Глава 2. Гости

Продолжение. Начало - http://www.stihi.ru/2013/01/27/4960

 ***
Знакомьтесь, люди,– номер первый,
боец с силищей непомерной.
Другую в мире вряд ли сыщешь,
мы назовем её МУЗЫЩА
Однажды в тренажерном зале
два мужичка её зажали.
Теперь об этом сожалеют,
страдают, тяжело болеют.
Один остался дурачком
и ловит зайчики сачком.
Другому, после операций
уж с дамой нечем заниматься.
Да, тяжела её рука,
а приложилась ведь слегка,
легонько стукнула о стенку,
потом добавила коленкой.

Ах, как Писателю непросто!
У ней почти два метра роста.
И грудь у ней крупней арбуза.
Была б другим она обузой,
а ей она помощник в службе.
Творец ревёт наш по-белужьи,
когда она, словно подушкой
стучит грудями по макушке.
Особенно по нраву это
седым немолодым поэтам.
Рождают тут же оды, стансы
и жаждут продолжения сеанса.
Для слабого женского пола
приёмы у ней из футбола.
Попробуй плохо напиши –
коленкой стукнет от души,
исправит твой корявый стиль
и сказка превратится в быль.

Быль не быль - вопросик спорный,
но корявым и топорным
будет ваш любимый опус,
исключен иной здесь фокус.
Если длительное время
вам стучат грудями в темя
иль под зад суют коленкой,
никакой крутой нетленки
не родится никогда!
Головные боли – да!

***
А вот и гостья номер два,
МУЗАСОН жива едва.
Всегда в каком-то полусне
(её, увидя  по весне, 
вопрос мне не давал покою,
неужто труп передо мною?)
Но нет, зашевелилася вроде,
похожа чем-то на Мавроди.
Блестят очки в оправе черной,
видок потерянный, минорный.
В ней всё пропитано снотворным,
имеет греческие корни.
Её опасно появленье –
Писаку сковывает ленью,
бросает он драматургию
и сам впадает в летаргию.

Когда совсем не спится ночью,
бессонница вам нервы точит,
пургена выпили коробку,
оса ужалила вас в попку
или какой-нибудь злодей,
который занял пять рублей
не отдаёт уже три года…
Вы проклинаете урода,
с мечтой побить его и высечь,
хотя и вы должны сто тысяч…
Иль кулачёк иных фантазий
вас бьёт своим разнообразьем,
застряли вы в сетях мечтаний,
вам посоветую читанья
рассказов, сказок, повестей,
что под воздейством Музы сей
иные  написали люди.

Клянусь, наградой вашей будет
спокойный, долгий, крепкий сон.
(вдруг вспомнил воинский закон:
Запомни сам, скажи другому –
чем больше спишь, тем ближе к дому).
Его немного изменю,
но смысл, я всё же сохраню.
Ведь в жизни сон не  больше трети,
а ты, читая сказки эти,
рискуешь, мой дружок упёртый,
ему отдать аж три четвертых.

***
А кто же третий в нашем списке?

Мужчина с носиком  редиской.
Великий самый в мире критик,
по совместительству пиитик,
гроза неграмотных главредов –
ужасный Витя МУЗАЕДОВ.
Создатель клубов элитарных,
в них собирает баб базарных
и там главенствует над ними,
как Юлий Цезарь в древнем Риме
(сейчас ему придумал имя,
он будет вождь Большое вымя.)
Писать толково сам не может,
зато других всё время гложет.
Уж критиканствовать горазд,
ни раз он получал под глаз,
когда писатель озлобленный
и жаждой мести ослеплённый,
прочтя критические строчки,
где в основном одни задрочки,
встречал его в толпе народной…
Товарищей такого рода
и я, признаюсь, не люблю,
и иногда их сам луплю.

Вы не подумайте плохого,
ударом может стать и слово,
любого можно растерзать
глаголом острым, так сказать.

***
Вот и номер наш четвёртый -
он из Африки из чёрной.
Никогда не позабуду
Появленье МУЗЫВУДУ.
Пальцы в кольцах и браслетах,
в нос широкий, грубо вдето
оловянное колечко.
По лицу везде насечка
(словно токарь африканский
свой станок американский
девятнадцатого века
испытал на человеке)…
Персонаж, конечно, странный,
хотя многим он желанный.
Когда нужен мистицизм,
духи, черти, экзорцизм,
звери с огненною пастью,
расчленение на части,
некрофилы, зоофилы,
дяди, вставшие с могилы,
людоеды, людоедки,
люциферовские детки,
мир другой потусторонний -
это стиль её коронный.

Если уж герои ваши
по утрам,  заместо каши
в рот суют людские кости -
эта Муза доброй гостьей
будет в доме завсегда.
Ну, а запах?  Ерунда!
Открывай окошко шире -
через часика четыре
её запах неприличный
сменит городской, привычный.

***
Вот ветер распахнул дверцата,
явился важный номер пятый.
В руках неся большую вазу,
дубленка старенькая в стразах,
попасть стараясь на обед,
пришел наш классик МУЗАДЕД.
Клыком держась за белу ручку,
в бреду от запаха котлет,
за ним плелася Музажучка,
верней которой в мире нет…

Автор басен и пародий
для юнцов он, как Мефодий…
И к нему спешат толпой,
 поднимая крик и вой.
Просят доброго совета
для рассказа и  куплета.
А от сильного  волненья
припадают на колени
и хватают за штаны
несравненной белизны.
И в слезах собачьих молят,
может быть, он соизволит
научить их писанине.
Правда  после на штанине,      
после этих просьб горячих
остается много всячин.
Тут и пятна от соплей,
для него они елей,
и следочки от помад,
он всегда им очень рад.
Ну, а самый гвоздь программы,
когда девушки и дамы
в исступленьи входят в раж
и кричат – «О классик наш!»
Правда, Деда перед этим,
подбирая междометья
сам хвалил их графоманство
(матюками тряс пространство
и заплёвывал ковры
от прочитанной муры).

Разводил он шуры-муры,
думая – «Какие дуры!»,
применял словесный петинг,
всё с надеждою на рейтинг.
Правда иногда бывает,
дура, как бы прозревает -
«Не хочу быть идиоткой», -
деда тянет за бородку.
Багровеет тот лицом,
как пред пасхою яйцо.
Враз его слащавый тон
матерщиной заменён.
Свою бывшую подружку
лупит по башке подушкой.
Из неё словесной ватой
выпадают компроматы.
Начинается возня
(словно в поле два коня
с хрипом бьются за кобылу,
ржут, кусают, что есть силы).
Музадеда битый час
верещит на весь Парнас,
демонстрируя оскал,
лупит бедную с носка.
Та в ответ (ну разве дура?!),
шлёт донос в прокуратуру.
Деда бывшей подопечной
угрожает иском встречным.

Слава Богу битвы эти
протекают в интернете,
а в реальной нашей жизни
персонаж наш мягким слизнем
убирается в сторонку,
если видит незнакомку,
вдруг, какая-нибудь дама
приведет с собой Ван Дамма
Музадедушку тогда
ждет огромная беда.

***
Каждый гость, при входе в хату
видит чей-то торс пузатый.
Их встречает на порожке
существо на толстых ножках,
в старом байковом халате
(метра три она в обхвате).
Ждёт гостей хозяйка дома,
её кличка всем знакома,
произносится едва -
МУЗАГАДЯ номер два.
 
Маечка на ней надета,
времен Ветхого Завета,
трикотажные штаны
из глубокой старины,
На головке бигудяшки,
Абы дыбились кудряшки.
Бедолага всё зевает,
о приличьи забывая.
Гости видят скользкий зев
цветом, как пески Негев.
В общем, эта кургуду
Отвечала за еду
Ради славы фреккен Бок
Отымела пищеблок.

Нет хозяйки хлебосольней!
У неё такой рассольник!
С огуречиком, с картошкой,
в нём она полощет ножки.
Можно съесть ведра четыре,
только после в этом мире
не останетесь, увы.
Её супчик из ботвы,
измельчённой на рассвете,
тоже хвалят на том свете.
А пампушки! Печенюшки!
С кислым творогом ватрушки,
Калачи и куличи
С пылу, с жару, из печи!
Подолом накроет тухлым,
лыбясь физией опухлой,
и несет гостям на стол,
смрадом веющий подол:
"Ешьте, гости дорогие
Испекла вам пироги я!"
После их употребленья
у врачей столпотворенье.
И другие есть рецепты,
от которых бычьи цепни,
ну и прочие  глисты
драпанули  бы в кусты.

Если пишешь ты ударно
собранья книжек кулинарных,
её совет – в печать не бухай,
ты приготовь, потом понюхай.
И будь предельно осторожен -
понос безудержный возможен.
Но на сходке наших муз
невозможен сей конфуз.
Можно кушать без опаски,
заливая водкой глазки.
Ничего гостям не будет -
они Музы, а не люди.

                Продолжение http://www.stihi.ru/2013/02/10/3738