В сердце вселенской темницы...

В сердце вселенской темницы,
В недрах извечной ночи
Точно колосья пшеницы
Вызрели света лучи.

Силу судьбы неуёмной
Случай сумел разбудить:
Выпало матери тёмной
Светлого сына родить.

Так заросло мирозданье
Золотом звёздных хлебов,
Так началось созиданье,
Так появилась любовь.


Тьма вознамерилась было
Вновь воцариться везде,
Только любовь победила
И сотворила людей.

Пусть и не в каждое сердце,
Но, вдохновенья полна,
Стрелами бога-младенца
Властно проникла она.

Там, в обиталище новом,
Яркий пронзительный свет
Стал созидающим словом.
Так появился поэт.


Как и любовь, поначалу
Был он и робок, и мал:
Ночью в молчании чарам
Чудного мира внимал.

Ну а потом, постепенно,
Вырастив крылья едва,
Стал, подпевая Вселенной,
Складывать в строчки слова.

Каждая строчка, блистая,
Била без промаха в цель,
Словно стрела золотая
С рифмою острой в конце.


Стрелы за стрелами – кучно,
Строчки за строчками – стих,
Чтоб хоть единственный лучик
В каждое сердце проник.

Чтобы любили друг друга
Славные люди вокруг,
Слал им, сгибаясь упруго,
Лучшие лучики лук.

Словом поэт понемногу
Многих людей вдохновил,
Стал он подобием бога –
Светлого бога любви.


Песен красивых немало
Миру сулил его дар,
Только и тьма не дремала,
Втайне готовя удар.

Справиться с радостным светом
В битве она не смогла б,
Ну а со смертным поэтом –
Запросто: он же так слаб.

А без поэта и слова
Свет до людей не дойдёт:
В бездне рассеется снова,
Без толку в ней пропадёт.


Вот он, гордец своевольный,
Луком достал до звезды;
Скоро узнает, как больно
Падать с такой высоты.

Тьме даже нужно не будет
Делать совсем ничего:
Люди, обычные люди
Сами погубят его.

Надо лишь сбить их подсказкой:
“Он непохожий, чужой…
В общем, смотрите с опаской:
Ишь возгордился, герой!”


Так, незаметно для многих,
В их поселились сердцах
Тёмные злобные боги:
Ненависть, ревность и страх.

Свет из сердец вытесняли,
Холод впускали взамен,
В каменный панцирь морали
Пряча оставшийся тлен.

Гладкий шлифованный панцирь
Свет отражает вовне
Блеском гламурного глянца –
Холод и тьма в глубине.


Нет ни зацепки снаружи:
Мёртвые догмы крепки.
Каждому каждый не нужен,
Каждый и каждый – враги.

Каждое сердце – отдельно,
Связи меж ними – долой:
Пусть ненавидят смертельно,
Пусть порываются в бой.

Пусть разрушают основы –
Тьме от того благодать…
Сделано: камни готовы –
Можно в поэта кидать.


И уж кидали, кидали…
Сотни и тысячи лет…
Словно за правду медали
Носит увечья поэт.

Бейте, швыряйте, мечите!
Как удержаться, когда
Он, как дитя, беззащитен
И неприкрыт, как звезда?

Мягкий, чувствительный, нежный,
Житель нездешних высот,
И оттого неизбежно
Твёрдым камням антипод.


Он и не может иначе,
Ибо под слоем брони,
С каменным сердцем впридачу
Станет таким, как они.

Стоит ему уклониться,
Стоит схватиться за щит,
Стоит хоть чем-то прикрыться –
Вмиг его тьма победит.

Он это знает и скрытность
С болью отверг потому –
Только одна беззащитность
Служит защитой ему.


О нападенье подавно
Думать нельзя на зверьё…
С силою, кротости равной,
Гнёт он оружье своё.

И во спасение миру
Стонет струной тетива,
Лук превращается в лиру,
Острые стрелы – в слова.

Только слова и напевы
Против свистящих камней,
Только любовь против гнева,
Свет – против грозных огней…


Если рождён ты поэтом,
Долго тебе не прожить;
Встань во весь рост и при этом
Крепко светильник держи.

Люди поэту не рады:
Против него топоры,
Ружья, кинжалы и яды,
Копья, кресты и костры.

Миру не хочется света,
Миру не надо стихов,
Мир убивает поэта,
Мир отвергает любовь.