Бахчисарайский фонтан. Крымская легенда

Суров был хан Гирей, не знал пощады...
Он к трону через трупы подошел,
Оставив позади руин громады
Сожженных городов и пепел сел...
И люди в страхе смерти трепетали
При имени, позорящем его,
И, умирая, только проклинали:
- Нет сердца, - говорили, - у него!
Комочек шерсти вместо сердца спрятан
В его груди, не знающей добра, -
Пусть сгинет род его, навек проклятый,
Пусть смертная придет ему пора! -
Так проклинали грозного Гирея,
Так правил он под стон своих рабов...
Немало лет прошло, и вот, седея,
Не миновал он старости оков:
Согнулся стан его, слабее стали очи,
И реже все чарует старика
В благоуханьи нежной крымской ночи
Рабы покорной смуглая рука...

Средь роз роскошных ханского гарема
Одна была, как пери, хороша, -
Черкешенка плененная, Зарема, -
Для хана и отрада и душа.
Ее привез угрюмый черный евнух:
- Гирею - дар турецкого паши!
Прекрасней нет наложницы в гаремах,
Она - твоя, взгляни же, хан, - якши?
Да, красоте не надо восхвалений, -
Зарема ею солнце превзошла,
И старый хан склонил пред ней колени... -
Последняя любовь к нему пришла.
Но горе и всесильных настигает, -
Вслед за любовью смерть судьба несла,
И, как в неволе птица погибает,
Зачахнув, так Зарема умерла.
Народ шептал, что души убиенных
Пришли к вратам небесного Отца...
Поникнув от забот и мыслей бренных,
Гирей велел позвать к себе слепца...

Про мастера, несчастного Омера,
Ходила слава чудного творца,
Но для таланта - где найдется мера?
И вот слепой у ханского дворца:
- Что хочешь от меня, о повелитель?
Зачем Омера потревожил ты?
- Хочу, чтобы украсилась обитель
Воспоминаньем дивной красоты!
Такой, чтоб одного довольно взгляда,
И в памяти Она возникла вновь, -
Она, - мой свет и жизнь, моя отрада,
Принесшая мне горе и любовь...
Ты сможешь? И какая будет плата?
Проси, что хочешь, - ничего не жаль!
А мастер усмехнулся вдруг: - Расплата
Уже совершена, - твоя печаль,
Твоя незаживающая рана,
И сердце, что расколото навек,
Ты не покинешь этого капкана...
Я - Бог, а ты - лишь жалкий человек!

Фонтан Бахчисарайского дворца!
Две спутницы с тобой всегда, две розы,
И нет начала, как и нет конца
Твоим слезам, что навевают грезы...
Слеза в зрачке цветка блеснет, потом
Другая вслед за ней тотчас скатится, -
Так плачет мрамор, - он скорбит о том,
Что никогда уже не повторится!