Золотоискатель

{Здесь  132  строки}


Я  верю  всем  и  никому  не  верю.
Мне  по  пути  со  всеми  и  ни  с  кем  не  по  пути.
Средь  множества  путей  чужих  свой  путь  хочу  найти
и  жизнь  хочу  своею  мерой  мерить.


  I.  ПАДЕНИЕ  АДАМА

Вновь  обожгла  мне  душу  искра  Божья,
и  се  явилась  мысль:  жизнь  –  сочетанье  Я,  ТЫ,  МЫ;
жизнь  невозможно  выстроить  из  Света  и  из  Тьмы;
такая  жизнь  не  правдой  будет  –  ложью.

О,  как  же  ум  мой  к  этой  лжи  стремится.
Но  почему?  Не  потому  ль,  что  отвергать  –  легко?
Не  потому  ль,  что  суть  ума  в  словах:  «Распни Его!»?
Ум  отверженьем  жаждет  насладиться.

Умом  стремлюсь  жизнь  разорвать  на  части:
Добро  и  Зло,  Земля  и  Небо,  Бог  и  Сатана…
Нет  смысла  продолжать:  всё  это  –  те  же  Свет  и  Тьма.
И  вот  итог:  я  с  жизнью  в  вечной  распре.

Жизнь  разорвав  –  полжизни  отвергаю:
иль  Свет,  иль  Тьма.  И  что  ж?  Война!  Ведь  создал  я  врагов.
И  с  сей  минуты  начался  отсчёт  моих  грехов,
и,  призван  созидать,  я  разрушаю.

Теперь  я  заодно  лишь  с  частью  жизни;
лишь  часть  мне  друг;  всё  остальное  –  мой  смертельный  враг…
Жизнь  режет  вдоль  и  поперёк  жестокий  ум-резак.
И  вот  итог:  сын  жизни,  я  безжизнен.

Свершилась  казнь,  ум  празднует  победу.
Но  почему?!  Откуда  у  него  такая  власть?
Как  мог  поверить  части  я,  что  Целым  нареклась?
Я  самого  себя,  «разумник»,  предал.

Ужель  я  только  ум?  О  нет,  я  –  больше!
Ум  –  часть  меня.  Лишь  часть.  Так,  значит,  я…  разорван  сам?!
Ум,  обернувшись  Я,  меня  прельстил.  Так  я…  Адам?! 
Ум…  змий?!  Так!  –  змий,  на  грех  меня  обрёкший.

Так  вот  оно,  изгнание  из  Рая…
То  е́сть  разъединенье  Я.  Вне  ж  Рая  Я  есть  «я».
А  «я»  не  знает  ничего  о  сути  Бытия,
«я»  идол  из  незнания  изваян.

Не  может  «я»  пред  Целым  преклониться:
ведь  «я»  не  в  силах  Целое  вместить,  «я»  часть  мила.
И  что  ж?  Войну  –  не мир  –  «я»  ставит  во  главу  угла
и  будет  не  на  жизнь,  а  на́  смерть  биться.

Но  с  кем?  С  врагом?  Но  нет  врага!  То  призрак,
лжевраг;  он…  «я».  Но  слепо  «я»,  и  «я»  себя  разит.
Иному  ж  не  бывать:  в  «я»  бессердечный  ум  царит,
и  слово  «нет»  является  девизом.


  II.  ПРОЗРЕНИЕ  АДАМА

Мир  «я»  конечен:  «нет»,  по  сути,  время.
И  всё  же  «я»  не  смерть,  а  как  бы  тяжкий,  страшный  сон,
что  снится  Я.  Но  волей  Провидения  прервётся  он  –
и  сгинет  «я»,  и  будет  явлен  Гений.

Когда  ж?  Бог  весть  когда.  Сие  есть  тайна.
Нам  суждены  страдания,  суждён  тернистый  путь;
мы,  лишь  страдая,  собственную  постигаем  суть
и  обретаем  образ  изначальный…

                ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 

…Ум  бессердечный  свергнут   с  пьедестала!
И  я  теперь  не  «я»!  Кривые  пали  зеркала  –
и  не  войну,  но  мир  я  ставлю  во  главу  угла;
и  перекован  меч  мой  на  орало.

А  ум?  Ужель  я  сделался  безумным?
Ничуть!  –  умён.  Но  ум  отныне  мой  преображён:
не  «нет»,  но  слово  сердца  для  ума  теперь  закон;
и  Вечность  –  для  ума  –  не  фунт  изюму.

Преображаюсь  я:  явилось  сердце!
И  всё  слабей  день  ото  дня  желанье  отвергать,
но  всё  сильнее  с  каждым  днём  желанье  принимать.
Приятие  –  дорога  к  совершенству.

Всё  сущее  я  оправдать  обязан.
Ведь  заповедано  Христом  мне  не  творить  суда.
Должно  исчезнуть  «нет».  Должно  остаться  только  ДА.
И  лишь  тогда  путь  в  Жизнь  мне  не  заказан.

Довольно  разрушать!  Мне  должно  строить.
Свою  неполноту,  свою  ущербность  сознаю,
но  вместе  с  тем  себя  во  всём  я  сущем  узнаю!
И  зрю  я:  несть  числа  моим  устоям.

Когда  я  отвергаю  –  я  песчинка,
когда  приемлю  я  –  я   сонм  миров,  мне  несть  конца!
Когда  приемлю  –  я  исполняюсь  волею  Творца,
и  значит  всё  и  вся  –  мои  кровинки.

Чрез  сердце  всё  и  вся  в  меня  вольётся…
Я  всё  приму  –  я  Жизнь  приму  –  и  примет  Жизнь  меня  –
и  стану  я  проводником  Священного  Огня  –
Господня  Благодать  в  мир  изольётся…

Ужель  своё  постиг  я  назначенье?!
Мне  должно  исполнять  Господню  волю  –  вот  оно!
Тогда  упьюсь  водой  живой…  И  прорастёт  зерно  –
то  Я  восстанет  ото  сна.  –  ПРОЩЕНЬЕ.


  III.  ОБРЕТЕНИЕ  ПРЕКРАСНОГО  ДАЛЁКА

Об  Я  писать  я  не  имею  права:
боюсь  святыню  низким  слогом  осквернить,  к  тому  ж
боюсь,  что  просто-напросто  нагорожу  я  чушь
и  вместо  снадобья  получится  отрава.

Плюс  к  Я  ещё  ТЫ,  МЫ  с  пера  слетели…
Ох,  тут-то,  видно,  надобно  все  семь  замков  открыть.
Но  где  же,  где  ключи-то  мне  к  семи  замкам  добыть?
Я  с  первым-то  не  знаю,  что  мне  делать.

«Но  как  же  так?  –  рассердится  читатель.  –
Как  можно  не  понять  того,  что  сам  же  написал?
А  может,  просто  здесь  язык  мозги  опережал?
А  может,  проще:  ты  очковтиратель?»

О  да,  читатель,  Вы  попали  в  точку:
моё  перо  (или  язык)  мой  обгоняет  мозг!
Но  для  меня,  с  недавних  пор,  сие  не  парадокс,
ведь  я  чуть-чуть  распутал  сей  клубочек.

Поэт,  как  ни  верти,  сродни  пророку.
Так  вот:  должно  пророчество  само  себе  довлеть;
пророк  не  в  силах  БОЖИЕ  всецело  разуметь;
не  для  ума  –  Прекрасное  Далёко.

Пророк  –  лишь  проводник  Священной  Правды,
и  потому  пророчество  не  есть  мышленья  плод,
оно  –  плод  вдохновения,  в  Сверхбытие  проход.
(Поэт  в  родной  стихии  здесь,  не  правда  ль?)

Одно  родит  пророков  и  поэтов,
одно  питает  их,  дабы  являть  чрез  них  Себя.
Сие  есть  Слово!  (Для  глухих  Оно  –  галиматья;
и  –  лютый  враг  для  них  менталитету.)

Ну  что,  про  семь  замков  теперь  понятно?
Замок  –  приятье  сердцем  нашим  Господа  любви.
Ключ  –  мудрость  наша;  без  неё  не  люди  мы  –  нули,
и  «боги»  наши  мерзки  и  отвратны.

Чем  мы  мудрей,  тем  больше  мы  приемлем.
Чем  мы  мудрей,  тем  любим  мы  сильней.  Мы,  лишь  любя,
приять  способны  Господа  любовь.  Мы,  лишь  любя  –
себя  тая,  Господню  Слову  внемлем.

Но  Слово  Господа  –  верх  совершенства.
Несовершенству  ж  совершенства  не  объять  вовек.
Итак,  всё  дело  в  том,  сколь  совершенен  человек,
то  бишь  способен  ли  нести  он  крест  свой.

…Клубочек,  стой!  Куда  ты  покатился?
Нет,  нет,  я  не  готов  ещё!  Спешить  –  людей  смешить.
А  я  уже  не  вправе  против  истины  грешить.
Не  искушай  меня!  Я  ж  вдохновился…

А  вдохновенье  минимум  двояко:
способна  вдохновлять  не  только  правда,  но  и  ложь.
Но  что  есть  что?  Пред  бездной  здесь  своею  предстаёшь…
Здесь  главное  –  не  стать  на  мёртвый  якорь.

2003 – 2004