Почти Агасфер

Тысячи строк откровений он двинул на суд кретинов,
Отчаянно сопротивлялся, боролся с ярмом запоев,
Надеялся – так дошколята лепнину из пластилина
Уверенно выдавали за байкеров и ковбоев…
Его упрекали нещадно: «Дружище, ты сел в галошу!»,
А он был молчалив, как Агасфер несущий скупую ношу.

Потом он, как водится, умер без криков и эпатажа:
Кто-то всплакнул украдкой, кто-то напился с горя.
Для бескультурного мира это, увы, не пропажа,
Как лишний груз на фрегате преданный пене моря.
Пригородный крематорий съел его бренное тело –
Жерло трубы, как окурок, гарью молочной смердело.

Время летит кукурузником, в парне прозрели гения,
Каждому нонконформисту он приходился наставником.
Пусть в самиздате плавали те черновые творения,
Что оплевали критики. Но безголовым всадником
Шествует слава зыбкая требуя протокола,
Ибо мудак не классик, пепси – не кока-кола…

Бойкий студент путяги из факультета скульптуры
Манку размокшего гипса преображал в героя –
Все очертания бюста мэтра номенклатуры
Из субкультурной прослойки данной эпохи застоя
Были отсылкой в античность, где каждый третий философ
Был для истории вехой, для своих дней – отбросом…