В пурге

Шубка чёрно-несуразная,
старенькая, с виду, шаль.…
Капли на ресницах - стразами:
снег ли? слёзы ли?… Душа
долей девичьей истерзана.
Брошена!… Зачем? За что?
Вены вскрыть, дойдя до лезвия!…
Снег-мука сквозь решето
неба сыплется на волосы,
словно время им седеть.
От обиды впору в голос выть,
но скрывая от людей
стыд и горе первородные,
и любви сожжённой прах,
переходит стужу вброд она,
снег скулит в её ногах…
Кажется, что всё потеряно,
и терпеть не хватит сил!
Нахлебалась лицемерия:
ненаглядный не впустил
в сердце, что сгубила воли власть,
новой жизни огонёк.
Забеременеть изволила!…
Выгнал в зиму за порог.
Шла девчонка, слёзки капали,
только стало вдруг теплей -
под сердечком: «Мама, мало ли
в этом мире злых людей?
Потерпи чуток, родимая.
Дай хотя бы раз взглянуть,
Мне на лето, осень, зимушку,
встретить первую весну!»
Даже снег в ногах стал плюшевым!
В небыль канула беда:
«Я с тобой, сынок, ты нужен мне!
Я тебе весь мир отдам!»
Жизнью были им отмерены
пуд невзгод с верстою мук,
но в пурге звучал уверенно
двух сердец счастливый стук.