Здравствуй, пляжик песчаный. Былинка

Здравствуй, пляжик песчаный»

Ладога – огромное блюдце, наполненное когда-то чистейшей питьевой водой. Предки называли озеро – Нево. Это даже не озеро, это маленькое несолёное море площадью около 18 тысяч квадратных км и глубиной до 230 метров со множеством островов. Здесь проходила в Великую Отечественную войну Дорога Жизни длиной в 45 км, спасшая сотни тысяч ленинградцев от неминуемой смерти. И вдруг в пути нежданно и негаданно, как спирта голубое полыхание, за ближним лесом приоткрылась Ладога, да так, что захватило нам дыхание. А мы спешим, того ещё не ведая, что перед нами, добрая и гордая, стихия, обручённая с Победою, самой судьбою ставшая для города. Соединяя сказочное с былями, меня любовью одарили надолго живой воды и ветра изобилие и светлое девичье имя Ладога. Юрий Николаев

 

Из воды, из тумана – скользкий бок маяка…

Не болела бы рана, да она глубока.

Запах свежего стога и сухого дымка…

Отдохнула б дорога, да не может пока.

Сушняком обгорелым мы до нынешних дней

Из войны под обстрелом всё выходим по ней…

Людмила Барбас, СПб

 

В Санкт-Петербурге из кранов течет именно ладожская вода, правда, очищенная из-за загрязнения озера. Всего полсотни вёрст от города – и совсем другой воздух, деревья, настроение, мысли… В кустах прибрежных ветер бродит, темнеет в озере вода, на утонувшем небосводе уже проклюнулась звезда. А лес молчит, не шевелится, и надо мною на сосне сидит внимательная птица, совсем неведомая мне. Она, как я, не наглядится на эти дикие края. А может, это и не птица, а любознательность моя? Я о лесном не ведал чуде и не жалел о том ничуть, лишь в лица людям, в души людям всегда старясь заглянуть, понять их радости и слёзы до вышины, до глубины. И что мне было до березы или какой-нибудь сосны! Но убедительно и зримо я ощутил вдруг здесь, в глуши, как это всё неотделимо от человеческой души!.. Сергей Давыдов, †2001, СПб.

 

Середина сентября. Иду попрощаться с Ладогой. Пусто на уютном песчаном пляже, разлёгшимся длинным желтым ковром до самого дальнего мыска. Обычно здесь летом пляж превращается в курорт для «дикарей»; из удобств – только временный вагончик для любителей пива и мороженого, при полном отсутствии мусорных урн и прочих благ цивилизации. Но глобальное потепление внесло поправки в этот сезон: даже несусветная жара не смогла нагреть ладожскую воду, поэтому загорали все, а окунались - только отважные. Поэтому и шуму в деревне было намного меньше, а для дачных постояльцев это в радость.

 

Я люблю Ладогу в дни непогоды, когда иссиня-чёрное низкое небо покрыто тяжелым, набухшим влагой одеялом, и где-то вдали уже стреляют молнии, то поодиночке, то короткими неровными очередями, а сам звук может и не дойти до слуха – так далеко еще с треском разрываются небеса. Но скоро они окажутся над тобой, и странное ощущение охватывает тебя: хочется спрятаться и в то же время остаться на месте, стать свидетелем поразительного величия картины.

Осенний дождь тяжелыми каплями смывает следы пребывания человека у озера; только полиэтиленовые бутылки привычно раскачиваются и в такт дождевым ударам отбивают равнодушную дробь…

 

Безлюдным до следующего лета останется пляж; только местные рыбаки будут спускать в озеро на воду свои баркасы, да неугомонные чайки, словно стремительные истребители, не перестанут сторожить место.

 

Здравствуй, пляжик песчаный,

И прощай – мне пора!

Пожелай на прощанье

Мне немного добра!

 

Я тебе пожелал бы

Сотни маленьких ног,

Чтоб казался им палубой

Твой горячий песок!

 

И мои запорошены

Там песочком следы…

Пусть лежат, как картошины,

В глубине борозды.

Владимир Бейлькин