Сестра милосердия

Штабиста спешит перо -
чтоб сводку, как штык, в срок!
Чтоб чётко Информбюро
впечатало в строй строк

отвагу и честь людей
сплочённостью всей страны –
отчёт, как прошёл день
Отечественной войны.

В отчёте – потерь счёт
и перечень всех бед.
Но каждый, кто жив, ждёт
хоть малых побед свет.

В газетных столбцах – фронт,
за каждой строкой – бой.
Вот – дня одного взлёт
дружинницы фронтовой.

Из всех боевых дней
ей день тот длиной в год.
Что ж было в тот день с ней?
Войны эпизод.

Вот:

На территории, захваченной фашистами, осталось пять тяжелораненых красноармейцев. Дружинница Клавдия Павлова взялась спасти раненых и доставить их в госпиталь. Ползком пробралась она к опушке леса, на которой скрывались раненые бойцы. Привязав к себе на спину первого раненого, Клавдия Павлова проползла четыре километра и доставила его на передовой санитарный пост. Так она в течение одного дня выручила всех пятерых раненых.

От Советского Информбюро
(из вечернего сообщения 24 июля 1941 года)

1

Земля от шрапнели
в оспинах.
Приказ – выходить из боя.
Забрать не успели
в госпиталь
тяжелораненых с поля.

Враг вторгся на территорию.
В плен раненых может взять –
оставшихся, тех, которые
с земли
не смогли
встать.

Если б какую рацию
или иную связь,
чтобы сказать им: братья,
мы не оставим вас!

Хоть в чёрта смоли,
в Господа ль,
хоть всех матери
вволю –
забрать не смогли
в госпиталь
бойцов пятерых
с поля.

2

Оторваны
от Родины,
от своего полка.
Их пятеро.
Их спрятали.
До времени, пока.

Укрыли на опушке
в высокую траву –
Там, где она погуще,
за насыпью, во рву.

А что их ждёт на свете?
Безвестный смертный тлен?
Что есть страшнее смерти?
Страшнее смерти – плен.

Туманятся их взоры.
Тускнеет солнца медь.
Плен – пелена позора,
замедленная смерть.

Но вы в их волю верьте –
её сердца несут!
Готовы ждать до смерти
и верить: их спасут.

3

Ты рассчитай
и так, и сяк.
Для дела небывалого
ты отчекань
в уме свой шаг,
не дрогни, Клава Павлова!

Пойти на риск?
Себя спроси.
Ты пятерых верни, спаси.
Вся территория пуста.
С решением не медли.
От тех кустов до санпоста
четыре километра,

они твои – четыре все,
чтоб по пустынной полосе
пластом переползти
и раненых спасти.

4

Белый свет –
четыре стороны.
И в нём нет
защиты от войны.

Но не тщись ты
сердце
бередить.
Есть защита:
немца –
победить!

Побеждать –
повсюду, каждый час,
а не ждать,
что победят без нас!

Мыслью
упредить –
стократ сильней!
Жизнью
победить
врага сумей!

Коль ты для дела правого
готова на любое,
решайся, Клава Павлова,
пройти по полю боя!


5

От наших позиций –
спасать пятерых –
отважно ползи ты
на нервах своих.

Согнулась рука,
подтянулась нога.
Четыре ползка –
четыре шага.

Дорога долга.
Надежда близка.
Четыре шага –
четыре ползка.

Характер таков,
что осилишь ты
и сорок шагов,
и четыреста.

И тысячи, тысячи, тысячи
осилишь ты.
Слышишь ты?
Тише ты!

6

Умело, с остановками,
Подобна серой точке –
Тайком, толчками ловкими –
ползком, от кочки к кочке.

Ты в поле одна.
Хоть цель далека,
но сердцем видна –
дойти до леска.

Надежда скользка.
А воля строга.
 Четыре ползка –
четыре шага.

Ползки – не бросок.
Встать в рост – это риск.
Всё ближе лесок.
Ползком доберись!

Тишина, как ловушка –
нагоняет тоску.
Ну хотя бы кукушка,
ну хотя бы ку-ку…

А вдруг враг атакует?
Цепью в поле встаёт?
Не кукушка кукует –
сердце волю куёт.

Сколько жить мне, кукушка,
воевать против зла?
Вот лесная опушка.
Я до них доползла.

7

Не с неба тут упала к вам
архангелом желанным –
по полю Клава Павлова
пришла на помощь к раненым.

И взвыли в сердце флаги,
и воля жить крепка.
И каждому – из фляги
воды по два глотка.

И снова в жизни зыбкой
с самой судьбой на «ты».
Лицо сестры – с улыбкой.
И свежие бинты.

Приползла ловко.
Припасла верёвку.
Собрала Павлова
самого слабого, на себя,
на спину накрест привязала.
Остальным за насыпью
держаться приказала.

С ними, как с родными:
– Ждите здесь меня!
У врага отнимем,
к жизни всех поднимем,
не пройдёт и дня!

Друг-браток, ты держись,
ты прижмись к спине!
Продержись – это жизнь.
Мы вдвоём – сильней!

8

Не найти, сравнивая,
с чем это сравнимо:
проползти с раненым
по пустой равнине.

Война на белом свете.
Ты в поле, как в бою.
И ты за жизнь в ответе –
не только за свою.

Равнина степью стелется,
Дорогой без конца,
и вся насквозь простреливается –
навылет, как сердца.

Твоя дорога – светлая,
твоя судьба светла:
во имя милосердия
спасать бойцов, сестра.

Дорога, как до Бога.
Дорога, как до звёзд.
Долга твоя дорога.
Но как форпост – санпост.

9

Потом – немного отдыха
и полной грудью воздуха.
– Живой боец?
– Живой.
Свои над головой.

А ты, хоть и устала,
но как-то легче стало.

Преодолев усталость,
самой себе ответила:
там четверо осталось.
Там – четверо.

Ты с Первым тут промерила
дорогу на двоих.
Четыре километра.
Там четверо твоих.

Твоих – забрать у смерти
тебя зовёт звезда.
Для них – опять по тверди,
где четверо, туда.

Твои простлались травы,
твоя тропа, сестра,
твоя отвага, Клава!
Пора!

С тобой – земные недра,
свод неба голубой.
Четыре километра –
они опять с тобой.

И, хоть война сурова,
тебя хранит судьба.
Ты соберёшь Второго,
и снова – на себя.

10

Где – наши, где их позиции,
далёкие, как полюса?
Нигде ни души поблизости.
Нейтральная полоса.

Пуста полоса нейтральная,
но вся под прицелом линз.
Дорога такая дальняя.
Невидимой проберись!

Второй – потяжелее.
Тащить почти невмочь.
А он, тебя жалея,
не знает, чем помочь.

Всю волю напряги.
Порой в глазах круги.
Но вот перед тобой
санпост передовой.

Сестра сдала Второго.
Готовится в дорогу.
Сидит за кружкой чая.
Сидит, душой крепчая.

И снова от порога
на третий раз дорога –
туда, где наших трое
ждут встречи миг с сестрою.

11

Никого не встретила –
ни врагов, ни смерть.
Своего Третьего
ты приветом встреть!

До ухода с Третьим
подбодри двоих.
Взглядом, точно светом,
укрепи ты их.

Сурова твоя доля.
О, поле без конца!
Но снова твоя воля –
опора для бойца.

Осиль дорогу, Клава, –
твой мозг повелевал, –
ведь эта переправа
тебе, как перевал!

Двоих в санпост доставила,
их принял медсостав.
Двоих – пока оставила.
Ты Третьего доставь!

С надеждою в груди
ты с Третьим перейди!
Полдела – позади.
Полдела – впереди.

К спасению от смерти
дорога непроста.
Сестра достигла с Третьим
пределов санпоста.

Ещё раз перешла.
Такие вот дела.

12

А солнце как по кругу.
Полдневная жара.
Пора тебе, подруга,
в обратный путь пора!

Ты снова поднимаешься,
уже не чуя ног –
полдня по полю маешься,
как медленный челнок.

А где-то кухня ротная,
санпост и старшина.
Идёт война народная,
священная война.

Той песней сердце держится.
А жизнь вся – как струна.
На Родину надежда вся.
Народная война.

Ты вся – судьбою с армией,
с семьёю фронтовой.
Вот здесь – твоё задание,
войны участок твой.

Вот здесь твоя тропинка,
где каждая травинка
под небом на виду.
И каждая кровинка
твердит в тебе: дойду!

Дойдёшь и скажешь: братцы,
я к вам четвертый раз!
И станешь ношу брать ты,
хоть всё труднее брать.

13

Средь пожухлой травы –
оба-два друга.
То ли двое живых,
то ли два трупа.

Но один под кустом
бледным ртом шепчет:
– Ты – с дружком.
Я потом.
Я чуток крепче.

Да, Четвёртого,
распростёртого,
трудно брать.
Трудно Пятого,
друга братова,
оставлять.

Верь мне, Пятый мой,
в ветви спрятанный,
верный брат ты мой, –
Потерпи.
Аккуратно я –
в поле ратное,
и обратно я –
по степи.

14

Как в фильме неозвученном,
над полем тишина.
Вновь повезло, везучим, вам.
Уже санчасть видна.

Ползёшь ты незаметно
дорогою степной –
четвёртым километром
с Четвёртым за спиной.

Ещё – шагов до ста лишь,
не более того,
и на санпост доставишь
Четвёртого, его.

15

А солнце – на закат оно.
А пот – до самых глаз.
А в путь тебе загадано
сегодня в пятый раз.

Спасай от смерти Пятого,
ни в мысли не бросай,
Он – твой последний, Павлова!
Спасай!

Он, пулями распятый, –
он кровью весь пропах.
Он там лежит твой Пятый,
в обмотках на ногах,

Бинтами перевязанный,
в глазах немая грусть.
Он ляжет тебе на спину,
последний этот груз.

Он непомерной тяжестью
к земле тебя прижмёт –
на миг тебе покажется,
что силы все. Но вот
ты снова напружинишься,
вздохнёшь: боец, прости!
Товарищ сандружинница,
тебе – спасать, ползти.

Тащить бойца, не зная,
живой он – или труп.
И вся война – без края.
И никого вокруг.

Лишь где-то шорох ветра,
как будто хруст шагов.
Все сорок километров,
как сорок сороков.

16

А кто-то в штабе дышит,
спешит его перо.
Под лампой сводку пишет
для Совинформбюро.

В ней – ход военных действий.
Корректен слог и строг.
Весь уместился день твой
в десяток плотных строк.

Ты ж до смерти устала.
Забыла обо всём.
И ничего не стало:
Ты провалилась в сон.

А завтра утром встанешь,
увидишь неба высь –
и снова отчеканишь
в себе, как клятву, мысль:

всё, что должна сегодня я, –
всё выполню сполна!
Идёт война народная,
священная война.

Август 1941-го.
Ульяновское пехотное училище.


     ПОСЛЕСЛОВИЕ

     Поэма пролежала полвека в рукописи, а потом была опубликована в российской газете «Ульяновская правда» 23 февраля 1993 года. А 6 марта того же года в «Ульяновской правде» было напечатано фото плотной девушки с короткой стрижкой, в гимнастёрке, – с подписью: Клавдия Павлова на фронте. И письмо её сестёр. Письмо предваряла редакционная врезка, в которой написано:
     «…А узнали мы о ней вот как. В «Ульяновскую правду»» прислал поэму наш земляк Юрий Грунин. Поэму о ней, о Павловой. Напечатали её 23 февраля. А на следующий день в редакцию со слезами на глазах пришли сёстры Клавдии – Галина Кузьминична и Антонина Кузьминична. С ноября сорок второго ничего не слышали они о сестре. И вот поэма. Она просто-таки потрясла их. К сожалению, автор не был знаком с Клавдией. Написал поэму в знак восхищения её подвигом, прочитав сводку Совинформбюро. Так что к тщетным розыскам отважной медсестры, места её гибели он ничего не добавил и добавить не может…»


Иллюстрация:
Листовка военного периода "Слава героям Советской земли. Подвиг дружинницы Клавдии Павловой". Художник Шиллингофский. "Искусство", 1941.