Битва

Наброски к Большой Битве



Там Битва шла… я это смутно видел,
Хотя ещё слепил земной туман.
Туман слепил меня, или обман,
Которым жил, который был мой выдел
На маленькой Земле?..
там жил я, там смотрел
На крохотные битвы, чей удел
Двуногих всех, двуруких всех, всей хищи
Земной, – не светлых ангелов, не тех,
Кому не надо хищи, воровства
(Всего того, чем плоть людей жива),
Кому иное надобно… но что?
Не знаю… рассказать бы мне про то,
Что я увидел в Битве…

***
…но сперва
Я расскажу про странные Слова,
Что вклинивались в синие прогалы:

«…сон – половина жизни… слишком мало
Снам в этой жизни места уделили,
А сон, он даже больше, выше… или,
Сказать точнее, это лишь сказанье
И даже не сказание о Сне,
А только смутный сон о том преданье,
Что было пересказано извне
Когда-то, Кем-то, где-то, в тишине,
Но и теперь не может воплотиться,
А только длится, длится, длится, длится…»

И вот ещё, там было слово: «Там».
И шёл я почему-то по пятам
За этим словом… в нём и проступило
Всё то, что я прочел. И вот что было:

«…Там ходят звуки, как в чалме пингвины,
Закутанные, ходят тихо, тихо,
Ступни приподнимая, точно гири,
Обмотанные войлоком тумана,
Там ожидают медленного часа,
Чтобы войти в качающийся, тёмный
Резервуар ночного равновесья,
Где выбирают направленье сна…»

Нет, понял я! – там просто выбирают
Очередной туман и долгий морок,
Курс плаванья, побега и погони
За призраком, от призрака побега,
И воплощенья в призрак… для чего?
Чтоб всё расставить по местам и, наконец-то,
Во что-то воплотиться… Но во что?
Всё это уводило вдаль от Битвы,
От настоящей Битвы. Это вздор.
***
Всё это – вздор, казалось мне, всё морок…
Но оказалось, это Предваренье
К тому, о чём и смею рассказать,
Но только – снизу, снизу…
Я увидел
Отсюда, снизу, как Портал огромный
Могучие ветра смог развернуть,
Так развернуть событья, суть движенья,
Чтоб тёмные и солнечные массы
Направить в русло новое, и ось
Вращенья битвы всей перевернуть…


***
...там,
В приделе правом, ближе к алтарю,
Найдёшь икону. Свет не знает сколько
В ней света запечатано, как будто
Тот свет был замкнут в ней и не открылся
Доныне людям. Лик сияет строго,
Но милосердно. Замкнуты уста.
К ним тянется Младенца перст, и словно
Приказывает ей – молчи, молчи!
Хоть матерь ты Моя, и Я не смею
Приказывать тебе – молчи, молчи,
Доколе срок не вышел… отчего
Он так ей наказал? Не знаю. Только
Влечёт к себе тот свет, и он сквозит
В час навечерья – смутно, иногда,
И то не каждому, наверно… но всмотрись,
Всмотрись, а вдруг и явится тебе
Тот свет, свет предвечерний и блаженный
В улыбке строгой, неземной – обетованной…
Она ведь Мать, и мать не только Богу,
Но и всем нам… смотри туда, смотри…

***
…это был герой эфира.
В сумрачных пределах мира
Он светился, весь в огне,
Весь от мира в стороне,
Как серебряным ремнём,
Опоясанный огнём,
По ночам сверкал он, днём
В распустившемся огне
Громом говорил ко мне…


***
…что остаётся? Остаётся жить
И не сдаваться. Но вникать всё зорче
В ход сущностей земных, а если силы
Взойдут – и в ход небесных, и посильно
Стяжать победу света – сил громадных,
Провидеть нисхожденье Битвы той
С небес на землю, где возня смешная
Врагов нелепых – только отраженье
Той, главной Битвы, в горних эшелонах
Мир сотрясающей, грозой и громом
Сходящей долу и в сердцах пугливых
Рождающей ночные суеверья:
Боязнь тяжёлых молний, заострённых
Как дротики, и грешников разящих
В сердца, окрест сжигающих овины,
Дома, угодья, пастбища… за что?
За грех людской? А как же дуб, шумевший
Столетья на холме, он тоже грешен?
– «Да, грешен, грешен! –  знающий ответит –
Ты только загляни в его нутро,
Оно черно, оно дотла сгорело,
Как наше сердце, полное греха…»

***

Кожаные ризы

…изгнал из Рая, да!…но напоследок
Он гнев Свой всё-таки смирил, и неразумных
Детей своих в долинах тёмных пряча
От нового греха, их суть людскую
Ту, истинную, огненную Суть 
Он кожаными ризами укутал –
«Одежды кожаные дал», как говорится
В старинной Книге, дал в охрану людям
В местах суровых, тёмных и опасных.
Он знал, что человеку будет трудно
Суть сохранить, грех тяжкий искупая
В таких местах неласковых… а кожа –
Защитой станет Сути, пусть отчасти,
Пусть это не броня, но всё ж от глаза
Урочного она сокроет Суть. С годами
Те ризы загрубеют, их и словом
Таким не назовёшь уже, а всё же…
***
…ты видел, как младенца мать целует?
Конечно, видел. – Истово, всей сутью
Исконной, сутью Матери желая
Пробиться к Сути своего младенца:
Он чист ещё, ещё не источились
И в ней, и в нём прообразы, просветы,
Воспоминанья о едином счастье,
Соединённом матерью и плодом
Там, в тайнике утробы светоносной,
Ведь так ещё предельно, так свежо
То ощущение радений плоти
В блаженных водах!..
и она – ликует,
Ласкает поцелуем плоть святую,
От пальцев ног до родничка, прозрачно
Пульсирующего в теменном просвете,
Как будто вновь сквозь кожицу младенца
Проникнуть к Сути хочет… 
а с годами
Всё реже, реже своего ребёнка,
Уже возросшего, и с каждым днём всё боле
Грубеющего дарит поцелуем…
Целует, но не так уже, как прежде
(Он отдалился от неё!), целует
Порой с печалью даже, ведь морщины
Его чело избороздили, и она
Всё понимая, всё-таки целует
Родную плоть – плоть женщины, мужчины,
Возросших, забывающих всё глуше
О пуповине материнской, о любови
Предельно ясной, о любови к Сути,
А ясность – Сути признак самый верный...
Там ризы кожаные были столь нежны,
Что только мать умела через них
Почуять изначальный грех, и жажду
Грех искупить своим прикосновеньем
К свеченью Сути, ризами почти
Не скрытой – до поры, до повзросленья,
…так, может быть, мужчина лет за сорок,
Влюбляется в девицу молодую,
Невинную, светящуюся нежной,
Прозрачной кожей!..
разве только бес
В ребро и седина в бородке
Его, козла, влекут к ней? А не жажда ль
Сквозь ризу кожаную, нежную ещё,
Светящуюся, тонкую, златую,
Приникнуть к Сути?.. да, его осудит
Молва людская, суд мирской осудит
И назовёт козлищем похотливым…

Наверно, будет прав тот суд… конечно,
Он будет прав… но разве только похоть
Влекла его, не могущего к Сути
Пробиться на земле никак иначе,
Как только излияньями смешными,
Признаньями в любви простой девчонке,
На сверстников своих глядящей зорко,
Выискивая жертву для семейной
Счастливой жизни?..
все несчастья мужа
Седеющего, втюрившегося, ей
Теперь смешны, ей надобно младенца
Здорового, семейного  бюджета,
Ну и немножечко любви… в самом начале…
Но – страстной, молодой любви!.. а жажда
Той Сути для неё всего скорее
Ещё смешна. И просто непонятна.
Она придёт – позднее…
мать целует
Младенца своего с той жаждой Сути,
Что высмеена ей самой когда-то
Была в несчастном и непреткновенном
Искателе земного идеала,
Искателе – чего? Той Сути? Риз?…