От мима и до Рима

Коль  жизнь осталась  не согретой,   то,  как ни думай об ином,
Тоску   не   спалишь  сигаретой, печаль   не   вытравишь   вином.
В   дурных  привычках  нет  резона,  не  слушай  всякое  трепло,
Из       атмосферного      озона      сам      вырабатывай      тепло.
Я   знаю  то,   что  не натужно,   быть   даже   пушкой   тепловой,
Ведь  иногда  для  счастья  нужно  лишь  покумекать головой.
В   былое   время   от   восторга   глаза   блестели    ярче   плазм,
Масаем,   льва за хвост подёргав,  я  получал  большой  оргазм.
Но   для   чего мне     баобабы,   когда   полно   своих   коряг.
Меня  любили  наши   бабы  за   то,   что   я  им     не    варяг.
Где    не    бухтят   на    суахили,    и    человек   по-русски   прост,
Мы   до   оргазма    доходили,   а   льва  не  мучили  за  хвост.
Пусть   плачут    Зиты   и    Розиты  –  у  них  мужчины,  как жуки.
А     наши,    хоть      и     паразиты,    но   не   жуки,   а     мужики!
Да  не  простые,   с  подоплёкой,   от них  с обыденным отчаль.
Они     считают      волоокой     тоску      коровью      и       печаль.
А   если   носится    матроска,    то    как   на   паспорте    печать.
Себя   узнал   кто из  наброска,   прошу  на  брата  не  серчать?!
Мы    одинаково   больные    здоровьем      трепетной      души,
И    остальные    не     стальные,     хотя     попробуй,    сокруши!
С  былинных  лет    мы   ели   полбу,   никто  осилить  нас  не  мог,
Но,   не   свалив  дубиной  по  лбу,   враги   подсунули   хот  дог.
Что не возьмут сто тысяч тяжей, с тем весом может совладать,
Не   напрягаясь,    дух   сутяжий,   отдав   на   откуп   благодать.
А  нам  бы  разом  прохмелиться,  забив  на эти – «ай-лю-лю!»
Ведь    человеческие    лица,     милее    физий    во   хмелю.
Нажива  –   гадина  такая,   что  вряд  ли сыщется   «скользей»?
От    слова    этого     икая,    пишу    для    рифмы   с  –  Колизей.
Ведь    Колизей     руины    Рима,     где    по    сценарию     эпох
Такая   вышла  пантомима,   что    не    смеялся    только   Бог.