Чародейке

                Любови Исаевой.

                Отчего на душе так тревожно,
                Отчего сердце ноет в груди,
                Как на солнышке камень острожный,
                Проглянувший из мартовских льдин.

                Так душа беспечально скучала,
                Так покойно текла моя жизнь:
                Я забыл, что любовь означала,
                Я привык к неизбежности тризн.

                И казалось, что нет счастья выше
                Мир, как есть, умудрёно принять:
                Соловьев возвратившихся слышать,
                Шуму рощ пробудившихся внять.

                И певунье, грустящей о прошлом,
                Руки нервные ласково сжав,
                Посоветовать выбросить грошик,
                Припасённый от детских забав.

                И увидеть, как мир этот ласков
                К обречённым его посетить,
                Что кончаются страшные сказки
                Обещанием счастливо жить.

                Но щемящей печалью наполнен
                Безвозвратных утрат пересчёт,
                Может быть, для того, чтобы понял
                Умудрённый я что-то ещё.
               
                За чарующий голос, быть может,
                Ей доверена тайна души;
                И печалясь за всех, и тревожась –
                Это значит действительно жить.

                Не она ли с зимою грустила,
                Не она ли весну призвала,
                Чтобы сердце в груди моей ныло,
                И душа обновленья ждала.