Янис Мочос об Игоре Жданове перевод с греческого

Перевод с греческого Димитроса Поподопулоса

Яннис:
 
Сейчас Игорь Жданов живет один в семейной даче под Москвой, упрямо отказываясь сотрудничать с представителями новых политических группировок и центров власти. Думаю, что это – честная позиция каждого истинного артиста и литератора -  всегда находиться в оппозиции к любой власти, ныне и присно и вовеки веков.  Потеря даже малейшей части личной свободы равносильна пути вниз, падению, когда конец заранее известен.
Так вот он сидит там в одиночестве в компании только своей музы и стакана вина как некий современный Соломос  и пишет мрачные пессимистические стихи. Его личные неурядицы тесно связаны с современным положением в стране. Редко можно найти писателей, появившихся в литературе до 1990 г, которые не находятся в состоянии не столько ожидания и надежды, сколько отчаяния и безысходности. Ибо истина такова: трудящиеся России ныне живут гораздо хуже, чем раньше. Если же говорить о судьбе пенсионеров, то здесь ситуация не просто драматическая, а прямо-таки трагическая и напоминает худшие времена 19-го века. Рыночная экономика разбудила в людях неудержимое желание к быстрому, немедленному обогащению. А большие деньги и состояния всегда доставались не честным трудом, а бесчеловечными, аморальными антисоциальными средствами. Так появились «Новые русские»: мафиози экономики, политической и социальной жизни безбрежной России. Что же касается областей духовной и культурной жизни, одновременно с коммерциализацией работ их качество упало вертикально вниз, поскольку проверенные высококачественные ценности отечественного и интерационального наследства дали место продуктам нижайшего качества, ввозимые из сегодняшнего западного варварства, особенно суб-продукты единственной в мире сверхдержавы.

ТАКИС (Димитрос Поподопулос):

Жданов читал стихи лучше всех. Буквально. И свои и не свои. Я не помню наизусть ни одного своего стихотворения из моей жидкой коллекции. Жданов помнил все свои и очень много чужих. Но главное - как он их читал.


С Игорем я познакомился через Мочоса. Не помню почему мне пришло в голову переводить стихи. Я знал, что Мочос пишет, спросил его, он дал мне одну книгу со своими стихами, я перевел 2-3, потом в греческом клубе было какое-то празднование, Мочос пришел со Ждановым и познакомил нас.

Однажды, возможно после ЦДЛ, мы со Ждановым пошли к Мочосу. Было очень поздно, все спали. Мочос запихнул нас в ванную, не помню, если дал бутылку, помню только мы там сидели с Игорем (вдвоем!) и он читал стихи.

Яннис:

ПЕСНЬ ДРУЖБЕ
Греция обязана Жданову наилучшими поэтическими переводами Кавафиса на язык Пушкина, Маяковского, Ахматовой (остальные переводы являются филологическими, т.е. не художественнымы, невдохновленными). Всего восемь стихотворений: «Строители», «В ожидании варваров», «Город», «Окна», «Стены», «Сатрапия», «Бог покидает Антония», «Кессарион», «Свечи»

. А мне почему-то навязалась идея, что Игорь Жданов умер или умирает прямо сейчас. И вместо того, чтобы поднять трубку и позвонить, я взял все его пять сборников и стал лихорадочно переводить. К вечеру я устал и вспомнил, что у моего друга был телефон. Поговорил с его дочерью, узнал, что он жив и здоров. С 29 декабря по 30 января я общаюсь с работами Игоря Жданова. Считаю, что я выполнил часть своего долга лучшему переводчику Кавафиса на русский. Через 28 лет молчания, исключая один перевод в 1978 году.
Странные пути выбирают мысли и чувства людские. И действия сопутствующие им. Перенося на бумагу последние слова всеянварской «бессонницы», возбуждения и напряженной работы, чувствую, что-то прекрасное и полезное имело место. Я беседовал наилучшим возможным образом  с другом, поэтом, прозаиком и переводчиком Игорем Ждановым. Добрые встречи впереди. В этом году, в будущем году и дальше. Разного рода встречи, но главным образом как те, январские.

Одна интересная, но поучительная деталь: в 1970 г. Жданов готовил к печати новый сборник. Некий младший редактор срезал пять стихотворений. Стихотворения должны были быть проверены старшими. Жданов должен был переделать стихотворения в соответствии с полученными указаниями. Он зачеркнул названия «еретических» стихотворений и заменил их номерами 1-5. Старший редактор не нашел ничего крамольного и подписал сборник к печати. Срезанные «антисоветские» стихотворения доходят до 50000 читателей. Это называлось цензурой. И было, конечно. Но когда любой представитель редакции газеты, журнала, издательства поступает так же в Греции, это именуется правом качественного выбора и актом защиты интересов писателя: выбираются хорошие, отвергаются слабые работы. Конечно же, я понимаю разницу между существующим социализмом и также существующей буржуазной демократией: последняя не мешает (и не может помешать по закону) тебе опубликовать за свой счет твою книгу. Но прежде надо иметь деньги. И они есть не у каждого. Особенно у полубезработного или даже безработного сына бедных родителей
Временами Жданов подвергался критике за то, что он культивирует пессимизм в русской поэзии. Многие его стихотворения действительно являются таковыми. Но события, которые трогают поэта являются совсем не радостными и не вызывают улыбку. Человеческая боль, тоска, вызываемые потерей близких и драматическими или даже трагическимим ситуациями, конец жизни человека приносимый болезнью, столкновения людей, часто принимающие форму жестких стычек и уничтожающих конфронтаций между группами, поколениями и народами, смерть – все это не может не найти эстетического обоснования и оправдания (только оно имеет место в поэзии) в пессимистических стихах, где главенствует черное, оттенки исповеди с целью выхода из тупиков и стохастических мучений.
Как иначе может быть выражена смерть первой и, возможно, самой сильной любви, если не в настроении стихотворения «На смерть Марианны Яблонской»? Как то мы были втроем в Ленинграде, где провели один прекрасный вечер и мне врезалось в память то, как они обращались друг к другу, как они смотрели друг на друга, глубина и боль их большой, но безысходной любви. Так что я могу говорить о том, что Игорь Жданов выразил потерю любимой женщины со сдержанным, контролируемым пессимизмом. Он, пессимизм, не выходит на поверхность, но спускается глубоко в недра души и поэтическое слово писателя выказывает его апокалиптически, поставив его перед глазами памяти и времени:

Спи. Настал и мой черед.
Кто жив, кто мертв не знаю.
...
А это значит, что ничья

(Я не смог найти стихотворения на русском. Д.П.)

Действительно апокалиптический стих. С логикой, превосходящей однако пределы самой чувствительной и страстной памяти, и достигающей той вековой мудрости беспристрастного раздумья. (По гречески это вроде звучит нормально. Не знаю как сказать лучше. Д.П.)

Еще несколько слов о теме стихотворения и способа его художественной реализации. Поэт находит наилучший подходящий случаю тон. В жизни это довольно обычно: представлять драму в трагиской форме. Однако то, что может быть дозволено нормальным людям, для поэта неприемлемо, ибо его произведение будет из-за этого слабее.
Тема стихотворения – смерть.
В своем письме Жданов пишет, что речь идет не просто о смерти, которая сама по себе, конечно, очень драматична, но о смерти Марианны, «первой, и, наверное, самой сильной моей любви». В одной моей работе о поэте Кариотакисе я отстаиваю точку зрения, что его действительно драматическая и трагическая поэзия  предполагает существование в мире поэта многих драматических безысходных ситуаций. Для Кариотакиса неудача принимает почти глобальный характер: в личном, семейном и национальном плане. О психологическом состоянии, в котором он находился, когда писал это стихотворение Жданов говорит: «я давно был болен (думаю от страха, что у меня рак), подавленный смертью Владимира Высоцкого и Марианны...» . События описываются в порядке значимости: страх рака – он неизлечимо болен. Это связано с двумя смертьями: первая Высоцкого, самого любимого барда СССР, которого слушатели и читатели буквально обожали, и его смерть приняла форму национальной катастрофы: из жизни ушел поэт, композитор, певец с хриплым голосом, сопровождавший свои песни на гитаре. В застое брежневского периода Высоцкий как бы придавал новую размерность и новую оптимистическую перспективу жизни и социалистической идее. Поэтому любители его песен считали его радикальным обновителем идеала и его стихи наполняли сердца его слушателей надеждой. Для властей и для партийной номенклатуры он был оппозицей (кем он был) и антисоветским (кем он не был). Высоцкий был другом Жданова (и моим тоже) и очень часто после представлений в Театре на Таганке Юрия Любимова мы встречались в буфете здания с заднего входа. Я просмотрел все спектакли, где Высоцкий обычно играл главные роли.
Вторым по порядку Жданов ставит смерть Марианны. Это и показывает психологический климат времени, когда писалось стихотворение. Первые две строчки дают направление всему стихотворению:

Теперь, когда ты ушла,
Пришла пора и мне прожить
свои последние дни.

Трагедия поэта движется в сторону драмы: ты умерла, а я еще жив:

Ты не в могилу опустилась, а в окоп
И, стало быть, игра закончилась в ничью.

Его ноги, или даже все тело, по шею в земле, но голова, или вся верхняя часть тела, еще снаружи:

Спи. Настал и мой черед.

Нормальные люди в таких ситуациях рыдают, кричат, вызывают трепет у окружающих. Если бы поэт вел себя так же (любой поэт), он не был бы поэтом: люди могли быть тронуты такой поэзией, но она не была бы эстетической. Тон предыдущего стихотворения выражает глубину драмы, а не ее поверхность. На поверхности главенствует странная тишь: она трагична, но выражена как драма. Трагичность ситуации следует из стиха:

Кто мертв, кто жив, не знаю*

Глубокая, неизлечимая боль, чувство трагической безысходности преобразуется в поэзии в философское раздумье: поэзия встречается с философией и далее они следуют вместе по пути художественного творчества.

Два слова о стихотворении «Встреча». Поэты Сергей Есенин и Игорь Жданов «близкосельчане». И еще одно, почти невероятное: Жданов знает наизусть всего Есенина. Речь идет о трех томах. Он помнит также всего Евгения Онегина. Как-то под Москвой у костра он поспорил с нами на три бутылки водки, что он продекламирует всего Онегина. Примерно через час мы все заснули. Через какое-то время я проснулся. Жданов продолжал декламировать. Его единственными слушателями были ночь, воды озера, деревья и пять жертв сна.

ИГОРЬ ЖДАНОВ
"НА СМЕРТЬ МАРИАННЫ ЯБЛОНСКОЙ"

                1.

Теперь, когда тебя не стало,
Дожить – моя пора настала,
Дожать, чтоб вновь на небе встала
Звезда – не чёрная дыра.
Пока никто не подсуропил,
Пока мозги ещё не пропил,
Я не в могиле – я в окопе,
А это - равная игра.

Я жил когда-то полной мерой,
Своей судьбой, отцовской верой,
Не принимая жизни серой,
Неуправляемо спеша.
Теперь бессмысленны страданья,
Прощенья или назиданья,
Так пусть качнётся мирозданье,
Когда закатится душа!

Я за двоих отвечу смело:
Ещё душа не зачерствела,
И по плечу любое дело,
И внятны звучные слова.
Ты спи. Я никогда не струшу
Для всех зыбей покинуть сушу
И этой клятвы не нарушу,
Пока пылает голова.
Ты там, я здесь – мы оба правы,
Не зря же нас венчал лукавый
На подвиг гибели и славы.
Ты спи. Теперь моя пора.
Кто мёртвый, кто живой - не знаю,
Нас повязала нить сквозная
И слова радуга резная,
А значит – равная игра.

             2.

Я забыл твоё тело,
И руки твои, и уста.
Без конца сиротела
Душа – глубока и пуста.
Я забыл твою правду,
Которая мне не нужна,
Я лишил себя права…
Теперь-то какого рожна?
Мне осталось смеяться,
Когда молодые – в загул,
Уступать и смиряться,
Шутить, как охальник Катулл.
Знать, что жизнь – это прежде,
Пока не смогла ты истлеть.
Знать, что нету надежды,
И даже о том не жалеть.

                29.02.81