Фавн юлий цезий

(Правдивая история времен Второй Чеченской войны)

   Одни принимали его за йети, снежного человека, другие – за ординарного  Полесского чёрта, третьи – за бездомного козла, но он был фавном, настоящим греческим фавном,в незапамятные времена поселившимся в дебрях Белорусских лесов, откуда не смогли его выкурить ни дым военных лихолетий, ни чад четвертого энергоблока.
  На десятый же год после Чернобыльской катастрофы тоскливо   стало фавну в лесу, покинутом зверем и птицей; он  вылез, кряхтя, из дупла и поплелся на поиски нового жилья в близлежащую вёску.
  Тридцать восемь домов когда-то сказочно красивой деревни пустовали, в тридцать девятом поселилась беженка из Чечни Явдуся с двумя малыми, но смышлеными джигитами.
   Бездомный фавн ни слухом – ни духом не слыхивал о зоне отчуждения, но его не удивил вид обезлюдевшего села: он был рад и тому, что единственный дом на окраине курил трубку мира.
   Фавн пробрался в хлев, облобызал корову Веснушку в сахарные уста и улегся на ночлег в ясли. Но спать ему не позволил какой-то наглый сверчок, неведомо когда  забравшийся в его левое ухо. Квартирант долго возился, перекладывая подушку из тополиного пуха с одного места на другое, и все никак не мог угомониться.
   - Дуралей,- сказал ему фавн.- Твое место в хате за печкой.
   - Покажи мне это место, если ты такой умный! – оскорбился сверчок: он ведь тоже был странником, возвратившимся из мест отселения на родину предков.
     Фавн легко проходил через стены и в мгновение ока перескочил из хлева в горницу.
В хате тускло светила керосиновая лампа.
    - Мама, почему мы живем здесь совсем одни? – вопрошал Явдусю старший сын. – Я ходил в школу, и у меня был друг Мурад.
    - А я в Грозном ходил в садик, и у меня был трехколесный велосипед! – в тон ему добавил младший.
    - Да потому, - тихо ответила мать, - что здесь нас не найдет Мустафа-бабай.
    - Мама, а почему он нас ищет? Что ему от нас нужно?
    - Ищет, чтобы истребить весь род вашего отца. А от него остались только вы двое – Ахмед и Адхем…
    - Так это он застрелил нашего отца? – догадался старший брат.
    - Он ли, не знаю. Может, он, а может – кто-то из его родни. Впрочем, вряд ли из родни: сказывают, что вся его семья – дети, снохи и внуки – погибли под обломками. Дом-то взорвали ночью, когда все спали. А Мустафа выполнял в это время какое-то поручение Черного араба. Так что остался  бедняга на старости лет один на белом свете, злой и несчастный. Говорят, что у него поехала крыша…
    - Крыши не осталось, я сам видел, - вмешался малыш, - одни обломки!
    - Это я насчет головы.
    - Сдурел, что ли?
    - Пожалуй. Считает, что дом взорвали кровники из рода вашего отца. Но он ошибается: просто в дом попал снаряд.
    - Мама, а кто такие «коровники»? У них что – коров много? –поинтересовался малыш, который обожал кормилицу семьи, красавицу Веснушку. 
   - Это мстители,- вздохнула мама.
   - А за что  они мстят? – полюбопытствовал старший сын.
-Да  Бог их знает, за что. Лет триста назад была какая-то распря между семьями…
- И как же, не забыли? – Мальчик знал, что среди горцев есть столетние жители, но вот о трехсотлетних  не слышал.
-Забыли, пожалуй. Но мстят по привычке, любую беду на враждебный род списывают.А в роду вашего отца одни женщины теперь остались да пара-другая стариков.
- Гасан-ага и Зухра-ханум,- уточнил мальчик. Он был очень вежливым ребенком.
- Не поминай их, сынок! Забудьте все кавказские имена.  И свои прежние тоже. Отныне ты, Ахмед,- обратилась она к старшему, - Валентин, Валя, а ты, Адхем, - Евгений, Женя. Крестились, освятились, теперь вы настоящие бульбаши.
- А зачем ты назвала нас как девчонок – Валя, Женя?! – возмущался Ахмед.
- Так надо, родной.
- Но бабское платье я больше не надену! – ультимативным тоном изрек мальчуган.
- Добро, будешь носить джинсы.
- Я тоже хочу брюки! – закричал Адхем
- Ты наденешь шорты.
- И волосы нам остриги! – потребовал старший сын, по плечам которогокрупными кольцами кудрявилась черная грива.
- А вот этого я делать не буду,- отрезала Явдуся. – повторяю: отныне вы – Валя и Женя.А кто вы на самом деле, мальчики или девочки, никто не должен знать.
 И Явдуся призадумалась, вспоминая ужасы возвращения на родину, когда за ними по пятам – от Минеральных Вод и аж до Киева – шел неизвестный маньяк, без сомнения, посланный безумным Мустафой.
- Главное, - продолжила она свою мысль, - вы приняли веру моих отцов. Крестились, значит, вы теперь – крестьяне. Как мои пращуры. Будем работать на земле, бульбу  выращивать, морковку…
- Но ведь ты, мама, учительница и должна работать в школе! – Валентин был не только вежливым, но и рассудительным ребенком.
- В школе я буду работать осенью. Кстати, - спохватилась она, - завтра я должна ехать в область насчет работы, заодно поищу двоюродных братьев. У меня ведь адрес есть и приглашение из райОНО…
- Поезжай, мама, поезжай!- обрадовались дети.
- А вы управитесь без меня?
- Конечно! Ведь мы – вдвоем!
- Втроем! – вякнул за печкой фавн, но никто не обратил на его реплику внимания: всем показалось, что это треснула рассохшаяся половица.
  Ночь прошла незаметно. Наглый сверчок вылез из уха фавна и улегся спать там, где ему и полагалось: на шестке.
  А фавн вернулся в хлев, поработал там маленько, укладывая дрова в замысловатую поленницу, потом выбрал подходящий кусок  дерева, смастерил из него балалайку, сел на дубовый чурбан и, отстукивая копытом ритм, запел:
       - Кали-юга, Кали-юга,
         Люди, кушайте друг друга!

  На рассвете Явдуся вошла в хлев, чтобы подоить Веснушку, и ахнула: на пороге стояло полное ведро парного молока. Она сразу же нашлась, поклонилась невидимому благодетелю и произнесла благодарственную речь на языке, который, по ее мнению,   был наиболее  понятен домовому:
- Исполать тебе, Хозяин! Мир тебе под одной крышей со мной, рабой Божьей Евдокией, крещенной, освященной, Христу – Богу посвященной, со чадами моими – Евгением и Валентином! Давай будем в мире жить, крепко-накрепко дружить, друг другом  дорожить!А в залог нашей дружбы испей вместе со мной парного молочка!
     Она зачерпнула полную кружку ароматной живительной пищи, отпила несколько глотков и поставила кружку на порог. Уходя, она обернулась в темноту со словами:
- Ты уж пригляди за моими хлопцами! Смотри, как бы не случилась с ними какая беда...
- Слово божественного Юлия Цезия, - ответил фавн.
   Но Явдуся была уже далеко. И не знала она, не ведала, какая беда нависла над ее черноглазыми хлопчиками: в это самое время к покинутой селянами деревне приближался наемный убийца, коварный абрек Ибрагим, нанятый   Мустафой за огромные деньги,которые  для вдовца уже   не имели цены.
   А дети в тот день с  утра  хозяйничали в огороде, потом играли в прятки и, конечно, проголодались.
    На столе стояла трехлитровая банка с парным молоком, а рядом – тарелка с уложенными стопкой лавашами,  заботливо  выпеченными матерью в сооруженной ею
на кавказский  манер глиняной печи. 
    Но едва ребята приступили к трапезе, как на пороге появился странный молодой человек с бульбовидным красным носом.
- Эге, - сказал нежданный гость,- кто же это прибыл на родное моё селище и в мою хату без моей на то визы?
- Это мы, Ах… - начал было объяснять малыш, но брат ткнул его локтем в бок и тот закончил фразу: - Валя и Женя.
- Валя, говоришь? А я – Петя. Где же ваши батьки?
- Папа умер. А мама поехала устраиваться на работу.
- Так… Все ясно, - протянул Петя.- А горелка у вас ё?
Братья с недоумением переглянулись.
- Есть! – радостно закричал малыш.
- Ну, неси, - обрадовался гость,- отпразднуем знакомство!
Мальчик тотчас же приволок из сеней керосиновую лампу, открутил ее верхнюю часть и протянул ее незнакомцу.
- Блин! – расхохотался тот. – Ну, вы даете! Здоровые мужики, а горелки не нюхали!
Малой осторожно поднес к носу фитиль и вежливо ответил:
- Врете вы все. Вот и нюхали.
А сообразительный Ахмед живо определил опасный момент и, скрепя сердце, сказал:
- Никакие мы не мужики. Девчонки мы, неужели не понятно?!
- Девкам оно, конечно, простительно,- резонно заметил Петя, вынимая из целлофанового пакета огромную бутыль самогона.- Только не очень-то вы на них похожи. Но это неважно! Несите-ка живо сюда закусон!  Обмыть ведь надо новоселье!
    Хлопчики принесли с огорода пучок зеленого лука, придвинули поближе к гостю тарелку с лавашами.
  - Лук, блины, - все пойдет, - одобрил их действия Петя, налил до краев гранёный стакан, и добавил, переходя с торсянки на белорусский:
  - Шкода, сала няма!
    Петя пил до позднего вечера, а когда бред и реальность перемешались в его мозгу в невероятную  сборную солянку, выполз из дома, оставляя за собой длинный мокрый след,и на четвереньках вполз в сарай.
    И  тут произошло нечто такое,  от чего Петя мгновенно протрезвел: дверь за ним сама собой захлопнулась, а из дальнего угла на него двинулась серая фигура с козлиными рогами. Привидение испускало пульсирующий зеленоватый свет и слегка подвывало противным бабьим козлетоном. Петя метнулся вправо – козел за ним, метнулся влево – козел туда же. Тогда Петя прыгнул в пустое стойло и спрятался в кормушке для лошадей. Козел за ним, сделал флик-фляк и исчез в пустой бочке.
 Неизвестно каким образом  Петя оказался вдруг за поленницей и почувствовал под левой ногой что-то холодное и твердое.
Это был спрятанный Евдокией топор.
- Погодь, гадюка, разберусь, кто ты есть на самом деле,- прошептал Петя, сжимая в руках топорище, и оглянулся. В хлеву было тихо и пусто.
- Чертей зеленых вижу, лечиться надо, - подумал он, и в этот миг увидел, как из огромной старой бочки что-то медленно поднимается, выползает, приобретая очертания человеческого тела.
    Топор тут же взвился в воздух, перелетел через кучу дров и вонзился …  прямо в лоб горбоносому незнакомцу явно кавказской национальности, невесть каким образом очутившемуся в сарае!   
    Малыши подождали чуток не в меру общительного Петю и выглянули на улицу. Куда там! Петя улепётывал на спринтерской скорости в направлению к близлежащему шоссе.
  А навстречу ему двигался новенький «Фольксваген» с небольшим прицепом-стойлом для Веснушки: это возвращалась из города за детьми и коровой счастливая Евдокия. Ее сопровождали двоюродные братья-амбалы  Вася и Коля. Оба были слегка навеселе, но не от вина: они были окрылены возможностью сделать  ближнему добро, ведь именно в этом заключается суть души любого белоруса, даже самого что ни на есть крутого, каковыми являлись Вася и Коля.
  Собирая нехитрый вдовий скарб, они пели и шутили, и никто из них не догадался заглянуть в сарай, так что скелет чеченца с топором в голове лежит там, наверное, и доныне.
   А фавн после этих событий исчез, ушел куда-то, но куда именно неизвестно. Может,ему стало холодно на покинутом семьёй Евдокии селище, и он отправился на поиски теплого местечка поближе к саркофагу.
    Возможно, это он произвел переполох среди журналистов, которые дерзнули приблизиться к саркофагу в апреле прошлого года. Сказывают, оттуда вылез,  испуская искры, светящийся  козёл.
    Среди ученых тут же возник диспут, кто это: мутант или инопланетянин? Экспериментаторы  пытались   вступить с ним в контакт, но он, сволочь, охотно поедая предлагаемые ему радиоактивные мухоморы, души и рта не раскрывал, не откликался также на клички Радик и Цезик, чем сильно озадачил сторонников теории мутагенеза.
    А ведь они, наверняка,    были правы! Вполне вероятно, что фавн под влиянием радионуклидов мутировал в качественно новую нежить.
     Но возможно, что все это – байки желтой прессы, а на самом деле фавн давно уже вернулся на родину, в страну древней Эллады, где и живет поныне, грея на солнце стертые в долгой дороге дырявые копыта.

                1999 г июнь