Помним... 29 января 1837

Солнце нашей поэзии
Закатилось…
В.Ф. Одоевский
30 января 1837
  ***
Черной речкой захлебнулась Муза,
Лира, вздрогнув, струны порвала…
Солнце окровавленной медузой
Сморщилось… и распласталась мгла…
  ***
Предсмертный год подкрался чёрной тучей…
Для поэтической энергии кипучей,
Для сердца пылкого и чувственной души
Чужда сумятица пустой салонной черни:
Кичливость, барство, жёлчных сплетен перлы
Без угрызения, без меры, без межи…
Он был поэт: царил, паря над миром…
Оружьем рыцарским – своей гремящей лирой –
Крушил суетную подмётную молву,
Стрелами меткими разящих эпиграмм
Клеймил затейников бездарных светских драм,
Пришпилив намертво к позорному столбу!
Разъярив светское осиное гнездовье,
Коварства принял яд, подслащенный любовью, -
Напитка смертного идиллии слепой…
Он жил грядущим, но, заложник чести,
Во имя правого – увы, не мести! –
Пал жертвою, великой и святой…
***
О, эта боль, предательски жестокая,
Взъярённым хищником терзающая плоть…
Плывёт в дыму забытое… далёкое –
Тревожных снов осколочный разлёт…
Но в хаосе клубящихся страданий
Черты прелестные являлися вдали
Его любви, венца его желаний –
Мадонны милой, кроткой Натали…
Моля, шептали спекшиеся губы:
Я счастлив,… жив ещё… и ты возле меня…
Невинны ты… никто не смеет грубо
Сомненья высказать, в неверности виня…
И снова мгла… смятенное сознанье…
В минуты ж редкие, когда стихала боль,
Светлел, шутил, исполненный признанья
Друзьям своим за верность и любовь…
Смотрел в глаза, протягивал им руку,
Жалел о тех, кого с ним рядом нет,
И, собираясь в вечную разлуку,
Святого братства повторял обет…
Он ждал минут последних так спокойно,
Так мудро, что внимающим ему
Вселял желание не менее достойно,
Когда их час придёт, уйти в немую тьму…
В полудремоте светлый всплеск: - Морошки!
Склонённая головка Натали…
Подкрался Рок январскою порошей:
Жизнь кончена! – истаяло вдали…
Грань равенства меж жизнею и смертью:
Живого в мёртвое таинственный исход…
Так в вечность, неподвластно круговерти,
Свершился пушкинской поэзии восход…
***
«Ну, что ж? убит» -
Предрёк себе пиит…
Предчувствовал ли сам поэт,
Что эти строки роковые
Омоют горечью Россию
На вечное теченье лет…
Как знать: не горечь ли потери этой
Щемящей нежностью пронзила нимб поэта…
***
Мой сон, мой вещий сон по жизни…
Уединённое кладбище…
Сень ивы над седой скамьёй…
И я… с поникшей головой
Тоскую птицею бескрылой
Над милою душе могилой:
Здесь символ предавшего мира –
Разбитая бесчестьем Лира…
Вдруг, удивительно легка,
Плеча каснулася рука
И голос, сызмальства родной,:
Не плачь же, видишь, –
Я живой!...
29 января 2012