У памятника Марине Цветаевой в Тарусе

Сойдя с небес на эту землю
и ощутив родную твердь,
ты объявила: «Не приемлю
холодную, немую смерть!»
Тебе не боязно, Марина,
ступать по ветреной земле?
«Нет! Душу греет кисть рябины,
мне, заплутавшей в серой мгле.»
Не лучше было бы остаться
в бездонном пологе небес,
чем вновь на эту землю рваться,
где твой последний день исчез?
«Нет,- мне ответил голос тихо,-
я  ведь – земная; и не в мочь    
быть там. Пусть здесь беда, пусть лихо,
но я – Руси родная дочь!
И нашептал мне голубь белый,
что грелся на моем плече,
о том, что слышать я хотела,
о чем молилась при свече.
Я об одном  просила Бога
в небесной, вечной вышине,
что б даровал  он, хоть немного,
земной, но вольной доли мне.
И вот, над этою долиной,
живой и трепетной реки,
где облака, как пилигримы,
летят, немыслимо легки,
я вновь стою. И ветер светлый
волнует волосы мои.
Плеск тихий волн, деревьев ветви.
Здесь все – свое, и все – свои.»