Ночное танго

Моей первой, столь поздней, любовью была девушка по имени Маргарита.
Она была самым большим моим адским чувством, именно тем, что надолго врезается в память, именно тем, что не оставляет следов тебя прошлого, полностью переворачивая все твое представление о жизни. Она была мечтой каждого мужчины, и я бежал к ней как израненный пес, как только она мне звонила. Я и сейчас болен ею, болен до той степени, что не могу больше дышать простым человеческим воздухом. Я болен навсегда, навсегда околдован ее поступью, ее взглядом, ее движением головы. Я помню все детали этого страшного, постепенно разрушающего меня времени. Я помню ее каждое слово. И все, что сейчас окружает меня, все ничтожно, по сравнению с ней.
Ей было шестнадцать, и она была красива как греческая богиня. Темные волосы и густые ресницы, взгляд зрелой, уверенной женщины. Она приносила с собой этот необъяснимый мир из смеси наслаждения, счастья и чувственности. Ее кожа содрогалась при каждом моем прикосновении, все больше она походила на испанку, танцующую танго. Она была успешна. На нее поглядывали мужчины. Все восхищались ее красотой.
Мы ночами говорили о жизни. О ее жизни. О том, о чем она мечтает. Что она хочет. Я знал ее всю до кончиков ее ногтей, знал каждый кусочек ее тела, но я слушал как опьяненный болван, я слушал каждое ее наивно-детское слово. 
Наше танго длилось довольно долго, все глубже затягивая меня в пучину наших страстных мыслей. Колдунья, без которой я не мог жить. Я волочился за ней как скотина, требовал от нее невозможного. Она опьяняла меня. С ней я узнавал то, чего больше никогда знать не буду. С ней я жил, я дышал ею, я требовал, чтобы каждое утро она была рядом, и каждый вечер проводила только со мной.
Но она ускользала. Ее подружки, театральные студии, и я проводил время в одиночестве. Я завел собаку, я много пил. Вечерами, когда я возвращался домой похожий на бездомного алкоголика, я все чаще ловил себя на мысли, что где-то она может быть с кем-то другим, где-то на соседней улице она целует кого-то другого.
И я не знаю, отчего приходили такие мысли.
Потом она появлялась. Веселая, искренняя, с детской своей улыбкой, и моя тоска проходила. И она танцевала мне, и мы кружились в этом танце нашей безумной любви.
За неделю до этого моя малышка исчезла. Она говорила, что болеют родители, которых я никогда не видел, и ей нужно быть с ними. Конечно, я верил ей. Я говорил себе, кто может быть еще кроме меня у шестнадцатилетней нимфетки с ярко-красной помадой на пухлых еще совсем наивных губах. Я сотни раз подвозил ее на моей недавно купленной машине, и сотни раз видел как она уходит и как она возвращается.
Я был одинок несколько дней. Она не отвечала на звонки. Мне было страшно, будто бы я попал в западню к диким зверям. Ночами на стенах своей комнаты в отражении фонарей я различал только ужасные, приходящие на ум картины. И я вовсе потерял ее. Я пил нещадно, пил, словно в моей жизни произошло что-то неминуемо трагичное. Но я знал, что где-то в своей родительской квартирке она заваривает чай своей маме.
Это был странный день, и я  ехал с работы уже далеко за полночь. Весь день лил дождь. Мерзкая погодка. Я возвращался домой со сметенными чувствами, по темной трассе. 
И я увидел ее. Она стояла на мокрой дороге, с грязными от дождя волосами, размокшей косметикой, в чем-то похожем на ночной пеньюар. Нас отделяли еще несколько сотен километров, но я знал, что это она. Она была похожа на маленький огонек посреди мрака это ночи. Она голосовала, и я по глупости подумал, что ей нужна помощь. Моя маленькая девочка попала в какую-то страшную историю. И я остановился у обочины. И подошел к ней. И сжал ее в своих объятьях. Я думал, что ей холодно. Я думал, что она боится. Я хотел забрать ее с собой, и больше никогда не отпускать, хотя тогда я уже догадался, что все это на самом деле значит.
Она сделала вид, что не знает меня, оттолкнув меня со всей своей возможной силой. Она была похожа на заблудшую овцу. Я хотел спасти ее. Но не смог.
И она осталась стоять на мокрой от дождя трассе, дожидаясь своей машины, чтобы где-то, в дорогом мотеле, валяться в ногах у волосатого толстосума.
Я несколько дней не ел. Я несколько дней не спал. Я не чувствовал своих пальцев, не видел себя в зеркале, в моих ушах все шумел дождь той ночи. Я изнурял себя. Я два раза хотел покончить жизнь самоубийством, я резал вены. Я молился. Я обошел все имеющиеся в городе соборы и церкви. И теперь я страстно хотел, чтобы меня спасли.
Чтобы меня вытащили из логова обмана, обмана всей моей жизни, самой долгожданной моей любви. Я не верил себе. Я не верил своим глазам, и больше никому.
Но я искал ее, и не мог найти. Я думал, что еще успею ее спасти.
Я выплакал все слезы, их больше не было. Меня преследовала головная боль. На улице меня больше никто не узнавал. Я не встречался с друзьями, я запер дверь своей квартиры, и больше не хотел никого видеть.
И потом мне пришла в голову удивительная идея отыскать ее. Мою заблудшую маленькую овечку. И вернуть, во что бы то ни стало.
И я стал искать ее в притонах, в ночных клубах, на дискотеках и закрытых вечеринках. Я обзвонил всех проституток. Я искал ее в больницах, в клиниках, в домах для сумасшедших, я искал ее по всему списку телефонных адресов. Но не нашел.
Мое тело несколько раз находили окровавленным в грязных, желтого цвета ванных вонючих борделей. Я перенес сифилис. Я знал стольких женщин, что уже не помню их лиц. Я даже не помню уже и ее лица.
Как-то раз мы с друзьями решили собраться вместе.
И один из приятелей повез нас загород, в маленькую покинутую всеми глухую кафешку, где танцевали красивые женщины, и наливали хорошее спиртное.
И там среди нескольких подведенных наспех женских глаз, я узнал ее. Прошло уже много лет. А она была все та же. И я думал, что позабыл ее лицо. Но оно взрезалось в память, и не отпускало меня. Испанка с черными, как ночь, пышными волосами. Со взглядом ласковой кошки. И я произнес ее имя. Но она не узнала меня. Среди десятков мужчин ее яркой туманной молодости я был лишь маленьким осколком в ее биографии. И когда мой приятель увез ее на своей машине в ту ночь, я не жалел больше не о чем. Я столько познал, мне столько пришлось пережить, из-за какой-то малолетней девицы, шлюхи без места и времени, без какого-либо будущего. И я похоронил ее. Как казалось мне в ту ночь, навсегда. Но в тысячах женских лиц я до сих пор вижу ее. И мое сердце вздрагивает, когда где-то в автобусе я замечаю женщину с темными, как ночь, пышными волосами, с таким наивным, еще почти детским взглядом. И я знаю, что эта боль никогда не уйдет. Не уйдет ни за что, и она до сих пор травит меня где-то глубоко внутри меня, каждый день и каждый час моей никчемной и пустой жизни.

21.01.2013