По следам Данте, или путешествие из Ада в Рай

Вслед за Дантом решил прогуляться до Аду –
Не затем, чтоб смотреть человечью беду –
Просто кто-то сказал: «Обязательно надо.
Что же ты за поэт, коли не был в Аду».

Так, собрался: еды взял с собой на неделю,
Двадцать литров воды -  в Пекле жарко, поди,
Куртку брать не решил (я и так там взопрею),
Ну а веер куплю где-нибудь по пути.

Долго ль шел и докуда, как-то вот не приметил,
Но под вечер стоял уж у адских ворот,
И спросил я у стража загробного света:
«Где, простите, у вас для поэтов здесь вход?»

На меня он, нахмурясь, глазницами зыркнул:
«Что-то часто поэтов живых пропускать
Мне приходится нынче… Всех вас бы на вилы…
Или хоть бы уж плату за вход с вас взимать.

И за что мне такое ввели наказанье…
Проходи уж. И, кстати, вон, видишь паром:
Там кучкуются люди – все вашего ж званья -
Больше в розницу вас не провозит Харон».

Так я скоро дошел до собратьев по ручке
(Или, может по кнопкам компьютерных «клав»):
Перенапряжены, как собаки на случке,
В предвкушенье бессмертных создания глав.

Зычный голос паромщика всех растревожил:
«Эй, поеты, все слушаем, стал-быть, сюды:
На глаза по монетке мне каждый полОжил,
И проходим до гиду, стал-быть, вон туды».

Оказалось, в Аду на поток все пустили –
Для поэтов экскурсии каждый четверг:
Круги Ада, бесята и души на гриле,
Для желающих есть сувенирный ларек.

Пропускают любых, даже самых бездарных,
А талантливых, впрочем, и нет, как на грех
Быстро адские гиды всех разбили попарно -
Получилось три группы по шесть человек.

Мы взошли на паром, по порядку расселись,
Начался наш невиданный творческий тур,
Нам давно уже всем заграницы приелись,
Ну а тут – колорит, так что – прямо ажур!

Оглянулся вокруг я - соседей увидеть:
От меня слева был миловидный старик.
Лысоватый,.. немного (чтоб совсем не обидеть),
Но одежда и выправка, так просто шик.

Я к нему обращаюсь без тени сомнений:
«Как зовут Вас, скажите, почтенный собрат?»
Отвечает старик мне надменно: «Евгений».
«А меня Михаилом, знакомству я рад».

«Как находите, отче, Вы нашу поездку?
Я б такого, пожалуй, не видел и век.
И, зачем Вы спустились?» - вопрос на довесок,
Мне ответствовал старец: «Молодой человек,

Я - великий поэт, меня в школе проходят,
Я сюда уж спускаюсь теперь в третий раз
Но до Неба творенья мои не доходят -
Говорят, что без Ада нельзя на Парнас.

Бюрократия видно и там заправляет,
Неужели квитанция к ним не пришла,
Что в Аду уже был? А меня не пускают
Покормиться и сесть у поэтов стола.

На Земле-то я, в принципе, все уж имею,
Вы читали поэму мою – «Фуку»?
Там, у нас, если даже я просто заблею –
Скажут: «Гениальную выдал строку».

Значит должен достоин быть я и Парнаса,
На Земле почитают-то, чай, не вдруг,
Почему же тогда они раз за разом
Не пускают меня в свой в свой божественный круг?»

Только тут и узнал я, что это за старец,
И, подумав, ему отвечать не решил.
Свою славу смакуя, пусть высосет палец,
Ну а я преспокойно водичку пил.

Обернувшись направо, увидел теперь уж
Не увитого лаврами старика –
Волосатого парня, подобного зверю,
Или смахивавшего на чертка.

Он одет был в ночное, с кольцом над глазом,
Черепа вокруг шеи и на руках
Без улыбки ко мне обратился, разом
На меня попытавшись навеять страх.

Он сказал, что он Череп, или Червь,.. не помню,
В общем, имя не русское было еще,
А между тем, Сатана угощал нас вонью,
И соседу стало моему хорошо.

«А сюда я спустился», - он сказал, осклабясь, -
«Чтобы серным проникнуться запахом тьмы,
Чтоб через дар свой, на темный канал наладясь,
Мраком зла вдохновенным поразить умы»

Я не стал его слушать – мне не интересно
Принимать в себя этот подростковый бред.
А сама поездка поднадоела, честно,
Да и время уже было почти обед.

Посмотрел на то, как распинаются бесы –
И подумал, что мы для них свой контингент,
И если откинуть сейчас все завесы,
То каждый сидящий со мной – их агент.

Я понял простую отчетливо истину:
Для того чтобы быть в наше время поэтом
Не стоит впадать до безумия в мистику
И не стоит заигрывать с загробным светом.

Не знаю для Данте как – для русских поэтов
Пути никак быть не может из Ада в Рай.
Так что лучше остаться на этом нам свете
Чтоб свой полюбился, родимый край.

Что же я тогда сделал? Я с размаху спрыгнул
С парома, что в вечность меня хотел нести.
Главный их бес даже спину от злости выгнул,
Но я уже и не слушал их пакости.

И коль современный поэт обязан
Спуститься в Ад, чтоб поэтом стать,
Тогда уж руки мои развязаны –
Поэтом не буду, но буду писать.