Корвалол

Сергей Михалыч болел. По телу бегала дрожь, и ныл желудок. Заботливо укрытый женой двумя ватними одеялами, всё утро он лежал в кислом настроение и жалел себя.
- Совсем сдал: то одно болит, то другое...И не понятно, что и от чего. Может, салат на вчерашнем банкете был не свежим?..
Супруга через каждые пять минут заглядывала в комнату, справиться, всё ли у Сергея Михалыча хорошо, чем очень раздражала мужа.
- Люююба! - хриплым голосом тянул он из-под одеял. - Ну, неужели ты не видишь?!
Люба подносила палец к губам, пытаясь успокоить мужа:
- Тс-с, милый! Всё, отдыхай, не буду больше тревожить...
Но уже через минуту тащила Сергею Михалычу куриный бульон и отвар шиповника
- Давай, родной, нужно выпить...Глоточек, ещё один...
Сергей Михалыч со злостью вырывал из рук жены кружку, выпивал и демонстративно отворачивался к стене.
К обеду, когда жена, истопив печи и наносив воды, ушла в магазин, Сергей Михалыч выбрел на кухню. Достав из холодильника банку с маринованными помидорами, тяжело опустился на стул. Мутило.
- Сил нет. Вот так упадёшь и помочь некому. Пока здоровый был, был всем нужен, а как...- и он вместе с помидором сглотнул, подступивший к горлу комок.
В комнате задребезжал телефон. Звонила дочь:
- Па, ты как? - кричала в телефоне Маринка. - Мама сказала, что тебе совсем плохо. Может, тебя забрать к нам? Всё таки у нас все врачи есть...
Сергей Михалыч ослабшим голосом, как будто из последних сил, прогнусавил:
- Нет, Мариночка. Я уж дома. Помнишь, как бабушка говорила " Дома и стены помогают"...
- Мать где? Да кто её знает. У соседки лясы точит, небось. Зачем ей дома сидеть...
Услышав шаги на крыльце, Сергей Михалыч поспешил леч на диван. Вдруг с работы кто...
Люба, в старой заводской робе, запыхавшаяся и выбившаяся из сил, втащила в кухню огромный мешок с картошкой.
- Серёженька, ты как?
Сергей Михалыч молчал.
Интересно, что будет, если я не отзовусь, - думал он.
- Серёжа!
От порога испуганная жена кинулась к дивану:
- Тебе плохо?
Она схватила с полки корвалол и дрожащими руками, не считая, налила капли в ложку
- Выпей, хороший мой, - трясла она мужа.
Сергей Михалыч выпил.
Хуже от капель не будет, может, хоть посплю...
Снова зазвонил телефон. Люба, как тигрица кинулась на него
- Да!.. Ничего не случилось, просто, не вовремя... Какие гулянья?! Нет, не пойду...Ну и что, что праздник... Нет-нет, у меня Серёжа болеет, только что плохо было, одного не оставлю...
Сергей Михалыч спал. Ему снился сон. Он умер, и все кругом его жалеют. И кассирша из Дома культуры с цветами пришла попрощаться с коллегой, и долговязый киномеханник, вечно занимавший деньги до получки, кинул в ноги Сергея Михалыча горсть медяков...
Люба в чёрном шерстяном платке горько плачет на груди у соседки:
- Как же я, тётя Шура, одна-то буду жить, без Серёженьки?
Соседка в смоляном плюшевом жакете в серых с каёмкой валенках жалостливо улыбается:
- А так и будешь, Любушка. Найдёшь себе другого.
Сергей Михалыч даже опешил.
А соседка всё стоит на своём:
- Много ли толку от твоего Серёги было? Ни воды, ни дров на день не принесёт. Вспомни-ко, сколько раз он тебе картошку помогал окучивать или копать. А бельё на полоскалку волочить такую даль, отнял он у тебя коляску, да потащил на ручей? Нет, Любушка, не мужик это. Он же у тебя только по танцулькам бегать горазд. В субботу целый день пролежал, бани топить не мог, спина у него, видите ли, болела, а вечером с Натахой-пекарихой, как в клубе выплясывал, пуще молодых... За Ивана СивцОва пойдёшь...
А у Любы на чёрном платке уже красная роза прилеплена....
Ну, тут уж Сергей Михалыч не вытерпел. Кинулся он со всех сил на соседку:
- Ах, ты, старая кокора...

- Серёжа, Серёженька, - жена трясла его за плечо. - Проснись.
Сергей Михалыч открыл глаза. За окном было темно.
- Люба, мне никто не звонил?- утирая со лба пот, спросил он.
Жена помотала головой.
- Если с клуба звонить будут, скажи, что меня дома нет...

И не давай ты мне больше этого корвалола...