эпизод

Дворники скрипнут резиново, скажут "Прощай".
Мир покачнется, признав изменение цели.
Нет буквы я в окончаниях ча или ща,
нет в вариантах твоих, кто истории ценен.

В стылом такси - на вокзал,  ну а дальше - полет.
В пухе и перьях "Сапсан", как в бою петушином.
Море московское спрятано в пористый лед,
снежный пломбир и пучки золотых камышинок.

Будет соседка рассказывать долгую жизнь -
внуки, мужья и прогулки ее по Парижу.
Призраки станут в вагоне призывно кружить,    
явью своей затмевая придуманность книжек.

Слушает публика этот негромкий рассказ,
внятную речь петербурженки старой закалки.
Слушаю я и невольно сбиваюсь на нас,
ей примеряя нескромно тунику весталки,

встреченной вовремя мной на железном пути
в вихрях враждебных искусственной этой метели,
что продолжает свистеть, клокотать и крутить,
словно стирая белье с неостывшей постели,

словно смывая из книги грядущих времен
то виртуальное, что не насытить вещами.
Что мы оставим друг другу помимо имен?
Комнату, ночь и слова непрощенных прощаний.