Глава первая

«Рау ну пэрем эм хэру…»
– Саш, что это значит? – спросил я немного растеряно – Похоже на древнеегипетский, и вообще, откуда это знает ребенок четырех лет?
– Что-то, связанное с книгой, – протянул Сашка, - а! Точно! Это же Книга Мертвых.
– Неожиданно. Ладно, давай дальше.
Я надавил на кнопку, и колба с воспоминанием озарилась синевой. Инкубатор, в который она была помещена, тоже засиял. Внутри что-то зашипело и отовсюду, из самых углов комнаты, полился мелодичный детский голос, который, в самые эмоциональные моменты переходил в отдышку, и появлялась не свойственная ему хрипота.
«Привет, меня зовут Карл, да-да, Карл Спрингфилд. Хоть мы жили в Германии, но родители переехали в тот город, не помню как его…, из Англии.
Родители жили там десять лет, на шестой год появился я. Когда впервые открыл глаза, яркий свет больно ударил. Я кричал, мне было холодно и страшно. Много людей вокруг. Все они улыбались и хлопали».
– Толь, а перемотать нельзя? – спросил Сашка, проходя по коридору мимо двери лаборатории.
– В том то и дело, что нельзя… – бормоча себе под нос, я нехотя протянул – вот сижу и пытаюсь записать хоть что-нибудь полезное. Промотать можно лишь то, что известно. Воспоминания перемотать невозможно, тем более, вперед, ведь они не известны даже этому маленькому Карлу. Воспоминание прокручивается от самого начала и до конца, оно идет как время. Ну, ты же помнишь мою теорию об Оси Времени и стремлении к безвременью?
- Не-ет. – крикнул Сашка из другого конца коридора, и вдруг, видимо, вспомнил, что у него в ухе динамик, сопряженный с микрофоном и давай его теребить так, что у меня аж в ушах засвистело.
– Ты там сильно занят? А то я могу тебе напомнить.
– Что, воспоминания кончились?
– Нет, еще четыре года до конца. Но пока он рассказывает про пеленки и холодный «туалетик», я могу поговорить с тобой.
– Ладно, погоди минутку, я тут закончу. Тебе чаю сделать?
– Да, Саш, спасибо. Я пока поищу второе кресло. Кто же его туда засунул?
Кресло лежало в самом углу, под коробками с видеозаписями и аудиозаписями воспоминаний. Еще какие-то пустышки и упаковки с пометкой SeP – это дефицитные картриджи с гамма-плазмой, для восстановления видео-воспоминаний. Одной упаковки обычно хватало на три часа в высоком разрешении и на двенадцать в немного устаревшем формате, но вполне пригодном для восприятия.
Говоря же о СЭП, он же Senat et Populi, это некая независимая организация, распространившаяся по всему Млечному Пути, но главный центр располагается на Титане. Это, кстати, одна из немногих организаций подобного масштаба, решившаяся расположить один из своих филиалов на Венере, на такой нестабильной и горячей планете, за что они и поплатились в последствие, но об этом дальше. Ведь все же помнят печальный опыт с Венерой-1.
В Управлении перешептываются, что их база в скором времени будет перемещена на Юпитер, хотя с другой стороны, на Венере она менее доступна извне – затянутое небо планеты не пропускает практически ничего, с недавнего времени, кроме, конечно же, нейтрино и необходимого количества солнечных лучей, в большей степени для питания батарей. На Венере все делалось для того, чтобы избежать повторения Тотального Парникового Кризиса. Последний, четвертый по счету, случился шестьдесят лет тому назад. Причиной стало массовое перенесение вредных производств на Венеру, в связи с активным освоением ее поверхности. Но необузданные и неизбежные выхлопы с заводов спровоцировали тепловой коллапс. Температура поднялась выше критической отметки, и планету в спешке пришлось эвакуировать. Всех, кроме состава СЭП – у них есть какие-то технологии, позволяющий создавать купол из антиматерии, который консервирует внутреннюю микроатмосферу вокруг базы и не пропускает ничего извне, благодаря взаимодействию материи и антиматерии.
Однако, если подумать, то транспортировка базы на Юпитер имеет свои преимущества – более мощная гравитация, более массивная планета и так далее.
Сашка медленно и тихо прокрался в комнату, поставил на стол две чашки с мягким дном. К тому времени я задумался и сидел на уже вызволенном кресле.
– Подъем! – со всей мочи заорал обезумевший бортинженер Александр, в надежде меня напугать.
– Мам, я еще пять минуток.
– Вставай, моя радость.
– Отвали, у меня только мысль пошла, а он припирается и орет.
– У тебя и так одна мысль на другую лезет, ты лучше записывай.
Вместе мы перетащили кресло с магнитным напылением на дне ножки – дабы не грохнуться ничком во время маневров или перегрузки, выше двойной.
– Спасибо за чай, кстати. Ну что, дружище, садись.
– Как пожелаете, товарищ командир.
– В общем: Ось Времени – гипотетический, надеюсь пока гипотетический, реликтовый объект, «держащий» время «на цепи». То есть он не позволяет ему распространяться во всех возможных направлениях, и самое опасное – внутрь себя. Исходил я из того, что если после Большого Взрыва Вселенная стала распространяться от центра по всем направлениям, а допущение о том, что время появилось в момент зарождения самой Вселенной, то и оно, стало быть, разлетелось во все возможные стороны, по всему радиусу. Это в свою очередь значило бы то, что во всем существующем материальном пространстве время должно быть одинаково.
Опровергается это просто, общеизвестным фактом, что по мере приближения к Черной Дыре время замедляется, для наблюдателя конечно. И так же, я думаю, достоверно то, что время различно, опять-таки, в зависимости от места положения наблюдателя.
Берем во внимание все эти аспекты, и что получаем? Правильно, Сашка, время не идентично, но при этом удерживается в каких-то незримых рамках, нечто вроде паритета. А то, что должно удерживать время – это и есть моя Ось Времени.
Объясню, как я ее себе представляю: это некий цилиндр, находящийся вне материи и вне антиматерии, содержащий в себе колеблющийся луч, который так же нематериален. Именно он и есть наше с тобой и еще чье-то время. Так же, этот Луч Времени, назовем его так, не может выйти за рамки Оси, то есть время упорядоченно и рандомизированость невозможна.
– Толька, а ты ничем не балуешься, пока сидишь тут в одиночестве?
– Так, пошути мне тут. Ну, что думаешь?
– Знаешь, что я тебе скажу? Не только ты можешь тут строить теории, я тоже пока еще способен шевельнуть мозгами и блеснуть эрудицией. Слушай теперь ты.
Времени нет. Нет и все тут. Пока неясно, было ли время до Большого Взрыва или появилось в тот самый момент. Но даже если опуститься на бытовой уровень: сегодня-вчера-завтра. В понедельник ты просыпаешься и говоришь «сегодня понедельник, а завтра вторник», но во вторник случается то же самое – «сегодня вторник». Каждый раз под словом «вчера» и словом «завтра» скрывается «сегодня». Ибо ни вчерашним и ни завтрашним днем жить невозможно, а каждый живет в данный момент, но не в прошлую или последующую секунду.
Честно говоря, древний философ, к сожалению не помню его имени, сам того не ведая, изрек фразу, которая отлично подтверждает и поддерживает мою теорию о не существовании времени. Он сказал: «у всего, что может существовать, должно быть начало, и иногда конец».
К сожалению, я не энциклопедия, и точно не помню ни имени автора, ни слов, но смысл ты понял. Опять-таки, Большой Взрыв, как и начало времени – гипотезы и не более. Однако, пока не нашли момент возникновения времени, я буду придерживаться своей теории. И ты не можешь со мной не согласиться, я же тебя как облупленного знаю.
– Ммм. Занятно.
– Погоди, еще не все.
– Уважаемые знатоки, – я поднялся, – опять будет отвечать Александр Андреевич Рыбников, наш дорогой нуль-физик, бортинженер и постоянный член коллегии высшего ранга.
– А-ха-ха! – серьезно сказал Сашка и замолчал.
– Мистер Серьезность, прошу меня простить. Впрочем, да, ты прав на счет того, что я отчасти с тобой согласен. Да и вообще, следуя логике твоей теории, она съедает сама себя, как тот китайский змей. Сегодня – и есть время, хотя с другой стороны, сегодня – просто слово, предположительно описывающее отрезок гипотетически существующего времени.
На панели у двери загорелась зеленая лампочка размером с большой палец ноги – кто-то вызывает по видеофону и срочно нужно быть в рубке. Мы с Сашкой тут же подорвались и ломанулись к двери, немного замешкавшись в проходе.
Бортинженер оказался проворнее и добежал до рубки быстрее меня, хотя и был младше всего на пару лет. Я сразу уселся в капитанское кресло и вызвал экран. Это был Генрих Августо, мой друг и по совместительству заведующий расположением спецбаз СЭП в Солнечной Системе и ближайших заселенных системах.
– Толь, у тебя вена на лбу сейчас лопнет. Опять спорили?
– Привет, Ген, та так, небольшой философский диспут по поводу времени.
– Ладно, сейчас не об этом. Я чего звоню-то, все-таки они бегут с Венеры, точными данными пока не обладаю. Говорить больше не могу – это пока секрет.
Он резко отключился.
– Да, Саш, в страшное время мы живем. Что же все-таки у них там, на Венере, происходит?
Бортинженер рылся в холодильнике и меня, видимо, не слышал.