Доверуем! допишем! доскрипим!

«ДОВЕРУЕМ! ДОПИШЕМ! ДОСКРИПИМ!»

Иду вперёд,
залечивая раны.
Живу вразброс, бывает и в расход.
Вопрос тревожит:
«Почему так рано,
трещат пружины, ставшие на взвод?»

Он жить умел, кроша узду зубами.
А если надо – мчался на флажки.
Не истязал,
но заставлял,  мозгами
понять, что есть стихи,
а есть стишки.

Он был всегда.
Он был везде и всюду.
Рычанье доносилось с ветерком.
И только восьминогому верблюду,
он мог бы, показаться незнаком.

Вы помните,
как из общажных окон,
заправившись настойкою хмельной,
студенты,
разбирая зимний кокон,
орали, что жираф уже большой.

Он верил в Бога,
верил в вечность душ,
рыдая у поверженных икон.
В руинах храмов
все играли туш,
а он руинам отдавал поклон.

И грянула страна под звон копыт.
Под дикий скрежет
танков, на войне.
Не веря в то,
что сердце не стучит,
и больше не звучать его струне.

Мы потеряли лучшего из нас.
Ему, наверно, лучше среди них.
Он нам оставил песен
про запас,
себе, оставив
недопетый стих.

Мы допоём, допишем, доскрипим,
доверуем,
целуя образа.
Теперь он – вечность,
памятью храним.
Давайте помолчим, закрыв глаза.

ИВАН ДОРОШ.
5 мая 2012 года.