В. Скорнякова Огород моей души

Говорят, что в душе каждого человека живёт сказка. Эти сказки раз-ные. О чём же сказка, живущая у меня? Правильно, это сказка об огороде.
Окружён тот огород невысоким деревянным заборчиком. А в забор-чике скрипучая калитка.
Недалеко от калитки растёт яблонька. Весной над яблонькой порхали бабочки. И одна из них отложила яички прямо в серединку цветка.
- Ах, какая прелесть, воскликнули её подружки. Дети начнут свою жизнь в мире прекрасного и вырастут совершенными. Их души наполнятся возвышенными мыслями и чувствами. У них всегда будет вегетарианская пища, а это так способствует миролюбию. Ты дала своим детям всё самое лучшее. Им обеспечена мирная жизнь и продолжение рода. Летим же скорее дальше.
И бабочки упорхнули.
Ласково грело солнышко, струился яблоневый аромат, цветочные лепестки раскрывались всё больше и больше. А в середине цветка созре-вали бабочкины яички.  Потом цветок превратился в маленькое зелёное яблочко, а яички в крохотных червячков. Яблочко росло, росли и малют-ки. Им было уютно в яблоке и они с аппетитом кушали, кушали, кушали… И наслаждались жизнью, ни о чём не думая.
Но однажды самый крупный червячок обнаружил, что в яблоке он не один, и очень рассердился.
- Мне нужен полный контроль над яблоком. Это зона моих интересов, заявил он.
- Неправильно, мы не согласны, запищали другие червячки.
- Ах так! Тогда я применю к вам тактику съеденной территории, -пригрозил крупный червячок и быстро-быстро заработал челюстями.
- А мы разрушим твою территорию,-  заявили другие червячки и энергично набросились на яблоко.
- Я захвачу ваши ресурсы и буду победителем, не переставая жевать, - заявил крупный червячок.
- Мы не сдадимся, - крикнули другие.
Тут яблоко сорвалось с ветки и шлёпнулось в глубокую лужу. От не-го осталась одна кожура, набитая червяками.
- Победителей не судят, - пробормотал толстый червяк, выглядывая наружу.
Кожура медленно погружалась в воду. Плавать червяки не умели.   
От яблоньки вглубь огорода убегала тропинка, по которой любил прогуливаться козёл Пруня. Когда Пруня был маленький, его очень инте-ресовал вопрос: откуда берутся дети. Старшие отвечали, что детей находят в капусте. И Пруня этому верил. Он очень любил капусту и при первой же возможности оказывался на капустной грядке, где его вскоре и находили. За любовь к капусте ему здорово доставалось.
Время шло, и Пруня к тайне деторожденья приобщился. Увы, правда о деторождении не выглядела слишком привлекательно. Капустный вари-ант был поэтичнее. Но Пруня с правдой смирился, а к детским своим представлениям стал относиться свысока. Они сделались символом наив-ности.
Пруню учили, что думать нужно правильно, поступать правильно, радоваться и огорчаться нужно тоже правильно. Правильно, значит, так, как принято. А то будешь не как все. А это очень плохо, и тебя не поймут.
Чтобы всё делать правильно, нужно построить правильную парадигму, и всё рассматривать в её свете.
Пруня так и сделал. Из собранного в огороде стройматериала он по-строил что-то вроде башенки с фонарём. Пруня гордился своей парадиг-мой. Кирпичи знаний из смеси навоза с глиной были сделаны по старому
доброму огородному рецепту, а фонарь исправно освещал путь.
Процесс познания набирал обороты, а огородная жизнь неспешно шла своим чередом.
Весной на грядку высадили капустную рассаду. Земля была рыхлой и влажной. Солнышко пригревало, и рассада принялась. Нежные зелёные росточки дружно тянулись к солнцу. А недалеко от грядки, в отдельной лунке рос голубовато-зеленый капустный крепыш, отличавшийся от своих собратьев внешним видом.
- Эй, ты кто такой? - стали спрашивать с капустной грядки.
- Я капуста, - отвечал крепыш.
- Ты капуста? А почему такой большой? А почему не совсем зелё-ный?  А почему растёшь не здесь, а там?  И, вообще, ты почему не как все?
- Потому что я – генномодифицированный организм, сокращённо – ГМО. Я лишён многих недостатков обычной капусты. Я не боюсь засухи, мне не страшны капустные болезни, я …
- Да врёшь ты всё, пропищал хилый росточек с края грядки. Никакой ты не модифицированный, ты просто голубой! 
- Голубой, голубой, мы не водимся с тобой, -  раздался хор капустных голосов, и вся рассада отвернулась к забору.
Голубоватый крепыш остался расти в одиночестве.
- Ну и пусть, - шептал он обиженно. - И без вас проживу.
Он решил не обращать внимания на глупую капусту и все силы на-править на самосовершенствование. Всё глубже в землю запускал он свои корешки, всё быстрее наливался соком и сворачивал в вилок крупные сильные листья. Он выгодно отличался от своих зелёных собратьев, и они завидовали ему, а он – им. Ведь он рос один.
Но однажды его одиночество было нарушено. На рассвете он почув-ствовал лёгкое щекотание. По его листу ползла маленькая пухленькая гу-сеница. Вот она остановилась, устроилась поудобнее и стала прогрызать дырку.
- Ты что делаешь? - возмутился кочан.
- Кушаю, - беззаботно ответила гусеница.
- Ты же меня кушаешь!
- Конечно тебя, -  согласилась гусеница. - Ты такой большой и вкус-ный, просто замечательный.
- А может, я не хочу, чтобы меня ели, -  кочан оглянулся. - Знаешь, что… Вон там много капусты растёт на грядке, ползи-ка туда.
- Туда?! -  гусеница выгнула спинку. - Ни за что! Я уже там была. Ну и гадость же эта капуста! Лопух и то лучше. А ты, ты совсем другой. Ты настоящий. С тобой так хорошо. И потом вдвоём не так одиноко.
Кочан был польщён и решил потерпеть. И чтобы показать своё гос-теприимство, он отогнул нижний лист и предложил гусенице чувствовать себя как дома. Гусеница согласилась.
Шли дни. Гусеница росла, толстела, а капустные листья становились узорчатыми от проеденных в них дырок.
- Скоро я стану твоей куколкой, -  как-то прошептала она, прильнув к кочану.
Толстушка выпустила тонкую серебристую нить и стала проворно в неё закутываться. Вскоре её зелёная шкурка скрылась под её новым наря-дом, но что-то продолжало шевелиться под серебристым покрывалом. А потом наряд потемнел, затвердел и почти слился с кочерыжкой. Куколка казалась безжизненной.
Но через несколько дней кокон раскололся, и на капустный лист вы-бралось изящное легкокрылое создание. Оно игриво пошевелило усиками, улыбнулось кочану и взмыло вверх. Кочан замер. В воздухе парило само совершенство. Вскоре к очаровательной бабочке присоединились другие, и кочан оказался в самом центре разноцветного облачка. Праздник жизни был разгаре.
Но день стал клониться к закату. Бабочки куда-то улетели. А его красавица опустилась на травинку рядом с мотыльком и уснула в его объ-ятьях. Навсегда.
- Ну, вот всё и кончилось, -  грустно сказал кочан.
Но он был не прав. Жизнь продолжалась. Между самыми нежными его листьями была кладка, оставленная бабочкой (и когда она только ус-пела?!). Солнечные лучи согрели листья, и на них закипела жизнь. Вылу-пившиеся из яичек крохотные гусеницы быстро росли и отличались от-менным аппетитом. Они неутомимо грызли листья, пробираясь всё глубже и глубже.
- Что вы делаете?! -  возмущался кочан.
-  Мы ищем путь к твоему сердцу,-  дружно пищали малютки.
- Ах, дети, дети! Куда б вас дети?! - беспомощно бормотал кочан, пытаясь избавиться от любящих деток.
- И это любовь?! -  вопрошал он. -  Нет, это не любовь. От любви за-мирает сердце и почва уходит из под ног. От любви совершается то, что кажется невозможным.
А в это время судьба готовила кочану новые испытания. В свете правильной парадигмы к нему приближался любознательный Пруня. Сладкий капустный запах щекотал его ноздри, и Пруня чувствовал себя на пороге открытия. И вот свершилось. Перед ним был крупный свежий кочан с лёгким голубоватым отливом. Пруня потянулся к нему губами, предвкушая величайшее наслаждение. Капусту Пруня любил. Большое доброе сердце кочана замерло и ухнуло куда-то в кочерыжку. Кочан рва-нулся что было сил и, выдернув корни, покатился прочь. Капустные листья стали дыбом, и маленькие гусеницы с рёвом посыпались на землю.
Пруня оторопел. В капусте были дети! И Пруня их нашёл. Случилось то, чего не могло быть никогда. Пруня попятился, потом бросился прочь, не разбирая дороги. Он с размаху налетел на парадигму, и она рухнула под напором реальности.
Вечерело. Загорались первые звёзды. Над обломками рухнувшей па-радигмы растекалось скорбное Прунино блеяние.