Поэма

В деревьях свет и паутина –
Данаи ливень золотой…
И рыбаки, зовущие сомов «квоками» по воде.
Вода и солнце, я – едины.
Мотор шумит и дыбит воду и едкой гарью в нос бензин.
Во фраке эбонитовом гуляет аист,  строг, как гувернёр.
Я перед ним, как ученик перед учителем домашним.
Вот полетел он – красноклювый, краснолапый.
Коллежскими асессорами чайки на службу поспешают,
Семенят, напыщенно расправив грудь.
Корчи по всей реке,
И корневой системой угрожает исполин на островке.
Повержен, страшен. Един, один.
Возможно, зеленея средь собратьев, ничем не примечателен был ствол его.
Теперь на фоне неба, растопырив подагрой скрюченные пальцы с когтями сказочной Яги, он грозен.
Следы. Бесчисленное множество следов.
Трёхвекторны, как стрелы. Я путаю их, путаю свои, кружа на месте,
Оставляя отпечатки ступней то влево-вправо, то назад-вперед.
Петляю. Ужели ступу здесь твою увижу, Дево?
Как здесь бродить тепло по этой мели едва ль по щиколки в воде.
Мой Бог! Ты чешуей сребришься здесь. Так рядом, осязаемо, везде, так близко.
Лучисты соты твоих пристанищ в ряби водной.
Ветер – твой лучший друг. А, впрочем, божеству друзья – стихии все.
Он сам – стихия.
Пусть человечьим ликом, пусть Триглавом, пусть воинством небесным явится он в облаках, Властитель мира, сегодня я в лучах его в воде.
Река! Прости восторженность мою. Но невозможно здесь не погрузиться в воды, с крещения благоговением смывая грех.
Припасть к песку губами,  и после долго лёжа на спине, смотреть на небо.
Здесь птичий остров. Зачем вспугнул я птицу Твоего знаменья?
А, впрочем, вольны птицы. И важно ль так, коснётся ль головы моей Твоё крыло?
Под сенью купола лазуревого цвета все мы – дети,
и каждому созданью Твоему здесь на Земле и за пределами  её
я  - брат!