Рита Павоне

Суп был с козлятиной в детском саду в забайкальском далеком Цугульском Дацане.
В том далеком году хоронили Сталина. Я совсем ничего не знал о вожде и тиране.
Люди плакали и, казалось, переживали горе.
После службы в суровых краях корпус отца отправили к теплому морю.

Получить монетку из меди и никеля было неплохо
(перечислить металлы можно – это свойственно необарокко).
Как загадочна девочка та, что танцует со мною липси,
но люблю я другую, которая пишет мне странные письма.

Теплые зимы; лишь к вечеру замерзает. Темнеет рано.
Клавиши, нотная папка, уроки на фортепиано.
Жаль, что почти не нужны коньки; истлевают в подвале лыжи.
Черточки, сделанные карандашом,  поднимаются выше.

В ящике письменного стола транзисторы в шляпках поблескивают маняще.
Наспех написанные стихи – в другой помещаются ящик.
Жаль, что мама транзисторы эти совсем не любит.
Очень боится, что провода и паяльник меня погубят.

Битлз – конечно, да. Но  больше – Рита Павоне.
Я иду с друзьями на фильм Феллини в новой болонье.
Истлевает таинственно до конца болгарская сигарета:
от бумажных полосок след на пепле, сметаемом ветром.

Молодое сухое вино в пивных кружках – с сиропом красным.
Девушка друга сводит меня с ума,  загадочная, как Марина Капуро.
Олимпиады по математике; физик, старик ушастый
С доброй улыбкой, мягкими пальцами, рыхлой фигурой.

Оранжевый шар с черной линией – мяч баскетбольный, летящий в корзину.
Еще один друг, так влюбленный в глазастую девушку из магазина.
Мы тогда говорили: она из «Фаянс-фарфора».
Можете мне не поверить, – ее звали Нора.

Что мы знаем о счастье? Свободный и рваный полет над волнами баклана?
Вольная птица, открытое юное сердце, пустяшные раны?
Не задержать миг полета. На паузу жизнь – не поставить.
Но ты со мною всегда, мою юность хранящая память.
2013