О Николае Глазкове

___

Стихотворение «Антигерой». В этом весь Глазков. Интересно, что творец «Самиздата» никогда не был диссидентом. Каждая его строка конструктивна и патриотична.
К тому времени, когда я встретил Глазкова, он уже теоретизировал. Время манифестов прошло, и Небывалист Востока поддался эмпирике. (Юлиан Долгин — Небывалист Запада.)
Мне неизвестно, как Коля попал на съемки фильма «Андрей Рублев». Во всяком случае, это не заслуга помрежа. Андрей Тарковский сам неплохо знал современную русскую поэзию и ее творцов. Жажда деятельности и необходимость кормить семью вела Колю по самым разным путям, в том числе и в кино.
Идея снимать в фильме о Чернышевском писателей в роли писателей принадлежала автору сценария фильма «Обыкновенный человек» Василию Абгаровичу Катаняну. Некрасова в этом фильме играл драматург А. Хмелик, Панаева — пишущий эти строки, Достоевского — Николай Глазков. Исключение составлял сам Чернышевский, которого играл актер Сергей Десницкий. Задуман фильм был изобразительно интересно, в трех красках (Каракозов). Настоящее должно быть черно-белым, сны Веры Павловны цветными, а прошлое варьированным. Армянин, директор картины положил на пол тарелку и предложил В.А. Катаняну разбить ее ногой. Потом предложил это сделать Строевой. Потом все выпили по бокалу шампанского...
Помню, как Коля позвонил мне и предложил поехать на студию, выяснить ситуацию. Съемки затянулись, возникла какая-то неясность. Скорее всего картину закрыли. Мы получили оставшийся гонорар и пошли в буфет перекусить. За одним столиком сидели Орджоникидзе, два царских офицера и какая-то баба-яга. Актеры обедали не снимая грима. Коля оценил комичность ситуации, в таких случаях у него рот раскрывался до ушей и начинали быстро подниматься и опускаться брови.
А вскоре картину действительно закрыли, увидев в ней аллюзию. В один из летних дней 1973 года вся съемочная группа собралась на похороны картины (что это так, знают не все). Перед смытием пленки Вера Павловна Строева решила сделать просмотр уже на две трети отснятого материала. С болью в сердце мы прощались с мгновениями творческой жизни, запечатленной на кинопленке. А когда на экране появился Коля в роли Достоевского, произносившего длинный монолог перед провокатором Каракозовым, у многих сидевших в зале на щеках заблестели слезы. Впечатление от игры Глазкова было ошеломляющее — в одном лице как бы соединились Достоевский и один из его литературных героев.


___