Безбожник

   (киносценарий)
Эта история о двух братьях близнецах, о трудной дороге к истине одного из братьев, волею судьбы оказавшемся в Америке, где он сделал стремительную карьеру бизнесмена, о любви братьев к одной девушке, которая с детства была рядом с братьями в их жестокой схватке с судьбой.

1

Знакомство с нашим героем происходит в одном из престижных клубов Калифорнии. Прорываясь сквозь тесный строй журналистов, он остроумно и изящно парирует их реплики, а на особо назойливые и бестактные вопросы о его супруге и бизнесе, поигрывает желваками и сжимая левую руку в кулак, все- таки улыбается и находит нужные ответы.
Этот спортивный и интересный брюнет лет тридцати - настоящий янки, и он хорошо вписывается в компанию таких же белозубых, крепких и улыбчивых парней, являющихся завсегдатаями клуба.
Он в центре внимания, и из разговоров присутствующих становится ясно, что его тесть Майкл Уилсон – ведущий хирург и президент одной из ведущих клиник штата.
Со своей супругой, Дженни Уилсон, наш герой познакомился еще в России, откуда он приехал лет восемь назад, но связи со своей  родиной не прервал, ведь залог его успешного бизнеса две великие страны, и он равно привязан к обеим душой и телом
Среди раскованной публики, внимание зрителя задерживается на плотном мужчине, который довольно грубо и цинично обсуждает со своим длинноволосым и долговязым спутником происходящее.
Это – Френк Томпсон, вице президент клиники и его друг Бобби. Их необъяснимая дружба при равности интеллекта, манер, внешности и социального положения, часто вызывает недоумение окружающих. Но Френк не из тех парней, что идут на поводу у кого-то, самоутверждаться даже в малом, стало его второй натурой, и он привык считаться только с теми, кто сильнее его.
Френк  мечтает занять кресло Уилсона и стать главой компании. Может поэтому он так яростно ненавидит Виктора Соколова (так зовут нашего героя), ведь в его лице он видит помеху своим планам, так как тесть души не чает в своем зяте, которого любит как сына.

2

Вообще, по мнению Френка, Майкл Уилсон излишне сентиментален и старомоден, а этот русский ведет себя  часто не по правилам, но ему во всем необъяснимо везет, и эта загадка тревожит и раздражает Френка. Ведь Френк, по его любимому выражению должен знать свой предмет на все сто процентов, может, поэтому он почитывает Достоевского и затеял роман с женой Виктора, которая весьма благосклонна к  вниманию мужчин.

* * *
Безмятежная лихость Виктора, его безудержная удачливость во всем и любимая фраза « какой же русский не любит быстрой езды», сыграли с ним злую шутку. Торопясь  на важную встречу в дождливый день, он попал в автокатастрофу.    Майкл Уилсон сделал все для спасения зятя.
За время, проведенное вместе, Виктор еще более сблизился со своим тестем и видя его неподдельный интерес к России и прошлой судьбе самого Виктора, рассказал о своей «русской» жизни.

* * *

В провинциальном и заурядном городке, каких много в средней полосе России,
прошло все детство Виктора и его брата Николая. Братья были - абсолютно похожи, только у Виктора волос был, как воронье крыло, а у Николая светлый. Не случайно их бабка, порой недовольная излишней энергией Виктора, кивала на его черную,  как смоль голову и вздыхала:
- Бог сатану метит. Эх, ты, безбожник.
И действительно, где бы - не случалось, что-то из ряда вон выходящее, Виктор, как зачинщик, всегда был в центре внимания. Николай же в противоположность брату, обладал таким же крепким характером и немальчишеским упорством, больше тянулся к книгам, музыке и рисованию. По наущению бабушки, он даже пел в церковном хоре, несмотря на насмешки мальчишек и недовольство Виктора, который яростно доказывал отсутствие бога и, исчерпав свои атеистические аргументы вслед за бабкой, только со скептической усмешкой, говорил со вздохом: - Эх, ты, Николай – угодник.
Но мелкие стычки и некоторая разность интересов не мешала братьям быть всегда вместе и плечом к плечу вставать навстречу опасности.

3

Был у них и недруг – Жора  Победин, любимейший и единственный сын благополучных родителей, занимающих высокое место в городской иерархии. Он был излишне самолюбив и тщеславен, а два брата мешали ему держать первенство во всем. Часто Жора вылезал сухим из воды, списав свои мелкие пакости  на братьев, ведь защитить их было некому, а бабка и сама была из-за излишней ретивости к богу слишком одиозной фигурой. Виктор хотя и любил свою строгую бабушку, но стеснялся, когда она приходила в школу в своем старом и неизменном платке. Он страдал от вечного недостатка, а Николай просто не обращал внимания на это, воспринимая все, как должное.
По соседству с ними жила милая девчушка Настя, вечно зареванная от пьяных скандалов отца и истеричной матери, она тем не менее так хорошо и звонко смеялась, что прохожие, в каком бы они настроении не прибывали, услышав ее милый смех, оборачивались и, улыбаясь, шли дальше. Настя очень любила животных и, однажды, принесла с собой смешного и пугливого котенка, а Жорик, то ли желая обратить на себя Настино  внимание, то ли еще раз пытаясь самоутвердиться, отобрал у неё котенка и, забравшись с ним на крышу, стал дразнить Настю. Кончилось это тем, что котенок упал с крыши,  Жорик убежал, а братья поздно вечером  нашли заплаканную Настю с мертвым котенком на руках и поклялись что будут ей отныне, как братья, и будут ее защищать всю жизнь; но для того, чтобы с ними дружить, Настя никогда не должна плакать, а сжать в трудный момент левую руку в кулак и сдержаться. И эта привычка, сжимать руку в кулак, несмотря ни на что, стала второй натурой наших героев.
Настя из гадкого утенка превращалась в красивую девушку. Николай много читал, и часто ходил к батюшке в церковь. Виктор пытался заниматься бизнесом, но ему вечно не везло. Везунчик был Жора. Занимаясь фарцовкой, он процветал и ходил во всем импортном. Однажды в компании молодых и энергичных ребят, одетых по столичному, Он, потрясая толстой пачкой денег, взахлёб рассказывал Виктору об их бизнесе.
4

Эти парни приехали из столицы и разъезжая по деревням, скупают старые вещи
и иконы, за которые, по мнению Жоры, платят бешеные деньги. Вот и эту пачку денег они ему вручили за одну дряхлую и полуистёртую икону.
И тут Виктор решился…
Бабушке давно нравился роскошный платок, который висел на самой видной витрине городского универмага. Бабушка часто останавливалась возле яркого полушалка и, вздохнув, проходила мимо. И Виктор давно мечтал подарить этот платок своей бабушке.
Из заветного бабушкиного сундука он взял самую невзрачную иконку и отнес ее Жоре,  который вручил Виктору тысячу рублей, и Виктор наконец-то купил бабушке подарок.
Бабушка долго примеряла этот  платок, восхищалась и даже сходила в нем в церковь. А вернувшись, сняла его и решила спрятать этот полушалок в свой сундук, наказав внукам, что будет лежать в этом платке на смертном одре.
Открыв сундук, бабушка обнаружила пропажу иконы. Горе ее было неутешным, ведь эта икона передавалась из поколения в поколение и, по преданию, пропажа иконы означала большие несчастья и беды для дома. А тут еще лихие ребята этой же ночью сожгли церковь, предварительно-подчистую ограбив весь ее иконостас. Эти события доконали и без того слабое здоровье бабушки.
В гробу она лежала в подаренном полушалке.
- Это была первая бартерная сделка, в результате которой я потерял и любимую бабушку и брата, - добавил с горькой усмешкой Виктор. Настя давно была неравнодушна ко мне. И однажды вечером, когда мы с ней сидели и целовались на скамейке, к нам подбежал Николай и, выдохнув мне в лицо: -  Подлец, -ударил меня. Оказывается, столичные ребята искали меня, а попали на моего брата и, спутав нас, спросили Николая: - Ну что, перекрашенный, хватило тебе  трех тысяч, когда принесешь остальные иконы? Я-то понял, за что брат ударил меня, а Настя подумала, что это ревность и набросилась на Николая. Николай тоже был влюблен в Настю и расстроен прошедшим.

5

После этого происшествия, мы как-то отдалились друг от друга. Вскоре он уехал из нашего городка в столицу и поступил там учиться в историко-архитектурный институт.
Я учился делать деньги, и мне во всем безудержно везло, хотя мой закоренелый друг Жора, завидуя мне во всем, всегда мешал мне в любом начинании. Однажды наша очередная ссора закончилась для меня чуть ли не смертельно. Меня ударили ножом. Жору я не видал, и причина этого не  только в юношеской браваде, а в желании самому  разбираться со своими врагами и не перекидывать на кого-то свои проблемы. Жора после всего происшедшего с нами зауважал меня еще больше и стал искать дружбы со мной, и его ненависть росла еще стремительней, так как я игнорировал всякое общение с ним.
Очнулся я в больничной палате. Наш местный светила вытащил меня буквально с того света.
- В областном городе ты бы загнулся после такой раны, а у меня здесь была огромная практика. Если так и дальше дело пойдет, я и сердца  смогу пересаживать, - делился он со мной своими успехами.
Майкл Уилсон подтвердил высокое мастерство русского хирурга.
Оправившись после ножевого ранения, Виктор продолжал заниматься своим бизнесом. Вскоре он основал свое дело и пошел в гору.
В одну из поездок в столицу, я познакомился с Дженни Уилсон, и эта ослепительная американка затмила всех.
Не сказать, что я забыл про Настю, просто Настя стала за эти годы привычной, и наши отношения, как само собой разумеющиеся. Да и за американкой было все, о чем я мечтал - новый мир, свежие впечатления и еще более больший простор для осуществления планов.
Когда мой отъезд был уже решен, а билет на самолет лежал у меня в кармане, меня случайно увидела подруга Насти и сообщила, что Настя вышла замуж за Николая и родила девочку.
- Отец этого ребенка - ты, но Настя из-за гордости скрыла это от тебя, хотя Николай об этом знает, - вот с таким настроением я уезжал из России.

6

Через некоторое время Майкл Уилсон вызвал Френка и сказал: -  Френк,  Виктору срочно нужен материал. Ты же прекрасно знаешь, что он не выживет без новой операции. Необходима ампутация почек, а дело осложняется редкой группой крови. Тебе необходимо сделать все  возможное, я уже обзвонил все клиники. В Австралии и Англии в курсе.
Но так сложились обстоятельства, что для Френка Виктор нужен был живым. Жизнь Виктора была  напрямую связана с финансовыми интересами  Френка, При всей своей неприязни, он бросил все свои неимоверные способности на спасение Виктора.

***

Когда Виктор пришел в себя после новой операции, первое, что он увидел - массивный перстень на толстом пальце. Камень на этом перстне при определенном попадании света издавал нестерпимо мерцающее сияние в виде креста,  и Виктор от режущего света, резко зажмурив глаза, опять ушел в небытие, а когда окончательно пришел в себя, его приветствовал самодовольный голос Френка: - Считай, сегодняшний день – 13 июля днем своего нового рождения. Тебе, парень, повезло на все сто, благодаря мне, Френку.

***

Приехав на родину, Виктор встретил то же  хамство, подобострастие и неприязнь к себе, как иностранцу. Люди по-прежнему не уважали друг друга, и эта всеобщая ущербность унижала Виктора и наводила тоску. Ему было жаль всех и себя в том числе. Он сам плоть от плоти и свой в доску до полузабытой мелочи, чувствовал себя не в своей тарелке. Это чувство оскорбляло его радость от долгожданной встречи с Родиной.

***

Уже на подходе к дому, он почувствовал неладное. Двери были нараспашку, он ловил на себе недоуменно-удивленные взгляды встречных людей, а пройдя в дом, он увидел Жору Победина. Жора обнял его, и вместо приветствия Виктор увидев портрет брата в траурной рамке, спросил: - Когда?   Жора ответил: - Недавно.
Придя на кладбище, Виктор понял, что опоздал – люди уже расходились.
только возле свежезасыпанной могилы стояла Настя с дочкой, а чуть поодаль сгорбленная старушка. Виктор подошел к Насте и пожал ее руку, сжатую в кулак, а старушечий голос шамкал:- Ну, и порода у этих Соколовых – ни слезинки не выдавишь. Как были упрямцы с детства, так и остались.

7

Вернувшись домой, Виктор не сел за роскошный стол. Судя по репликам, он понял, что поминки организовал Жора.
Виктор вышел во  двор и сел на знакомую с детства скамейку под разросшейся рябиной. К нему подходили люди, что-то говорили, кто-то обнимал, кто-то сжимал сжатые кулаки,  а Виктор был где-то далеко, навсегда в ушедшем и безвозвратном.
Потом  к нему подошел Жора в компании крепко сбитых парней, видимо его телохранителей, и, пожав ему руку, сказал: - Ты уж прости меня, Виктор, за всё. Столько лет прошло, а мы  всё  собачимся.
Виктору внезапно вспомнилось всё – икона, и бабушка, сожженная церковь и больница. Он бросился на Жору, как будто тот  воплощал все зло на земле, и стал избивать его. Жора не сопротивлялся, а лишь старался отразить удары Виктора и в промежутках между ними все просил прощения.
Было жалко смотреть на эту сцену, где были унижены оба, но телохранителям Жоры не было дела до их глубинных переживаний и взаимных счетов. Видя, как Виктор безнаказанно превращает в кровавое  месиво их хозяина, они не выдержали.
И Виктор в очередной раз оказывается в больнице.

* * *

Придя в себя, он увидел Настю, которая неотрывно смотрела на него, и что-то безмолвно шептала, и тут Виктор неожиданно для себя сказал:
- Настя я брошу все, жалко только одного человека, ты его знаешь, это Майкл. Останься со мной. Я знаю, что Николай был прекрасным отцом моей дочери. Только не перебивай меня. Не уходи…
- Нет, Виктор, слишком поздно. Прощай, и не ищи меня.
И Виктор понял, что потерял Настю, и в этот раз уже навсегда.
 
* * *

В один из солнечных дней бабьего лета, в палату влетел улыбающийся и пышущий здоровьем молодой доктор. От него нес, благоухая неуловимым, медицинский запах, хорошим одеколоном и дымком  от  «Лаки Страйк».

8

Он был в окружении молодых медичек, стройных, веселых и здоровых некоторые взгляды, которыми они щедро одаривали Виктора, были достаточно прозрачны и просты. Доктор, заметив это, мягко и строго ревнивым голосом отправил их из палаты.
Улыбнувшись, Виктор понял, что даже в таком жалком положении он может составить конкуренцию доктору, и,  взглянув друг другу в глаза, они оба поняли это.
- Ну, парень, ты даешь, чуть не убил нашего спонсора. Кстати он лежит в соседней палате, дыша на ладан, все интересуется твоим здоровьем. Милицию выгнал,
говорит, что вы старые друзья и сами разберетесь во всем. Не поймешь вас, провинциалов, - добавил он, вальяжно пуская колечко дыма к потолку.
Они быстро нашли с доктором общий язык, да и не испытывать симпатии к этому общительному здоровяку казалось невозможным.
Как–то Виктор спросил его о своем брате. Доктор, сразу став серьезным, начал свой невеселый рассказ: - Вашего брата любили все, пожалуй, только кроме отцов города, которых он лишал спокойной жизни. Брат успевал всюду. Столько старых зданий и храмов он спас от разрушений, организовал движение зеленых, пробудил интерес к истории, основал новый этнографический музей. Я тоже симпатизировал ему, но, к сожалению, он меня серьезно не принимал. А все его почему-то за глаза звали Николаем-угодником, хотя он редко кому угождал.    Вашему брату, в общем - то повезло. Когда с ним случилось несчастье, в городе отдыхал известный профессор, который начинал карьеру в вашем городке. Кстати, я учился на его кафедре в Москве.  Обычно он приезжает каждый год в августе проводить свой отпуск на родине, а тут он, изменив своему обычаю, приехал в июле, да не один, а с друзьями. Вместе они сделали вашему брату блестящую операцию. И все бы обошлось, если бы не подвижнический характер вашего брата. Его манера - делать все самому, сгубила его. Он поехал в какую-то дальнюю деревушку по делам и простудился. Мы делали все возможное, но спасти его местными силами не смогли.

9

Виктор спросил: - Это, часом, не  хирург Сомов?
- А вы, что знаете его, известного профессора Сомова? - спросил врач.
- Да, - ответил Виктор: « когда-то в юности он спас мою жизнь, и, буквально вытащил меня с того света. Интересно, какой он стал сейчас?
- А у меня любительские снимки профессора и его друзей. Если хотите, я вам их сейчас покажу.
Покинув Виктора и, возвратившись через несколько минут, он отдал снимки. На фотографии рядом с профессором стоял плотный мужчина с опущенной головой. Виктору бросился резкий и крестообразный блик от его кольца.
- Кто это? - спросил Виктор. А это его молчаливый друг. Даже во время операции они разговаривали только на латыни, а так из него и слова не вытянешь, хотя мастер он, каких поискать.
Виктор еще раз взглянул на фотографии  и спросил у доктора:
- А вы не можете  дать мне адрес профессора?
- Нет проблем, - ответил доктор и, записав адрес Сомова, протянул его Виктору.
Поблагодарив доктора, Виктор зашел в палату к Жоре Победину. Жора лежал на кровати и что-то втолковывал своим ребятам.
С приходом Виктора разговор резко прервался, а Жора растерянно и радостно улыбнулся Виктору. Люди Жоры вежливо отошли к окну, уступив место  Виктору, хотя настороженно следили за каждым его жестом.
Некоторое время все тягостно молчали.
Первым  прервал молчание Жора: - Знаешь, Виктор, так все напутано, да и что тебе объяснять…
- Мне нужна машина до Москвы. Дашь?- не вдаваясь в подробности, спросил Виктор, выходя из палаты.
На Жору было жалко смотреть. Печаль и радость обуревали его, и он сказал своим ребятам: - Я не знаю, что у него за дела в Москве, но имейте в виду, чтоб  ни один волос не упал с его головы. Но сами держитесь в тени.
 
10

А в это время в Америке… Майкл Уилсон вызвал к себе вице-президента Томпсона и заявил: - Френк, что вы натворили в этот раз. Я получил очередной телекс из Англии. Вы там взяли материал с другими  параметрами, а ваш совпал точно, что почти невозможно, ведь у Виктора редкая группа. Вы меня пугаете, Френк, и должны объяснить, что случилось на самом деле.
- Вы знаете, я привык все делать на сто процентов, не больше и не меньше,  Вы сами навели меня на это дело.
- Не впутывайте меня в свои грязные дела. На что я мог вас навести?
- Не прикидывайтесь невинной овечкой, ведь вам не выйти из этой истории чистеньким».
- С этого дня, Френк, вы не работаете в моей клинике.
После такого оборота дел, Френк поделился своими неприятностями с Бобби и намекнул, что у профессора барахлит машина: - Приведи ее в порядок сам или через своих друзей, и закажи нам билеты в Москву. Шеф обмолвился, что Вик уже в России.
Бобби еще раз доказал свое умение разбираться в машинах и в желаниях Френка.
Когда на следующий день Френк, чертыхнувшись, снова обмолвился о Майкле, Бобби доверительно положив ему руку на плечо, сказал:
- Успокойся, шеф. По моим расчетам, Уилсон уже в раю или по дороге туда.

* * *

Машина Виктора мчится по российским проселкам, а в это время над Тихим океаном плывет в небесных чертогах сверкающий лайнер.
Френк Томпсон, Бобби и Виктор Соколов спешат туда, где им по воле рока суждено встретиться вновь.

11

Двери профессорской квартиры открыла женщина, видимо домохозяйка. Виктор спросил: - Извините, могу я видеть профессора Сомова?
- Его нет дома, - ответила женщина - к нему приехали какие-то иностранцы и они уехали в гостиницу «Космос».
- А как они выглядят? - спросил Виктор.
- Я особо не запоминала, помню только, что один из них плотный, а другой долговязый и длинноволосый.
Приехав в гостиницу, Виктор сразу перешел на английский и спросил у портье: - Могу я видеть Френка Томпсона?  Портье, протянув ему телефон, ответил: - Вот телефон, но сейчас их нет на месте. Они с каким-то мужчиной спустились в бар.
Войдя в бар, Виктор увидел Сомова с Френком, а за соседним столиком сидел долговязый парень, который попивал коктейль и не сводил глаз с профессора. Виктор где-то видел его, но никак не мог вспомнить где.
Когда профессор вышел из бара, Виктор поднялся вслед за Френком в номер и, когда тот открыл ему дверь, Виктор, не говоря лишних слов, отправил его в нокаут.
Подняв его грузное тело в кресло, и вылив ему, на голову графин с водой, привел его в чувство.
– Ну, что, Френк, с приездом в Россию. Рассказывай, что ты сделал с моим братом?
- Вик, я ненавижу тебя, и ты это знаешь. Я бы давно убрал тебя, если бы не наши дела, и не этот надоедливый старик, с дочкой которого я тоже иногда имею дела. Замещаю тебя, так сказать, в постели, а Майкла на работе. Мне это надоело. Ты можешь избить меня, но убить не посмеешь. А то, что тебя интересует, можешь узнать у профессора. А сейчас убирайся. Ненароком сюда заглянет Бобби, а он вооружен и покруче тебя.
- Ты прав, Френк. Я не собираюсь убивать тебя. Я знаю, чего ты боишься. Но это случится, и ты будешь ходить по Америке с протянутой рукой. Ты зря так упорно читал Достоевского. Времена меняются, и мы уже другие.

12

На этот раз двери открыл сам профессор и пригласил его пройти в кабинет. Они долго смотрели друг на друга. Молчание затягивалось. Первым не выдержал профессор: - Не задавайте мне никаких вопросов. Я все расскажу сам.
- В начале июля ко мне пришли два иностранца. Это были Френк Томпсон и его секретарь. С самого начала они поставили меня в безвыходное положение, сообщив, что похитили мою дочь, и протянули мне  медицинскую карту с данными. Им нужны были почки, точно совпадающие с этими параметрами.
- И что, из-за этого надо было похищать мою дочь, ведь вы знаете, что я в своей клинике занимаюсь трансплантацией и могу подобрать наиболее подходящие органы.
- Нет, профессор, нам нужна стопроцентная гарантия. Я понял, чего хотят эти негодяи, но у меня не было выхода. Ради единственной дочери я пошел на преступление, подобрав в своей клинике органы, наиболее приближенные к вашим данным.
Операция прошла успешно. Видит бог, ваш брат прожил бы еще не один десяток лет, если бы не его внезапная простуда, но я после этой операции стал бояться операционного стола. Я потерял все, покой, вкус к когда-то любимой работе и желание жить.
Недавно я даже приобрел пистолет, но, как видите, еще не посмел свести счеты с жизнью. Вы можете меня убить, я все равно не жилец. С этими словами он достал пистолет и положил его перед Виктором.
- Я не убийца и не судья, - ответил Виктор, - тем более я дважды обязан вам своей жизнью, хотя второй раз такой дорогой для меня ценой, что лучше бы я не жил.
В это время резко зазвонил телефон, профессор, как  сомнамбула, неверным шагом вышел в соседнюю комнату.
Виктор быстро разрядил пистолет, убрал патроны в карман, подошел к окну, взглянул на улицу и усмехнулся. Внизу стояла машина с Жориными головорезами.
И Виктор мысленно поблагодарил Жору за то, что его подручные не путаются у него под ногами и охраняют его.

13

Из раздумий его вывел сухой щелчок. Обернувшись, он увидел растерянное и бледное лицо профессора, который с остервенением нажимал на курок, но раздавались только щелчки.
Виктор достал патроны, показал профессору и сунул их обратно в карман. Потом тихо произнес: - Вы убили себя, профессор. Уже в самых дверях его остановил голос профессора: - Ну, что мне делать? Что?
- Живите, профессор, живите…
Медленно спустившись вниз, Виктор изменил своей обычной привычке ходить незажженной сигаретой в зубах и закурил. Лицом к лицу он столкнулся с каким-то высоким и длинноволосым парнем. Мельком взглянув друг на друга, они разошлись.
И тут Виктор вспомнил внезапно презентацию и разговор с Френком об этом парне, который резко отличался от посетителей клуба. В памяти всплыла самодовольная усмешка Френка и его голос: - Этот парень ради меня пойдет на все.

* * *

Он кинулся обратно в подъезд дома. Лифт был занят. А когда он запыхавшись подбежал к двери профессора, лифт, в кабине которого был Бобби, уже спускался  вниз.
Дверь была приоткрыта, а в прихожей, опрокинувшись навзничь, лежал Сомов, убитый несколькими выстрелами в упор.
Взяв платком трубку телефона и набрав своей ручкой номер милиции, он сообщил об убийстве:
- Убийца  находится в гостинице «Космос» в 318 номере. Спешите, через несколько часов он улетает в Америку, - и тут же покинул квартиру.
Милиция действовала слаженно и оперативно. Патрульная машина уже через минуту была у подъезда и, когда аноним звонок был подтвержден, оперативная группа уже была по дороге в гостиницу.
Виктор, подъехав к гостинице, набрал номер Френка. Телефон молчал, но когда он набрал телефон соседнего номера, где жил Бобби, трубку поднял Френк.
- Что, пакуете чемоданы, Френк?- спросил Виктор,-  Но не забывай, что настоящий расчет с тобой будет в Америке, а с Бобби можешь попрощаться. Он останется здесь.

14

- Вик,  я знаю, что ты любишь блефовать,- начал было Френк, но в это время раздался требовательный стук в дверь. Бобби подошел к дверям, а Френк, бросив трубку, выскочил на балкон и попытался перелезть в свой номер.
Виктор, выйдя из телефонной будки, смотрел, как его грузное тело перевалилось через балконный бордюр. Но то ли не выдержала тонкая и изящная решетка, то ли Френк излишне нервничая, оступился и рухнул вниз.
- И тут выкрутился на все сто, - выругался Виктор.   
Подойдя к чуть растерявшимся Жориным верзилам, он вручил им ключи от машины, вырвал листок из блокнота и, что-то написав там, отдал записку ребятам и сказал: - А это Жоре. Он знает, как меня найти. Спасибо за все. Дело сделано.

* * *

На экране возникают титры: - Прошло три года.
Оживленные туристы едут в экскурсионном автобусе по городу, где вырос наш герой.
Монотонно, хотя и с неестественными интонациями, звучит голос экскурсовода, и вдруг мы в автобусе видим Настю с повзрослевшей дочерью. Автобус останавливается. На месте сгоревшей церкви, высится красивый храм. Туристы выходят из автобуса, а экскурсовод еще  с более экзальтированными интонациями говорит: - А этот храм воздвигли совсем недавно на деньги одного американского друга, друга нашей страны, видимо русского происхождения. Он умер несколько лет назад и по его завещанию построен этот храм.
Лицо Насти встрепенулось и побледнело, а экскурсовод продолжал:
- А сейчас мы присутствуем на одном из волнующих событий в жизни этого храма. Мы видим посещение храма монахами из дальнего скита.
И под эти слова мы видим вытянувшуюся цепочку монахов и в конце этой процессии человека с совершенно седой головой. Он одет в какие-то поношенные штаны и телогрейку. На плечах его какая-то поклажа. Это Виктор.
Кто-то из зрителей спросил: - А как называется этот храм?
- Храм Святого Николая-Угодника, - ответил экскурсовод.

15

При этих словах, Настя и Виктор встречаются взглядами и, отшатнувшись друг от друга, стоят замерев.
Виктор снимает поклажу с плеч, а девочка, подчиняясь неведомому чувству, шагнула ему навстречу. Став перед ней на колени, Виктор  обнял девочку. Дочь оборачивается, смотрит то на отца, то на мать, и говорит:
- Мама, посмотри, как этот дядя похож на нашего папу, только наш папа никогда, никогда не плакал.
Ладони Виктора нежно прикасаются к спине дочери, и тихие слезы текут из глаз.
Люди уже зашли в храм и на площади, перед церковью уже никого нет, кроме трех людей.
Настя смотрит на Виктора, безуспешно пытаясь сжать левую руку в кулак, а слезы все текут и текут, то из глаз Виктора, то из глаз Насти.
Камера поднимается  ввысь, выше зеленого шума берез и колокольного звона в безмятежное, синее распахнутое небо.

*****
* * * * * * * * 1993 год