Маленькая черновая поэма

                1.

Светло, счастливо, безучастно
Глядели окна на меня.
И холод ерзал ежечасно
Под стриженой овчиной дня.

Сквозь стёкла – временный столетник
Всё ж зеленел, и вербный сон
В прабабушкино гололедье
Был, словно в банку, погружён.

Дед ел хамсу с картошкой жаркой,
Неделю трезвую хваля,
А дядя мой с гитарой яркой
Позабывал про три рубля…

В шкафу – костюм его концертный
И пара лаковых туфлЕй,
Ещё - футляр, двугорбый, верный
Игрунье-барышне своей.

Скамеечка, пюпитр, ноты;
Снег с проводами за окном.
И де Визе мне шепчет что-то
И всё печалится – о чём?..

А дядя знай аккорды ладит –
И нет отрадней и родней
Ему скамеечки, тетради
И дней… и проходящих дней.

                2.
         
А де Визе грустил о снеге
За перекрестием окна,
О золотом трамвайном веке,
О вкусе хлеба и вина,

О плитах газовых на кухне
С желтофиолями огней
И о дубинушке «эй, ухнем»,
И – о француженке своей…

О высей вьюжном менуэте,
О королеве с королём
Во снах… О грушевом буфете –
В воспоминании моём…

                3.

         Братья   Берлинские

А за стеной сидел горбун.
К нему захаживал бывало –
Скрипач и брат...  Как Гамаюн,
Как Феникс, скрипка оживала,
Играя нам, что радость есть
И есть печаль в безбрежном свете,
Сияющая залов весть –
И слушатели, словно дети...
И за фанерною стеной
И в коридоре бесконечном -
Свеченье лампочки одной,
И скрипки – жалобы о вечном.


                4.

На провода, на дымоходы,
На крыш пологих терема
Сходили ливневые воды,
Сверкали громкие грома.

Из-под брезента «Опель» ржавый
По-крабьи пялился на двор.
Он взят был где-то под Варшавой
И как-то бегал до сих пор...

Механик, сизая ворона
Смотрела с крыши на него,
Да ухо пьяное харона
Ворчанье слушало его.

Тот вслед ему грозил шутейно
Послевоенным костылём;
Пылал и плакал цех литейный,
А может быть, летейский – в нём.

                5.

«О чём ты плачешь?»  –  «Ни о чём,
Так что-то...» – каркнула ворона... –
Сегодня с первенцем-лучом
Хоронят пьяницу-харона.

И зуб сверкает... Как живой
Впервые вытянут калека;
Вот только жаль, костыль с собой
Не положили человеку...»

Оркестр грянул и кряхтит,
И гроб не хочет с плеч спускаться.
И жёлтая пыльца пылит...
И шмель копается, гудит
В цветках кладбищенских акаций...

                6.
               
               Св. Себастьян

Незнаемый город. Стоит у ствола
Святой Себастьян, а под сердцем стрела.
И светятся рёбра, на нимбе – латынь,
И вен на запястьях плетёная синь...

И медленный лучник  привычной рукой
Стрелу достаёт – и звенит тетивой.
Но мимо летит перьевая сестра –
За дали, за время, качая ветра.

В тот ламповый вечер, где мальчик один
Со страшною книгой гравюр и картин...

                7.
 
Ясный город с дождём в обнимку,
С силуэтами фар в груди
Чёрно-белому снится снимку;
Всё труднее нас в нём найти.

Только тени остались словно –
От фигур и размытых поз,
От приколотых к дням любовно
Шейных бабочек и мимоз...

От косынок в дожде, шиньонов,
От каштановых голубей, –
От твоей молодой иконы;
От сыновней тоски моей.

                8.
               
Утро пахнет капустой кислой,
В зимнем детском пустом саду.
Ледяная звезда повисла,
Ледяную мне жаль звезду.

Вот сниму я её, раскрашу –
И ещё... положу на снег.
Разноцветное счастье наше,
Наш коротенький, детский век.

Это марта ладонь златая...
Положи на неё снежок,
Посмотри, как он долго тает, –
Как растаять не мог, не смог...

                9.

            Старенький телевизор

1.

Два цвета у времени: белый и чёрный,
И в круглом окошке – Коцит…
И усики Чарли, и гвоздь запечённый,
И титры рояля навзрыд…

Там мир сероватый, вкусив ускоренья,
Сквозь линзу доводит до глаз –
Томленье и слёзы – без тени сомненья –
И смех, раздирающий нас…

2.

Король непреклонен, да шут перешутит
Весь свет и себя самого.
И бабушку Варю нарочно разбудит
Навязчивый бубен его.

И Лир усмехнётся простуде и ливню,
И козням лихих дочерей.
И Гамлету Йорик беззубо, наивно
Расскажет о жизни своей.