садо-мазо

Устав от тягот трудовой недели
и монотонной серости всех будних дней,
я телом отдохнуть решил в борделе,
в ночи манившем светом красных фонарей.

Внутри ковры, камин, пылают свечи,
и нимф одетых в латекс и корсеты сонм,
готовых наслажденье дать всем встречным,
и превратить в реальность самый сладкий сон.

И с приглянувшейся в костюме копа
(имею слабость в ролевые поиграть),
уединившись в будуаре, оба
мы взгромоздились на шикарную кровать.

Она просила, чтоб закрыл я очи,
когда разделись мы до состоянья "ню".
Французский поцелуй ждал, что есть мочи,
но ощутил я не язык – её ступню!

И моментально, как в мгновенье ока,
защёлкнулись оковы на моих руках.
"Сейчас наказан будешь ты жестоко", -
она сказала, голосом посеяв страх

в моей душе (ах, Господи, помилуй!), -
"Как ты посмел залезть в кровать без спросу, раб!".
Звать пробовал на помощь, но насильно
фонтан заткнула мой, засунув в глотку кляп.

Решала вслух про наказанье -  свечкой
закапать грудь, пороть кнутом, на каблуках
попрыгать на спине, запрячь в уздечку,
чтоб в ней скакал я, как лошадка на бегах?

Тут между нами искра проскочила,
и спазм сотряс меня вдруг с головы до пят -
к яичкам подключила "крокодилы",
чтоб двести двадцати вольт ощутил заряд.

"Не веришь, что искусный я бильярдчик?", -
вопрос мне задала, кий в руки взяв затем.
Отдам ей должное: всего ударчик,
"шары" мои все в лузе, я – в небытие...

Мне чудилось, что будто я мальчишкой
в дождь летний прыгаю, играю с детворой,
от капель тёплых взмокли лоб и стрижка...
Открыв глаза, я понял: дождь был...золотой!

Она, запрыгнув со всего размаха,
плюс ко всему уселась мне на голову.
И раньше жизнь моя была не сахар,
а стала жопа, и буквально наяву.

Последнее, что помню пред отключкой:
штуковину ту, как отбойный молоток,
в её руках. Желая сделать вздрючку,
она её суёт мне прямо между ног.


Пять долгих дней уже лежу в больнице,
желанья больше нет бордели посещать.
Как раны заживут на ягодицах,
не стану приключений я на них искать.