
На этом свете жить.
И потому стараюсь
Я прочный дом сложить.

Чтобы всегда уютно,
Чтобы всегда тепло
В нем было в холод лютый,
В глухую ночь – светло.»

Его векторы противоположны – с одной стороны стремления к одухотворенной жизни,
к реализации внутренней потребности  высокого служения, высоких идеалов, а с другой
- неприятие конкретной жизни обывателя, которую надо вести, и которую долго не выдерживает
романтическая душа. Чтобы этот конфликт не показался случайностью или данью капризу,
надо вспомнить ситуацию общественной жизни начала 60-х годов. Это время характерно
тем романтическим взлетом, который переживали люди послевоенного времени в надежде,
что лишения военных лет закончились навсегда, и что теперь жизнь преобразится,
и настанут новые прекрасные времена.У людей того времени возникли какие-то беззаботные
отношения с пространством.
Огромная страна оказалась близкой и доступной. Её надо было постигать, обустраивать,
ехать куда-то «за туманами и запахом тайги», легко преодолевая тысячные расстояния.
Словно пространство страны резко уменьшились. Юрий Гагарин взлетел в космос, «звездные мальчики»
заколесили по стране, а Михаил Веллер умудрился съездить на Камчатку и обратно
без рубля на проезд! 60-е годы были пропитаны динамизмом жизни и её одухотворенностью.

Это тяготение к движению, к пространству составляет одно из главных особенностей
внутренней жизни поэта. Образы движения, полета, преодоления пространства станут
доминирующими в её творчестве более поздних лет. А в реальной жизни она оказалась
прикрепленной к одному месту, к земле, на которой строятся дома, к одному городу,
в которой проходит её жизнь, все больше погружаясь в быт, и одновременно не приемля его:

«Твоя душа на мне, как панцирь
От всех невзгод, от все обид..»

«Когда дворнягой безнадежной
Привяжет женская судьба»

«Блестят домов
Умытые оконца –
Бесхитростный
Провинциальный рай.»

И не уходит этот постоянный проклятый вопрос:
«А может мне дана крылатость,
А не умеренность ужа?»

Но природа её души возникла из стихий Воздуха и Воды и на земле ей тяжело и душно.
И тогда ЛГ входит в новый этап своего жизнеощущения, который отражен в её драматическом цикле
«И резкий хруст бессильных крыл»
Но это уже другая тема.

Виктор Астраханцев