Чёрная грязь

       (Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург)


Ни раз и ни два по ходу путешествия я буду ловить себя на том, как многократно пересекается маршрут с моим жизненным путем.
Черная Грязь – это название населенного пункта я впервые услышал в пионерлагере Теплоэнергопроекта на Сходне, будучи школьником 4-го класса. День мы проводили, как правило, в лесу за Ленинградским шоссе, собирая чернику, или по специальным знакам, оставленным передовой группой, преследовали ее.
Конечно, лагерная жизнь не сводилась только к этому, были и утренняя и вечерняя линейки, спортивные игры, викторины, но, наверное, именно тогда закралась любовь к походам, русской природе, поэзии. На литературной викторине я умудрился занять почетное 3-е место по лагерю, назвав 2-х «Александров Сергеевичей русской поэзии» и три романа на «Об» Гончарова. В качестве приза я получил поэму Недогонова «Весна в Победе» с автографом председателя жюри Станислава Рассадина (он был пионером одного из старших отрядов), теперешнего литературного критика.
В будущем, когда я вновь оказался в этих краях, получив квартиру в поселке Ржавки, то оценил какими семимильными шагами продвигается опустошение российских лесов: за двадцать прошедших лет черника как ягода полностью исчезла из черногряжского леса.
Живя в Ржавках, в каком-то километре от Зеленограда, мы оставались загородниками, поэтому медицинское обслуживание получали в поликлинике при Черногряжской больнице, в которой (еще одно пересечение) родилась моя жена Валентина.
Не  один  раз  пришлось   мне и членам моей семьи с больничным в кармане преодолевать эти 6 км между Черной Грязью и Ржавками, автобус 350М ходил нерегулярно, а попутки останавливались весьма неохотно.
Именно на территории Черногряжской больницы когда-то располагалась ближайшая к Москве почтовая станция, где производилась смена при необходимости почтовых лошадей, но останки здания, приспособленные под больничные помещения, были уничтожены авиабомбой в 1941 году.
Вообще, памятники истории в России как-то не хотят сохраняться: почтовая станция в Пешках успела исчезнуть к путешествию Пушкина, всего через 40 лет после появления книги Радищева. Из всех зданий почтовых станций на этом пути в пределах Московской области сохранилось только одно, в Чашникове.
За те 20 с лишним лет, что я переехал из Ржавок, многое изменилось в Черной Грязи: поликлинику и больницу перевели в Ржавки (проекты этих зданий были выполнены филиалом «Гипромясо» еще при нас), теперь жители Черной Грязи в случае болезни должны отправляться в Ржавки за больничным; на ответвлении  на Лунево выросла современная автозаправка, появились новые магазины и кафе.
В течение двух первых дней мы убедились, что вполне можно продвигаться налегке, так как почти в каждом населенном пункте на шоссе есть возможность приобрести горячий обед. Радищев ехал со своей холодной телятиной и другими припасами, Пушкин сетовал на то, что понадеялся на придорожные трактиры, но, возможно, он был попривередливее нас.
Мы вошли в Черной Грязи в кафе, испросили разрешения перекусить в тепле и достали термос и бутерброды. 200 лет назад цивилизация до термосов еще не доползла, да и с «горяченьким», похоже, проблем в трактирах не было.
В кафе тепло, светло, а мух нет в соответствии со временем года. Как тут не вспомнить пушкинские строки «ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной да пыль, да комары, да мухи…». Всего два человека посетителей и один продавец. Посетители – шоферы проездом, продавец – местный житель. Они, как один, интересуются, куда мы направляемся. Узнав, удивляются и  готовы присоединиться (один даже взял наш телефон).
Спрашиваем продавца о поселке, как точно называется приток Сходни, протекающий через поселок, Ключа или Ключи (в краеведческой литературе было сказано: «на берегах Ключи»), но местный житель никогда не слышал ни того, ни другого: «речка, и речка».