Студенты, или как это было в XV в

«Студенты»

Перевод фрагмента главы из романа «Поэт, поющий наперекор » (Poeta spiewa naprzekor) Ярмилы Локотковны о жизни великого французского поэта средневековья Франсуа Вийона.

«Нет ничего страшней студентов» (французская пословица XV века)

     Сегодня в Париже весь день будут звонить во все колокола, а всю ночь на городских улочках будет бурлить карнавал. В жизни парижан опять праздник! И хотя город является свидетелем подобного события каждый год, карнавал не теряет от этого ни капли своей прелести для простого люда. Зато у парижских стражников он каждый год вызывает одинаковое отвращение. Потому что это праздник молодости, веселья и кипучей жизни: Университет будет сегодня закупать пергамент!
     Вот уж достойный повод молоденьким девушкам приодеться, а их родителям – усилить своё внимание. Радуются девушки, что хоть ненадолго смогут оторваться от опостылевшего рукоделия и домашних хлопот, от кухни и от молитвы. Радуются бедно одетые цветочницы – предстоит оживлённая торговля, ведь в Париже столько хорошеньких барышень, неужели студенты смогут удержаться от того, чтобы воздать справедливые почести их красоте? Довольны и нищие, знают  –  ждёт их сегодня щедрая милостыня, многие девушки получат сегодня от воздыхателей букетик, многие сердца смягчатся и возрадуются, у многих рука потянется к кошельку за медной монетой для убогого. Радуются продажные девки – разгорячённые вином студенты осядут, в конце концов, в тавернах и домах свиданий, когда их нескромные желания разобьются, словно об крепостные стены, о добродетельность юных прелестниц или неприступную строгость  благочестивых родителей. А предусмотрительные кабатчики приготовили для такого случая целые бочонки вина и пива, и заказали у резников горы мяса для угощения.
     Но более всех довольны сами студенты. Дело важное: Университету надо же на чём-то писать? Это каждый знает, хотя не все понимают для чего все эти приготовления, церемониальные шествия и карнавалы при закупке обыкновенного пергамента. Не понимают причин даже некоторые из самих студентов, но тем ни менее каждый год с воодушевлением готовятся к празднествам: есть законный повод побузить! Хуже всего то, что студентов за их шалости невозможно наказать. Попробуй, найди способ! Ведь Университет подчиняется лишь Церкви, гражданские суды не имеют права возбудить дело против студента. И не дай бог, если такое случится, хоть случайно, хоть по злому умыслу: Университет, это истинное «государство в государстве», может отомстить за нанесённые обиды. И так велика его мощь, что чинуши всех рангов, в конце концов, будут умолять уважаемую профессуру, чтобы те простили им их невольную забывчивость «кто есть кто в Париже». Ибо Университет, «самая старшая и самая любимая королевская дочь», как назвал его когда-то один добрый правитель, сел, в конце концов, на голову своему королю и последнее время начинает вести себя как разбалованная невоспитанная девчонка.
     Самым сильным оружием Университета служит право оглашения в Париже «интердикта» (запрета): закрываются соборы, прекращаются службы, нельзя жениться – это, в общем-то, невелика беда, но невозможно так же выйти замуж, а это уже гораздо хуже. В такое время даже опасно рожать – этому, конечно, помешать каким либо запретом трудно, но как быть потом с крестинами? Даже умирать нельзя, опасно – твоё бренное тело может остаться неотпетым. Люди не могут жить без Бога, особенно если они жизнь свою связали с ним так крепко, что нуждаются в нем в каждой мелочи, из которых и состоит вся человеческая жизнь…
     Но сегодня – праздник, сегодня все выйдут на улицы, чтобы насладиться необычайным зрелищем карнавала. Это обещает быть забавным, а Париж любит веселиться! Городские стражники до наступления следующего дня покинут улицы, и весь город будет принадлежать студентам.
     Утро проснулось в искрящейся морозной дымке. Она окутывает город, словно серебристая шаль, лёгкой вуалью заслоняет ниши со статуями святых, струится по мостовой, прячет остроконечные верхушки соборов как сказочная шапка-невидимка, пронизывает холодом одежду загулявших ночных гуляк, нетвёрдой походкой возвращающихся домой. Из Сорбонны и Наваррского колледжа, из колледжа Бовэ и других, обычно строгих и грустных зданий выплёскиваются первые волны студентов, постепенно сливающиеся в стройные колонны карнавального шествия.  Сегодня у всех школяров свободный день – в «День закупки пергамента» всегда отменяются все занятия. Часы на городской ратуше бьют десять раз. Начинается торжественное шествие. Во главе его четверо молодых богословов несут расшитый золотом балдахин, под которым гордо шагает одинокая фигура в чёрной мантии, обшитой горностаем и с золотой цепью на груди. Это ректор. За ним – профессора, тоже в мантиях, одинаково усатые, с головами одинаково забитыми знаниями, нужными или совершенно бесполезными, правдой и обманом, логикой и догмами. Все одинаково уважаемые, только не обладающие пока золотой ректорской цепью да одетые в мантии поскромнее. Мир науки! Мир теологии, сурово поднятых перстов и нахмуренных бровей, мир облысевших черепов, непререкаемых авторитетов, незыблемых догм и пыльных библиотек. Мир старцев!
     За преподавателями идут длинные шеренги студентов, некоторые едва ли не двенадцатилетние дети. Идут, разделившись по нациям: сначала французы, за ними норманны, потом – немцы. Одни с гладкими, не знавшими острой бритвы лицами, другие уже усатые. Но у всех одинаково светел взгляд широко открытых глаз, у всех на устах весёлые школярские стишки и песенки. Мир идеалов и юношеского энтузиазма, мир непричёсанный, буйный, полный высоких идей свободы и братства. Мир молодых.
     Тесные улочки заполнены зеваками: шустрыми подростками, девушками, нищими, из окон выглядывают лица любопытных мещан и чепчики их жён, ещё более любопытных. Если проходит знакомый студент – раздаются приветствия. Его окликают, а он отвечает улыбкой или лёгким взмахом руки. Молча, ибо это шествие хотя и несёт на себе весёлую печать карнавала, но не теряет ни гордости, ни спокойного достоинства. И лишь на обратном пути студенты дадут волю своей радости.
     Всеобщее веселье и единение, однако, в толпе зрителей нет-нет да и мелькнёт едкая саркастическая усмешка: истинные французы ещё не забыли, как Университет – эта «старшая и любимейшая королевская дочь» – предал своего короля, когда тот воевал с английскими захватчиками, перекинулся на сторону врага, вёл и поддерживал своим авторитетом процесс против Жанны, Орлеанской Девы, а после её сожжения торжественно встречал в Париже юного английского короля Генриха. Многие всего этого уже и не помнят, многие в душе простили, многие и знать не знают – были слишком молоды, а ведь прошло уже почти двадцать лет! Но некоторые не могут ни забыть, ни простить – Университет в их глазах потерял весь свой авторитет. Ничего удивительного: кто, как не самые образованные люди, цвет нации и её путеводители, должны защищать в первую очередь интересы своей Отчизны?
     Тем временем процессия достигла рынка Ланди. Тут каждый год и происходит прекрасный церемониал закупки для Университета пергамента разных сортов. Ректор подаёт одному из профессоров свиток, в котором старательно перечислено что именно и в каком количестве господам учёным необходимо. Список торжественно зачитывается кланяющемуся беспрерывно купцу, у которого уже давно заранее всё приготовлено для такого случая, и наилучшие из студентов принимают драгоценный товар, за который Университет платит золотом. И только когда все формальности будут улажены, молодые смогут отбросить маску официальности, а по рядам, словно дуновение ветра, пробежит первый шумок веселья. Теперь уже со всех сторон, всё смелее и смелее, раздаются шутки, смех, а иногда и слова фривольной песенки:

«Мне шагать дорогой длинной,
Молод – не устану!
Добродетель, коль покину –
 Грешником я стану.

Все земные наслажденья
Предпочёл я раю,
И теперь без сожаленья
В кабаках гуляю!»

     Профессора делают вид, что ничего не слышат, а у тех, кто не успел ещё состариться душой и телом, вдруг дрогнет сердце, и мысли обратятся к тем юным годам, когда они сами были школярами. И тогда что-то похожее на грустную улыбку разъяснит лицо и расправит нахмуренные брови. Воспоминания молодости!

«…Девки моё сердце ранят,
Войско их – бесчисленно.
С той же, что не даст, обманет,
Погрешу хоть мысленно!»