Этюд о древнем драконе

Алисе С.

Старый ящер сотни лет жил и вырос на скале, что лезвием калённого стилета цельного пласта базальта, сольным звуком альта пропорола одуванчиком асфальт плоского унылого ландшафта.
Только ящер выпал из гнезда, летал он, крыльями вразмах, вдоль и вдаль, туда-сюда без всякого гешефта. Вдруг судьба ему сказала да - уж стихли соловьи и коростели. В гало луны и звёздной пыли, планет парада, ах, ярко как глаза её блестели cиним кварцем с крапом хрусталя! Хороша и молода от морды до хвоста, как звуки ноты си-бемоль и ля...
Беда пришла на кончике копья бродячего искателя Грааля. Ящера невесте резво-мягко трепетно-обманчиво легко копьё вошло в брызг сини глаз, забрызгав кровью в нору лаз.
Построен рыцарями тамплиеров на Паяц-скале высокий, мрачный замок Чёртов Палец. Вход норы забит ужасным частоколом черепов в слепом и радостном оскале. Давно уж ящер не юнец - при замке служит мажордомом. Змей древний, всякой нечисти ловец - будь то нетопырь или мертвец...
Он помнит как замка башни, стены были сожжены и вновь отстроены при графе Дракуле, его хозяине ныне. Не на сеновале и среди подушек на перине днём спит граф в склепе, в домовине. Смерть Дракулы в спицах солнца свете, проломе сердца осиновым колом.
Ночами в лунном фосфорном отсвете Дракула в цилиндре круглом, чёрном бархатном плаще с подбивкой алой, зимою и в кашне - вампиром с вкрадчивым лицом приходит мягко к заключённым: детям, девкам с русою косой, сидящим в сырости подвала обреченно. А утром их бескровные тела-колокола бросают воронам вокруг да коло, а черепа сушить сажают на кол частокола.
В лунной рампе света, полетав немного, ящер сел в тень под каменной стеной. Застёжками когтей им за спиной зонт крыльев сложен килем кожи до хвоста немного набекрень, ну что же... Одно крыло длинней другого - такой от рождения каприз - всегда в полёте крен то вверх, то вниз.
Матёрый птеродактиль дактилем нахохлил клювом хищный гребень, лапами поёрзал, хвост скрутил похлеще, сполз кулём на каменный карниз. Вздохнул - ну, жив ещё - мешок с костями, вытебень... И замер в нише горбатою гаргульей с клювом-гарпуном - ловцом мышиных тел. Сначала поглотал - как следует поел, потом в защечные мешки набил их целый улей.
Скоро солнца диск осветит башен витражи. Кукушка закукукает - отмерь года, держи пари. Сизари, пернатые предвестники зари, заложат в небе бочки, виражи.
Тяжёлый клюв свесился из ниши - в пору в мрачный холод подземелья. Может только вар из перепонок крыльев мыши в костях Дракулы унять артрита боли, снять от избытка крови свежее похмелье. Варят днём неспешно снадобье с щепоткой высушенной моли.
В ту ночь - всё в Божьей воле, ящер опоздал. Когда дракон влетел в парадный зал, граф укрытый саваном в гробу уже лежал. Глаза в орбитах плавали как гуппи-рыбки, пьявки красных губ сочились кровью от улыбки.
Мрамор пола украшал труп девы в белом с белизной лица присыпанною мелом... Тишина - ни хрипа из разорванной трахеи. Тихо прыгнул солнца-зайчик с плеч и шеи, лучиком на стенку гроба в рёбра вурдалака. Черви пальцев длинными соплями, когтями кулака ползли под тонким саваном убить желтушного ублюдка...
Ящер вырвал тушками мышей. Озноба память от клюва до хвоста - как хороша и молода и звуки нот с листа... И как копьё легко вошло в брызг сини глаз, забрызгав кровью в нору лаз.
Невмоготу смотреть на смерть невинных дев и малышей... Дракон крылом укрыл безумца. Клюв уколом легко ушёл под сердце. Тело графа выгнуло дугой, волной конвульсии прогнуло. Пена изо рта, фонтаном синим сукровица. Глянец зелени лица, как брюхо мух це-це. И, наконец, в гробу затих мертвец...
Поднялся ящер на крыло прощального облёта стен скалы и башен замка, потом скорее, иногда крылом цепляя верхушки елей, правил косо, грузно вензель лёта в райскую, драконию Валгаллу. Там встретятся они в раменье рая - крап кварца глаз, синь хрусталя в слезах блистая. В гало луны сплетут хвосты на свадебном балу - в крылах, когтях друг друга тая...


24.01.2013