Уезжал ты, забывая, думая что

Крик:

Уезжал ты, забывая, думая, что где-то раем
Ждёт тебя совсем иная, без мозолей на руках.
Но не финики там тоже, не ахти какие рожи
И на Барби не похожи, на похмелье, в крапалях.

Да, Сибирь это просторы, но и там всё те же норы,
Где сидят другие воры, что своё не отдадут.
Там портянок рубль длиннее, но над ним ты так потеешь
И загривок не жалеешь, что и на хрен этот труд.

Возвратился ты к мимозе. Всё по-прежнему в совхозе,
Без нектара и амброзий ожидаем мы весны.
Где сотрётся время ссоры. Что нам эти кикимОры?
Как и памяти укоры, если будем мы честны.

Там же я существовала и надеждой поливала,
Хоть её осталось мало, чувства прежнего росток.
Может быть зайдёшь, не знаю, поцелуешь, я оттаю
И, пусть далеко до мая, может отойдёт цветок.

Что б его согреть, не хило, не сведя на нет в могилу,
Применив мужскую силу притаранить возик дров.
Но туман накрыл болото и я, вновь, в порванных ботах,
Вся с подъёмом на работу, от друзей и до врагов.

В доме холодно и сыро, холодильник кислым сыром,
Проступили углы миром, из щелей струится страх.
Серый ящик льёт помои, кажется и жить не стоит,
Скоро уж сама завою, только герпес на губах.

Вот такое проясненье на январское крещенье,
Коль не будет преткновенья, заходи, в остаток сил.
Дурой ждать не перестану, будешь ты мне неба манной.
Что со мной такое? Странно, будто бы приворожил.

Ответ:

Ты такое написала, до сих пор строку жую,
Эк тебя подразобрало, дай, в обратку, отпою.
Разорвусь, на переправе, наступая на узду,
Где нашла ты кодекс правил, с примечаньем про кизду?

Да, в работе и заботе, но ведь жизнь такая прёт,
Не одна ты, в огороде, рваным криком корчишь рот.
Здесь повсюду хитрый праздник, взгляд, попробуй, подними,
Где счастливый случай дразнит, да пойди его, возьми.

И киянкой рвань железа я стучу в который раз,
И, под вечер, уж повеса без претензий на экстаз.
Тут не то, чтобы налево, от супруги б откосить,
А тебе, смешная дева, только б в дудку голосить.

С неба упадёт ли пфенинг? От большой земной любви?
Не бывает чистых денег, всё на плядстве и крови.
Не от страсти же к медведям я заехал в гиблый чум,
Вновь туда пусть чукча лезет, ошалев от пьяных дум.

Я пресытился ветрами, с комарами, до верха,
Почешите себя сами, оторвавши час греха.
Что до обещаний? Знаю, сам себе я не привёз,
И полена, жди, родная, за туманами совхоз.

Что добуду на распутье? Где, за лужами мороз?
Что мне обещанье груди, коль в штанах сосулькин нос?
Всё пройдёт и что-то будет. Видишь год какой, козёл.
И всего тебе нарубят, и накроется на стол.

Вы лишь, девушкою, верьте, раз другою не смогла.
Обрастём, быть может, шерстью, коль не вырастут рога...
Тут взираешь трезвым оком на Кубанскую зимУ,
И мечтаешь о высоком, ну а ходишь по дерьмУ.