А на земле не научились жить

Где виноградник был, там нынче свалка
и плешь на склоне, где пожар гудел.
Фазан взлетел, прокукарекав жалко,
и на дорогу ошалело сел.
Вдоль троп заросших мёртвых сосен много,
почти исчезли птичьи голоса.
Мы о спасеньи душ молились Богу
и смогом отравляли небеса.
Кислотный дождь паршой изводит листья,
на автострадах гул стоит и гам.
Несчастный месяц прячется по-лисьи
на крышах небоскрёбов по ночам.
Вон там, в реке, ловили в прошлом рыбу,
там для любимой рвал фиалки я.
Всё в прошлом, в прошлом,
всё исчезло, либо
уже на крайней грани бытия.
Как оправдаться нам пред белым светом
за всё, что не сумели сохранить?
Летим, стремимся к звёздам и планетам,
а на земле не научились жить.
Приметы вырождения упрямы,
и кажется уже мне с давних пор:
зубцы Ай-Петри – всплеск кардиограммы
не старых, но усталых Крымских гор.
А дальше – тишь, ни всплеска,  ни движенья
и только мысль терзает ум, звеня:
я думал – я охотник, нет, мишень я –
вся горечь мира целится в меня…