Спекуляции простофили, Вступление

   Если честно, мне несколько надоело писать стихи. Сейчас, отыскав старый текст, решил попробовать продолжить рассуждения о Слове. Поначалу предполагал написать книгу, но, скорее всего получится цикл миниатюр, посвящённых параллелям между информатикой и филологией. Сам я не люблю слово "гуру" и самих гурей тоже. То есть, предполагаю споры со своими коллегами по стихире относительно моих мыслей, не уверен, что всегда верных.


                Спекуляции простофили, имеющие
                некоторое отношение к поэзии и Слову


   Хочется заранее предупредить своего визави, взявшегося читать данные тексты о некоторых вещах.
   Первое: слово “спекуляции”. В нынешней транскрипции этого слова, тем более в деятельности, относящейся к Слову, чаще всего присутствует негатив. Естественно, если рассуждения не основаны на математических аксиомах или на трудах “предшественников”, то они выглядят, как болтовня. Безосновательная. Настораживает. А при появлении предположений, что такого рода болтун может добиваться выгоды, негатив обязательно образуется. Более того, мы его запросто называем подлым человеком. Но призываю Вас к человеколюбию. Какой прок от поэзии? Пара подзатыльников. Их ещё следует заслужить, скажем, не то или не о том сказал. А слова не приватизируешь для дальнейшего творческого наследования. Слово принадлежит всем, народу. Вы скажете, что ритмические тексты могут приносить прибыль? Да могут, но это там, у песенников. Во-первых, жанр другой, во-вторых, насчёт поэзии я бы поспорил. В другой раз.
   Вернёмся к “спекуляции”. Что же автор понимает под этим словом? Вероятно, нечто, похожее на беседы греков под сенью, скажем, кипариса. Вам нравятся оливы? Пожалуйста, под сенью олив. Сидят довольно неглупые люди, утоляя жажду родниковой водой, смешан-ной с перебродившим соком винограда, и беседуют на разные темы. Говорят о простом, понятном. Встречаются в разговорах отдельные непонятные моменты (места, точки ветвления). Беседуют год, два, десятилетия, века. Глядишь, через пару-тройку веков появятся апории Зенона. Долго? И что? Автор никуда не торопится. А уж, если родится зёрнышко, а тем более упадёт на влажную тёплую землю... Будет счастье.
   Не хотите греков? Пожалуйста. Аул на Кавказе. Сидят в лучах весеннего солнышка аксакалы и тоже никуда не торопятся. Дела сделаны. Враги повержены в молодые годы молодыми же руками. В зрелости, будучи ещё не аксакалами отремонтировали дома, войной побитые. Во дворах ходят, делами занимаются взрослые сыновья. Внуки снуют, оберегаемые детьми твоими, дедушка. Дымок курится над печкой для хлеба (тандыр?). Так, кое какие дела до твоего ухода к праотцам остались. Рассказать сыну о кунаке из соседнего аула, внукам об ухищрениях князя (бая), невестку поставить на место. Дела вербальные. Вот и чешут (неторопливо) старики свои языки, тренируются. А, если говорить пафосно, сохраняют дух и историю своего селения, народа.
   Но то – Аксакалы Кавказа. У нас всё проще, но мы тоже постараемся потренироваться, поболтаем. А строгих доказательств может и не случиться. Не взыщите.
   Предупреждение второе. В статье “Попытка лекции…”, написанной для газеты “Литературное кафе”, автор применил слова: “указатель”, “кадр”, “фрейм”. Зачем? Ведь, в науке, называемой языкознанием, давно определены другие термины. Да, конечно, слова “знак” “фонема”, “лексема”, “синтагма” специалистам давно понятны и связаны со всей системой филологических знаний. И наука сама не менее строга, чем математика. Более того, математические теоремы доказываются посредством того языка, который и изучает словолюбие. Вам не понравилось последнее слово? Соглашаюсь, филология.
   Так зачем изобретать велосипед? Возвращаясь к применению тех терминов, которые автор хотел бы применять в своих рассуждениях, хочется напомнить, что дьявол прячется в деталях. Вопрос о целях той или иной науки.
   Ура, слышен довольный вздох читателя: “Попался, писатель!” Да нет, никто никуда не попался. Конечно, конечно, цель любой науки – удовлетворение любопытства. Знание. Ничего личного.
   И всё-таки, поименованный нами друг продолжает прятаться. Нет осознанной, заявленной цели, но есть цель контекстная. То, чем оборачивается изучение того или иного вопроса. Цель, которую поставило течение событий, к чему приводят те или иные исследования.
Тихий монах Мендель занимался рукопашным опылением цветков (могу соврать, но, кажется, фасоли). Изменение и наследование цвета бобов. Развлечение, не более. Через десятки лет обнаружились хромосомы, триплеты, ДНК. Развлекался садовник, получились биотехнологии.
Бретёр Эварист Галуа в середине XIX века развлекается конструкциями из абстрактных кубиков (для нематематиков об абстрактных алгебрах проще не скажешь). Результат: и радиотехника, и современная цифровая техника пользуются находками (развив их, конечно) бесшабашного дуэлянта.
   У всякой науки имеются отдалённые либо цели, либо результаты. Уважаемый визави, не наблюдали ли Вы удивительную трансформацию отношения филологических студентов к поэзии? Огромное количество, если не большая часть абитуриентов филфака пишет стихи. Стихи весьма приличные для своей возрастной группы. И почти все прекращают писать к последнему курсу, а если и пишут, то… Как Вам сказать, чтобы не было обидно. Стихи часто довольно умелые, но такие, что можно было бы не писать. Проще и лучше прозой. Казалось бы, появились весьма глубокие знания, могли бы писать лучше, нежели абитуриенты. Нет. Тексты, напротив, стали более рыхлыми. И ещё одно наблюдение: преподавание литературы в школе. Сколько поломано копий, сколько споров о ненужности пересказов об образе Грозы в поэме Катерина, о разных ненужных людях и т.п. и т.д. А воз стоит на той же самой дороге.
Всё просто. Тонкое понимание красоты и (или) трагизма, интуитивное (личное) чув-ство места и времени, лица (личности) героя нужно лично живому Серёге и живой Галочке. Будущему химику, физику, слесарю наладчику все эти чувства и сочувствия не нужны. Но при этом изложения сочинения, диктанты крайне необходимы будущему “профи”, чтобы тот умел точно и чётко формулировать. Именно этому и необходимо учить, а не “сантиментам”. И получается, что самые завзятые дидакты в школе – учителя словесности. Их задача научить человека строго излагать своё видение и знание. А для этого желательно, чтобы человек умел буквоедствовать, излагая. И получается, что в университетах учат уметь и обучать изложению (трансляции).
   Целью же данного цикла является попытка понять принципы приёма словесной информации. И, на взгляд автора, лучше всего для этого использовать то, что уже найдено в  поэзии. Но именно восприятие, приём. Дело в том, что автор по профессии радиотехник и неплохо знает о том, что конструирование (создание) приемника зачастую задача намного более сложная, чем создание передатчика. Трудности приёма относительно передачи легко понять, если прислушаться к тому, что звук (или радиосигнал) с расстоянием ослабевает. И известно это не из школьных уроков физики, а из простого жизненного опыта. Источник же мешающих сигналов (помехи) может находиться намного ближе источника полезной информации причем на всех частотах от нижнего до до верхнего си. И это означает, что аппарат, принимающий полезный сигнал должен получаться сложнее передающего. И такой аппарат у нас имеется: ухо, мозг и глаза. По взглядам специалистов, занимающихся обработкой звуков ухо (вместе с мозгом) устроено сложнее всех устройств придуманных на сей момент человечеством да и посложнее языка, который, кстати, не только говорит, но и ест. Уточняю, если некий аппарат имеет много функций, то каждая из этих функций выполняется хуже, чем если бы использовалось другое, более специализированное устройство. Ухо же одинаковых с языком физических размеров только слушает.
   И, наконец, мы подошли к предупреждению третьему i.e. – слову “простофиля”. Автор, не являясь специалистом (филологом) не умеет пользоваться аппаратом указанной науки, а учить её лень. Он не станет использовать строгий математический аппарат, забыл, ведь. Да и простому читателю все подобные вещи неинтересны. Остаётся надежда на спор любопытствующего читателя с субъектом, имя которого указано на обложке. И ещё. Автор сам пишет стихи, иной раз неплохие, а поэт, как известно – не профессия, но способ бегства от собственного безумия. Так что, всё, изложенное в данном абзаце указывает на простофилю.
   Предупреждение четвёртое и последнее. Автор в своих рассуждениях исходит из принципа Эйнштейна. К этому принципу есть байка. Самого уважаемого физика теоретика (А.Э.) спросили, как он пришёл к своеёй Общей теориии относительности. На что услышали ответ: "Я бреюсь и умываюсь одним мылом". Пояснение: в конце ХIХ века джентльмен был обязан различать сорта мыла для каждого из применений.
   В общем виде принцип Эйнштейна можно сформулировать следующим образом: "Принципы природы не изменяются в зависимости от той или иной области знаний". Изменяется лишь форма проявления. Например, физическому закону сохранения энергии в бухгалтерии соответствует принцип двойного счёта (д'**** равен кр'едиту). В политэкономии рента образуется, как присвоение человеком извыточной энергии, доставшейся от солнца. В случае живого языка есть эффект "укушетки", когда варваризмы управляются по тем же правилам которые применяются к словам исконного языка. Не по правилам языка, из которого это слово заимствовано. Это - гуманитарная форма закона сохранения энергии.

  Автор ещё раз настаивает на том, что последующие тексты, которые увидит его визави – не есть научное исследование, но просто размышления. При этом будем считать, что у всех способов познания есть общие черты, поэтому пойдем от простого к сложному. А что может быть более простого при изучении приема информации, чем сама наука информатика. И автор предлагает пользоваться терминами и механизмами, уже наработанными данной наукой. Да, в отношении столь сложной материи, как слово.
   Если удастся предположить область непонимания визави, то некоторые вещи будут поясняться дополнительно.