Ангелина Прудникова, двинская амазонка

 
АНГЕЛИНА ПРУДНИКОВА, ДВИНСКАЯ АМАЗОНКА: ВСЁ ЗАВИСИТ ТОЛЬКО ОТ СЕБЯ

Ангелина Владимировна – замечательный поэт и прозаик, честный и бескомпромиссный журналист (ее предвыборную громкую статью «Два валета … и снова это» перепечатали практически все сетевые издания оппозиции, а вторую статью "На перепутье" рискнула напечатать только московская газета "Ветеран" да областной сайт "Архсвобода"); к тому же Ангелина - «широко известный в узких кругах» литературный критик и просто очень хороший человек.

Бывают такие люди, фанаты своего дела. Ангелина Прудникова – одна из них. Любовь к русскому языку и литературе, неистощимый интерес к жизни во всех её проявлениях, неиссякаемая умственная и физическая энергия позволяют ей успевать то, что многим из нас не под силу.
 
 30 января в Центральной библиотеке имени Н.Гоголя в Северодвинске прошёл юбилейный творческий вечер Ангелины Прудниковой «Стихов чудесный мир правдив и чист...». Юбилярша рассказала о своей творческой биографии, прочитала стихотворения разных лет.
Этот литературный вечер позволил взглянуть на неё не только как на писателя, поэта и придирчивую «критикессу», а прежде всего как на интересного человека, незаурядную личность, понять, откуда берут начало родники, питающие её творческую жизнь.

Дочь фронтовика, внучка бабушки-сказительницы, уроженка приморского села Конецдворье,  в школе Ангелина Упругова – отличница, активистка, заводила: председатель совета дружины школы, затем – комсорг класса; оформитель стенгазеты, лыжница и баскетболистка, солистка в вокальном ансамбле, –  словом, одна из тех, о ком говорили: «комсомолка, спортсменка и вообще красавица».

     Закончив десятый класс,  поступила в Севмашвтуз, с блеском сдав экзамены, стала осваивать профессию кораблестроителя. «Романтика» рабочего класса «звала» на завод. (Только «романтика» превратилась в каторгу с первых же дней, такими тяжёлыми оказались условия работы).
     Годы учёбы во втузе, участием в КВН-нах, подводное плавание в клубе «Пингвин»; влюблённость, стихи, о которых никто не знал. Но сколько песен  было написано и спето ею под гитару в экспедициях на моря и на озеро Белое!
 
     Три года замужества, рождение дочек; за десять лет – ни строчки, до 1985 года.  Затем вновь – мощным потоком – стихи.
    Семь лет посвящено изданию рукописного альманаха «Литературный Северодвинск». Занятия в ЛитО «Гандвик», «Поморье» в Архангельске, где мастер-классы проводили А. Левушкин и В. Беднов. В 1988 году – участница областного совещания молодых писателей в Архангельске.

     Подготовка и издание сборника стихов тридцати пяти северодвинских поэтов – «Пунцовые шарики» (1993 г). Сразу вслед за ним – редактирование, поиск денег на издание книги стихов Анны Зайцевой «Вечерняя заря». Публикация рассказа в альманахе «Белый пароход». А в декабре 1995 г по направлению И.П. Яшиной в Москве на Всероссийском совещании молодых писателей по рукописям и по нескольким публикациям Ангелина Прудникова принята в Союз писателей России.

С 1995 г и в течение 7 лет – руководство литобъединением «Адамант» (а до этого год – «Гандвиком»),  с 1997г – в течение 7 лет  – издание литературной газеты Северодвинска «Букет шиповника»  – «общественная работа», трата личного времени, которое приходилось отрывать от семьи – детей, и своего творчества.

С апреля 1992 г – безработная  (уволена «по конверсии»), с двумя малыми детьми на руках.  Случайные заработки: два года там, год там, год здесь... Всё основное и личное время уходит на поиск средств на пропитание детей, которых воспитывает одна.
 
Чтобы издать первую книгу, надо было искать средства. А поиски денег – самый мучительный процесс. Первую тысячу рублей Ангелина искала ровно год, так как произошел «обвал экономики» в августе 1998 года. И вот макет готов, книгу надо печатать... Напечатали без денег, авансом... Это был сборник рассказов «Твёрдость по Бринеллю...» Он вышел в октябре 1999 года. Затем, в ноябре – книга стихов «Три бутыли», в феврале 2000 года – книга стихов «Собачья роза», в апреле – «Избранное» (стихи).

«Когда схема действий становится понятна, появляется стимул к творчеству, и бездействие просто преступно. Ясно, что всё зависит только и только от меня» – пишет Ангелина Владимировна в автобиографии.
     В январе-апреле 1999 г – компьютерные курсы, а в сентябре – предложение издавать газету Севмашвтуза. По вечерам на рабочем месте она делает макеты книжек и литературного вестника «Букет шиповника». Благодаря этому, за  макеты уже не надо платить огромных денег. Так, практически уходя домой только ночевать,  набирала она тексты книг, верстала, потом искала деньги и издавала книжки. Первую – Елены Таракановой «Ни минутой ранее...» Торопилась, потому что Елена умирала от болезни. И все же книга вышла только в день похорон, в апреле 2000 года.
 
Летом 2000 г, отработав два месяца в газете «Северный рабочий», получила неплохие деньги и, почувствовав себя «богатой», в сентябре поступила в Поморский государственный университет на филологическое отделение, а в 2006 г успешно его закончила. И сразу же поступила на историческое отделение ПГУ и в аспирантуру, на специальность «Русский язык».

    В 2000 году Ангелина Владимировна стала редактором сборника документов о Николо-Корельском монастыре, который был задуман городской библиотекой. В 2001 году издала книгу (редактирование, изготовление макета) прозаика Владимира Обухова «Дядя Саша, пей до дна!». В том же году – редактирование, поиск денег, издание книги стихов Марины Сысоевой «Поэтесса из города N». Вновь приступила к изданию книг Анны Зайцевой (художественное и техническое редактирование): «Сказы Моряны Беломоровны» в 2001 году, «Моим дорогам, рощам и холмам» в 2002,  а книгу «Озарение» редактировала и собственноручно делала для нее макет в 2004 году.

В 2002 году собрала, отредактировала, сделала макет второй книги Елены Таракановой «Поэтические этюды», родители Лены её издали. В 2003 году сделала и макет третьей её книги «Последние сны». Помогла материально с изданием книги поэта, члена Союза писателей России Андрея Сазонова «Сочинения», вышедшей тоже после его смерти. В 2003 году проделала огромную работу: собрала у 77 авторов более 2000 стихотворений, отредактировала, собственноручно набрала тексты и сделала макет книги, нашла мецената и издала сборник северодвинских поэтов «Чибис у дороги».  В это же время издала и свою книжку – поэму для детей «Двинская амазонка», написанную в 17 лет.

 Кроме этого, навещала инвалида Марину Сысоеву, которая не выходила из дома, постоянно проведывала Татьяну Барабаш, которая тоже ходила очень плохо после двух инсультов и инфаркта,  определяла её в больницу.
С такой загруженностью писать что-либо новое было просто невозможно.

     В марте 2003 года вступила в Союз журналистов России.
 
В 1994, 2000, 2004 гг.  Ангелина Владимировна  работала судебным обозревателем в газете «Северный рабочий», вела криминальную тему. Как журналист присутствовала на судебных заседаниях, результатом чего впоследствии стала книга «Воровские истории города С.».
    
 В 2004 году собрала, отредактировала, набрала половину текстов и сдала в печать сборник прозы 42 северодвинских авторов «Страшно на дорогах».  Следующими были три тома стихотворно-прозаического сборника «Золотое колесо», предназначенного для детей и юношества, на них ушло 4 года.

В 2009 г. издала «У речки Нюмы» Н. Зыкова, 2011 г. «Последние сны» Е. Таракановой, «Обратный путь» А. Порохина, «Беседы с земляками» А. Трапезникова. В 2012 г – книгу В. Прищепиной "Харьковский дворик" (редактирование и макет, с рукописи). Не единожды предлагала помочь издать книги А. Резанову, А. Токареву, С. Декопольцеву.

Дети выросли, старшая дочь закончила АГТУ и работает инженером-технологом на Севмаше, младшая – химико-технологический факультет АГТУ, тоже работает на заводе. В минувшем году родилась внучка.

 В 2012 г у Ангелины Прудниковой вышли научное издание по лингвистике «Русское междометие», а также новая книга стихов «Трата родины». Стихи, в основном, гражданской тематики, поэтесса привыкла показывать жизнь без сентиментальности и прикрас, зачастую гиперболизировано (преувеличенно, выпукло). Не чуждо ей чувство юмора и здоровая ирония.
Не случайно и название книги – «Трата родины». «Жизнь и родина неразрывно связаны: крушится, нарушается жизнь – крушится и родина, – пишет автор в послесловии. – Но у поморов есть и другое значение этого слова – тратИть, что означает  кормить, насыщать, холить.  Стихи мои являются своеобразными зарисовками времени, откликами поэта на непростое это время».

Ангелина – оптимистка по жизни, человек разнообразных интересов и увлечений. Свой характер закаляла с юных лет: и Троицкую губу на Соловках переплывала, и верхом на коне скакала, и из ружья стреляла, даже занимала призовые места по стрельбе.
 
Отпуска проводила в турпоходах по стране, не расставаясь с гитарой и фотоаппаратом. Сколько интересных фотографий у неё в архиве, причём, очень высокого качества! Часть фотографий были показаны на вечере, а юбилярша рассказывала о том, где и когда они были сделаны.  Так, в 1987 г. она прошла Енисей от истока до устья!

 А в клубе  аквалангистов приходилось даже нырять зимой под лёд  (представляю, как это опасно) – но, как объяснила Ангелина, хотелось испытать острые ощущения, ведь занятия подводным спортом для этого и существуют. Но, кроме того, это делалось  для тренировки, ведь водолазам часто приходилось выполнять гидротехнические работы зимой, подо льдом. А для тренировок аквалангисты летали на Соловки – там нырять было интересней: везде на дне морские звезды и прочая живность (а в наших озерах, где тоже можно нырнуть, – только песок да ил).

  «Мое первое погружение в море, – рассказала Ангелина, – было на Соловках сразу на 25 метров глубины и без напарника (он почему-то сразу всплыл). Этот случай описан в книге (встреча с морским чудовищем – огромной  зубаткой). На дне такая безудержная радость охватывает, когда видишь это подводное царство (если освещенность хорошая, а если плохая – ползаешь над дном почти вслепую, а на тебя давит этак метров 20 темноты). Для сравнения: 5-этажный дом – не выше 16 метров.
 
  А в 1974 г., – вспоминает писательница, – туристом я обследовала скалы на Алтае.  Это был самый сложный поход, так как Алтай – горы молодые, там не забалуешь.  Ходила еще по горам Кавказа (жили на турбазе в Красной Поляне, где сейчас будет Олимпиада) в 1971 г. и по Карпатам в 1975 г., тоже как турист.  Тянул туда интерес – видеть неизведанное своими глазами, ощущать это, заодно проверять себя на прочность (в разумных пределах). Погружения с аквалангом мне легко давались, хотя зачастую было очень холодно на дне Белого моря и элементарно страшно в то время, пока еще до дна не дошёл. На дне уже – только интерес, страха нет. Но все время настороже: вдруг техника подведёт, воздух кончится.  В горах было тяжело – затяжные переходы с огромным грузом (у меня рюкзак был до 37 кг) – мне это было тяжело преодолевать (при моём весе 49 кг). На юг детей потом ежегодно вывозила, в каждой руке чемодан по 15-18 кг, да двое за подол цепляются. Все это надо было преодолевать!»

 Многое из личного опыта стало сюжетами рассказов  её  книги «Твёрдость по Бринеллю».  В городе корабелов не надо объяснять, что это такое.  Испытание на прочность. И автор книги считает: идти нужно только вперед, наперекор трудностям.

Будучи человеком с нестандартным мышлением, Ангелина Прудникова порой шокирует консервативных людей своими стихами, бросая вызов общественному мнению. Но это её выбор, её путь.

ТРАГЕДИЯ НА ПОДОКОННИКЕ

 Что ее потянуло от окна отвернуть,–
 Между шкафом и стенкой вдруг направить свой путь?

 Извивалась лиана и ползла, и ползла,
 Год тянулась за шкафом не к окну – от окна!

 Обнаружив вдруг тайный бег её за буфет,
 Потянула настырно я лиану на свет,

 А она упиралась – отросла эта плеть,
 Ведь за что-то цеплялась, не хотев умереть.

 Все тянулась до света – и смогла бы, смогла,
 Но вот стенкой буфета стопорнута была.

 На свету оказалось – ни кровиночки в ней.
 Что картошкина завязь – да слабей и белей.

 Не листочки – шпенёчки прорастали во тьме.
 В темноте, в уголочке, пообуглились все.

 Я лиану – к окошку: прочь от тёмной тоски!
 Пусть растёт понемножку – может, пустит листки.

 А она стала сохнуть… Я тогда поняла:
 Та борьба, та дорога – её жизнью была.

Рядом с таким человеком появляется вкус к жизни. Однажды  мы прошли с Ангелиной вдоль Северодвинского пляжа, по берегу Белого моря километров 10, перемежая это заплывами. По дороге она рассказала мне всю историю Северодвинска (бывшего Молотовска), объяснила, как надо плавать быстрее, познакомила с интересными людьми. Меня восхищает её знание русского языка (я люблю его не меньше и могла бы говорить на эту тему часами), а с Ангелиной в любое время можно поговорить о происхождении какого-либо слова, получить консультацию по многим вопросам).

Ангелина много лет работает с начинающими поэтами, умеет искусно вести полемику. Помогает она авторам не только словом. Я была свидетелем, как она покупала и отправляла тяжеленные словари Ожегова и Даля в архангельскую глубинку, потому что там достать их  невозможно. И это не единичный случай.       

На юбилейном вечере Ангелину Владимировну чествовали депутаты горсовета Игорь Воронцов и Марина Иванова, руководитель АРО СП России Елена Кузьмина, заместитель директора библиотеки Светлана Косолапова, представитель коллектива Северодвинской типографии, члены литературных объединений «Гандвик», «На Розовом острове», «СтихиЯ». Песни на стихи поэтессы пели А. Токарев и В. Парамонов, а «розовоостровцы» дали настоящий концерт из нескольких песен.
 Половину тиража своей только что вышедшей книги «Живее всех живых» раздарила она на вечере друзьям и коллегам по творческому цеху. И кажется, даже число подаренных юбилярше букетов – 18 – носит знаковый характер: чтобы всегда она оставалась такой, «как в осьмнадцать»!

 
Здесь ещё одно поздравление: http://www.stihi.ru/2013/01/30/2042
Здесь - статья Любови Царьковой о  поэзии А.Прудниковой
http://www.stihi.ru/2012/06/21/8804


* * *

В землях поморских, как водится
(Это ж страна моряков!),
Даже коровы – как глобусы:
С пятнами материков.

Даже коты полосатые –
Словно в тельняшках они.
С морюшком все здесь посватаны.
Сети – куда ни взгляни.

Куры – да что от них проку-то?
Но уж на каждом дворе
Бойкой, веселой сорокою
Флюгер трещит на коле.

Ходят поморы просторами,
Карбас – не знает замков.
Нет и домов под запорами,
За неименьем воров.

Честность – она не заемная,
Правда поморов – как нож.
Море – проверка огромная:
Там с полпути не свернешь.

Бабы с мужьями не ссорятся,
Делят хозяйство ладом:
В море – там правят поморцы,
Женки – во всем остальном.

Две головы, обе гордые, –
Но над единым горбом…
(Уж не помор ли с поморкою
Стали российским гербом?).

Хоть не волхвы со Христосами –
Чем-то им все же сродни:
Ходят по морю что посуху
Только поморы одни.

Даже кресты беломорские,
Что высоки да крепки, –
Это лишь знаки поморские,
Это – лишь их маяки.



*  *  *

А купалась я в шести морях
И всего лишь в трёх из океанов.
Велика так родина моя –
Не объедешь сразу, как ни странно.

Знаю пики четырех хребтов
И долины Псоу, Чулышмана.
Шла на вёслах салмой Соловков
И Телецкое пересекала.

Ждёт меня вся прочая земля.
Ну а где ж дорога начиналась? –
С острова Конечного, где я
В речке Каме* вёслами плескалась,

Лазала с восторгом на зарод
И на крышу бабкиного дома...
И меня там, что ни лето, ждёт
Всё, что сердцу близко и знакомо.

Я прошла Двину и Енисей,
Я пройду еще дорог немало,
Но всегда стремлюсь душою всей
К той реке, откуда начинала.


*Кама – название речки, протоки на островах в дельте Северной Двины.



* * *
На болотах Синявинских бродит туман...
Спят, укрыты землею, и мхом, и росой,
Здесь, в болотах, солдаты, что памятны нам
Лишь по фразе казенной, короткой, пустой.

Сколько здесь их, «пропавших без вести», лежит!
Не пропали – а землю укрыли собой.
Сорок лет из них каждый в атаку бежит,
И тела их на Запад легли головой.

...А сквозь тело – березка несет свою стать.
Корни остов солдата разъяли в земле:
Руки – в стороны, чтобы всю землю обнять,
Ноги – ближе к Востоку, к сынку и жене.

Ну а голову... позже искатель найдет,
Чтоб, очистив от грязи, ее сохранить.
И когда-то их сретенье произойдет:
Сына вызовут – череп солдата вручить.

...Старый дядька, заплакав, мешочек возьмет,
В нем – по косточкам – прах молодого отца
(Шел солдату тогда девятнадцатый год,
Он совсем не видал своего сорванца.

Справный вырос мужчина из сына – ого!
И как бережно косточки держит в руках...
Значит, семя совсем не пропало его.
Значит, все же взошло – и продлится в веках!).


ПОДОРОЖНАЯ

Если сильно взгрустнулось, неясен маршрут,
Если слабость в коленках и больно в груди,
Если каждого любят – тебя же не ждут,
То билет покупай и «в туман» уходи.

Покупай билет, чтоб «уйти в туман», –
Поживи в глуши, походи в лесах.
Лишь когда поймешь: надо бы назад –
Покупай билет: кончился обман.

Если силы оставят и страшно всего,
Если много лекарств, из друзей – никого,
И решил, что уж списан и старость идёт,
Значит – вёсла нужны, и река подойдёт –

В руки взять весло, прыгнуть в утлый чёлн,
Гнать его вперёд, пусть вертимтся он,
Пусть ему волна хлещет прямо в борт,
Сила есть в руках – значит, гнать вперёд!

Если снова подруга иль друг сплоховал,
Если трусость и леность вокруг достают,
Если нету плеча и с жилеткой – обвал,
Если гавани нет – новый нужен маршрут.

Выбегай к шоссе и маши рукой:
Мерседесам – «Нет!», большегрузу – «Стой!»
Оседлав его, словно скакуна,
Ты «скачи» вперёд: принимай, страна!

И, увидев красуты родимой земли –
Самой лучшей на свете планеты – вокруг,
Ты пойми, уясни: силы есть, не ушли,
И природа – как мать, а дорога – как друг.

И тогда запой песню им свою,
Славь природу в ней и дорогу славь.
Никогда не смей уставать в бою –
Плечи разверни, грудь свою расправь.

Отступленье – смерть, ожиданье – крах,
Клином клин всегда надо вышибать.
Дерзким выпадом победи свой страх –
И тогда тебя тлену не достать, 
Не достать.


                * * *
Я русская - и телом, и душой.
Бесхитростна, за что меня ругают.
Все русские бесхитростны порой.
Но...  кто их знает?

Я на слово поверю хоть кому.
И вся Россия свято верит слову.
За это и горю, в чаду, в дыму,
Но... верю снова.

И задним я всегда крепка умом.
Так это нам и предки завещали:
Махали после драки кулаком,
А - доставали.

По-русски свою родину люблю,
За "просто так" - и нет иной причины.
Всеславную, беспутную -- терплю,
И - не покину.

Я русская - на ощупь и на дух.
И как бы только Русь ни поносили,
Я знаю точно: выберу их двух
Всегда - Россию.



         Про яблоню

Уж лучше бы её не приносили -
Тупую, очень ржавую пилу.
Пилою этой яблоню спилили,
Что выросла у дома, на углу.

Меж коркою асфальта и меж стенкой
Пробилась - ни травиночки вокруг -
И потянулась к солнцу, чужеземка,
На южных не похожая подруг.

Метели завывали - не замёрзла;
Сугробами согретая, цвела,
А ствол с корой асфальтовой боролся...
Пока его не тронула пила,

Направленная грубою рукою
Хозяйки (что, ботанику презрев,
Дерев не различала меж собою)
На вырубку неправильных дерев.

А как она окошки облепляла,
Тянувшаяся к свету и теплу!..
И света, и тепла ей не хватало
На севере, на каменном углу...

Зато цвела весною так беспечно,
Как будто вспоминала пышный юг, -
Надеялась, что выросла навечно,
Что север её принял за свою

И, как сосну. ничуть не обижает
И нежит в кратковременном тепле...
А как она окошки облепляет!..
Но это и не нравилось пиле.


Жеребчик
Меморат

Моя мама, Анна Ильинична Упругова, о войне мало рассказывала. Да и что рассказы-вать – девчонкой была. Но иногда – вспоминала.
«Шел сорок второй, голодный в архангельских краях год, сентябрь месяц. Все припа-сенное колхозниками сено фашист с воздуха пожег – думал, что замаскированные огневые точки, а может – так, для «профилактики».
Коровы конецдворские со скотного двора были переведены в ластокурскую конюшню – подальше от опасности, а кони разведены по хлевам колхозников. И вот в Лизкином дворе родила кобылка жеребёночка, да сдох – загоняли кобылку-то на работах. Надо этого жеребчика в Конецдворье везти, на свиноферму – свиньям хотя бы скормить.
А кому везти: бабы все в поле, в деревне – одни дети. Снарядились мы с Лизкой. Коня запрягли, жеребчика на телегу затащили – поехали. Ехали-ехали, километра два отъехали – за воротцами ляга глубочанна, сходу вперлись туда и засели – ни с места. Коня стегали-стегали – не идет. Стали выпрягать. Вывели коня, кое-как вытолкали телегу, а жеребчика-то по дороге потеряли. Подтащили его за ноги к телеге. Она на двух колесах. Наклонили телегу, один край до земли – оглобли в небо задрались. Стали жеребчика затягивать. Тянем-тянем, как до оси тележной дойдем – так оглобли перевешивают и падают на землю. Мы летим туда же и жеребчика упускаем. Снова начинаем тянуть. Тянем-тянем – снова оглобли перевешивают, и снова жеребчик летит на землю. Он хоть и маленький, а тяжелый.
Мучились-мучились – никак жеребчика нам не затащить. Решили закопать где-нибудь – все равно не осилить. Руками стали глину рыть... Но – свиньи опять сдохнут от голода... Нет, надо тащить жеребчика.
Взялись опять. Тащили-тащили, кое-как все-таки затянули. Лизка телегу стала держать, я – коня завожу. Запрягли – а уж стемнело, поехали. Боимся темноты, а жеребчика надо доставить.
Довезли все-таки – да назад еще четыре километра. Заколели все, намаялись, дак невелики и были-то: мне – тринадцатый год, а Лизке – десятый...»

Л я г а – выбоина на дороге, заполненная водой, грязью.
З а к о л е т ь – замерзнуть.

                На фото: Ангелина Прудникова