В рубашке пропахшей потом

 
                Учить других намного легче
                «Великому служенью муз».
                А вот взвалить себе на плечи
                Литературы  тяжкий груз
                Дано не каждому, однако,
                Не хватит силушки - и вот -
                Ты  не писатель, а писака,
                Лишенный всяческих чеснот*

               
                *чесноты – достоинства (укр.)

                Сергей Лабутин



Когда-то я вычитал в одной книге предложение, вынесенное мною в заголовок. Ничего необычного в этом предложении не было, кроме запятой перед словом "пропахшей". Поначалу я не обратил на это внимания, но где-то на подсознании тот эпизод сохранился, и, по прошествии довольно-таки многих лет, та запятая вылезла наружу, но не одна, а с вопросом: кто прав? Автор, поставивший разделительный знак препинания, или же я, не желавший согласиться с автором?
Я поделился своими сомнениями с друзьями-писателями, которые выразили солидарность с автором, основываясь на том, что это деепричастный оборот, и посоветовали мне полистать учебник русского языка. На тот момент у меня не оказалось под рукой учебника, а жажда, удостовериться в своей правоте, была столь сильной, что я решил не откладывать дело в долгий ящик, и призвал на помощь свою память и логику.
Известно, что русский язык имеет множество разнообразных форм для выражения мыслей. Гибкость и изворотливость русского языка, его афористичность и непредсказуемость оборотов, его архисинонимичность и аллегоричность (и не только в словах, как в языковых единицах, но и в понятиях, как в совокупности обобщений) возводят иногда неперелазную стену непонимания. И не только для иностранцев, но и для исконно русских людей.
Наши уважаемые классики, увлекшись духом познания и стремлением перещеголять друг друга в любвеобильности к русскому языку, сотворили своеобразный "Вавилон" языковых выкрутасов и извращений, нисколько не думая о тех, кто будет пробираться через этот словесный бурелом, чтобы в конце пути узнать, что этот ратоборный путь преодолен зря.

Я хочу привести один "бородатый" анекдот:

Встречаются двое старых знакомых.
- Как дела? – спрашивает один.
- Отлично,- отвечает другой, - защитил диссертацию.
- Ты же ее в прошлом году защищал.
- Тогда не получилось, из-за названия.
- Что за название?
- О целесообразности использования лицами духовного сана кнопочных музыкальных инструментов.
- А как твоя диссертация называется сейчас?
- Для чего попу гармонь?..

То же или почти то же самое встречается и у наших уважаемых классиков, и – как следствие – у многих авторов нашего времени. И как бы предчувствуя "вавилонизацию" русского языка, его создатели и их умные последователи придумали целую систему всевозможных "оговорок" – знаков препинания, чтобы с их помощью можно было понять, что, собственно, хочет сказать тот или иной имярек. Однако и этого порой не хватает, потому что, как выясняется, очень трудно добиться одинакового усвоения правил русского языка, который, как известно, представляет собой живой организм, если учесть, что его носителем является человек – существо живое и ленивое, и этот организм подвержен систематическому видоизменению.
Сегодняшнее время ознаменовалось массовым вхождением людей в литературу. Мы находимся на грани литературного бедствия. Рушатся каноны морали, метастазы безыдейности расползаются по нашему сознанию. Антихудожественность – этот вандализм "писак неразумных" - выхолащивает литературу, превращает ее в грязную потаскушку с объездной дороги.
История знает случай, когда, из-за невежества одной царственной особы, человеку отрубили голову. Из-за одной запятой, вернее из-за ее отсутствия, грамотные, но трусливые палачи лишили невинного человека жизни. Многие, наверное, знают тот "шедевр" с криминальным уклоном: "Казнить нельзя миловать".
Я знаю еще один (более миролюбивый и юмористичный) пример языковой расхлябанности. В одной умной книжке (автора я, к сожалению, не помню) высмеивалось нерадивое отношение к знакам препинания:

"…Продается и корова,
Машка дойная кровать,
Торопитесь покупать…"

Корова Машка в этом "объявлении" представлена как дойная кровать, и хотя автор сознательно навел тень на плетень, он, несомненно, прав в том, что большинство людей не умеют выражать на бумаге свои мысли  и чувства. Но если "простым людям" можно простить их невежество, то к пишущей братии необходимо подходить с другими, более строгими мерками.
Любая профессия требует наличия определенных знаний. Вы можете представить себе хирурга, ничего не знающего об анатомии человека? Или летчика, который видел самолет только в кино? А профессионального музыканта, который не знает нот? А учителя математики, не знающего таблицы умножения? Смешно? Смешно.
Самой беззащитной областью человеческого творчества оказалась литература. Неиссякаемый мутный поток безграмотной серятины вышел из берегов книгоиздательского процесса и ринулся в кладовые наших душ, и надолго испортил наше представление об этой удивительной духовной отрасли нашего бытия.
Всеобщая неграмотность новоявленных писателей-самоучек-недоучек понуждает меня сделать такой безутешный вывод. Конечно, дело вовсе не в запятой, а в том, что люди не умеют или не хотят быть правильно понятыми. Нежелание думать порождает нежелание действовать, а нежелание действовать атрофирует желание творить, создавать, строить духовный мир, который был бы понятен каждому. Утрата этого ведет к утрате общения, к потере человеческого достоинства, а существование сводится к простому набиванию желудка.
Что же касается моего давнишнего несогласия с запятой, на мой взгляд совершенно не нужной, то, как я уже говорил, под рукой у меня не оказалось учебника русского языка, и я применил испытанный "дедовский способ" – я стал рассуждать.
Сначала я убедился, что деепричастием тут и не пахнет, поскольку я еще со школьной скамьи помнил, что деепричастие – это особая форма глагола, которая обозначает добавочное действие при основном действии, выраженном глаголом, и отвечает на вопросы: «Что делая?», «Что сделав?» Как форма глагола, деепричастия обладают некоторыми его грамматическими признаками и бывают двух видов – совершенного и несовершенного, и сохраняют вид глагола, от которого образованы и т д.
В предложении "в рубашке пропахшей потом" ни самого глагола, ни его измененной формы нет, тем более нет никакого оборота. Мы имеем: предлог "в", существительное "рубашка" в предложном падеже и существительное "пот" в творительном падеже. Перед нами обычное ПРОСТОЕ предложение без всякого намека на какой-либо оборот, и состоит из одного ГЛАВНОГО члена - подлежащего "рубашка" и зависимого слова "пропахшая", а также дополнения "потом".
Отсутствие сказуемого дает мне право еще раз утверждать, что это предложение лишено глагольной формы, а поскольку отсутствует сам глагол, то о деепричастии, как об особой части речи, которая обозначает дополнительное действие, тоже не может идти речь.
То, что автор, а затем и мои друзья ошибочно приняли за деепричастие, оказалось одиночным согласованным определением, выраженным качественным прилагательным, которое обозначает признак предмета – рубашку – по запаху (пропахшая – от слова пахнуть). И поскольку слово "пропахшей" согласуется с "в рубашке" и обладает прямой синтаксической связью, то запятая между ними является грубой синтаксической ошибкой.
Позже я сверил свои логические посылы с правилами русского языка и убедился, что я был прав.
Сегодня особенно грешат неумением чувствовать Слово редакторы и корректоры всевозможных многотиражных печатных, а также сетевых изданий, и хотя они находят массу "оправдательных" аргументов, все-таки негоже показывать людям свое неумение делать работу хорошо, и еще гаже выказывать неуважение к родному языку – своему кормильцу и благодетелю.