Скала Исянбике

I. Агидель*
(вместо предисловия)

Бурлит весенняя река,
Вширь раздвигая берега,
Вбирая сотни ручейков,
Уставших от морозных снов.

Спешит неведомо куда
Её звенящая вода,
С размаха бьётся скалам в грудь,
В теснине пробивая путь,

Неистово кружит, кипит,
Впиваясь струями в гранит,
Взметая в небо тучи брызг,
Чтоб радугой сорваться вниз.

И, кажется, что нет управ
Смирить строптивый буйный нрав,
И в мире не найти преград,
Чтоб обуздать её диктат.

Но около скалы одной
Волна становится иной:
Течет, спокойна и чиста,
Росинкой утренней с листа.

Как будто позабыла вдруг,
Как был поток её упруг,
Как рвался он из тесных гор
В степную даль, в степной простор.

Скала, как аксакал* седой,
Склонилась над речной водой,
Как будто ищет там ответ
На то, что мучит столько лет.

Над ней проносятся века,
Дождём слетают облака,
С остервененьем ветры бьют,
Что вслед за осенью идут.

Но молчалива и строга
Скала, что держит берега.
Лишь время трещиной легло
В изломах на её чело.

И каждый день, что был прожит,
Хранит в своей душе гранит,
Но память вновь зовёт к реке,
Остановить Исянбике.

II. Байский пир

В тирьме* у бая* гвалт и гул:
Пришло гостей не счесть.
Пирует старый Субхангул.
И повод видно есть.

Накрыт табын*. На нём чак-чак*,
Казы* и тултырма*,
Уря* с кониной, бишбармак*,
Курут* и бастурма*.

Как звёзды яркие, зажглись
Хозяйские глаза.
Ведь в чашах пенится кумыс*
И плещется буза*.

Звеня думбырною* струной,
В напев вплетая лесть,
Одну слагает за другой
Сэсэн* в честь бая песнь

Уже давно накрыла тьма
Объятый сном аул*.
И лишь гудит одна тирьма –
Пирует Субхангул.

Гремит его могучий зык.
И эхо множит крик.
Гонец ногайского мурзы*
Ему привёз ярлык*.

В нём по заслугам оценил
Нелёгкие труды
Солнцеподобный Исмаил –
Великий хан* Орды*.

Он право дал сбирать ясак*,
Судьбу людей вершить.
А где ясак, там можно всяк
Немного утаить.

Хотя давно нет мест в мошне,
И лучше б не грешил.
Но разве лишний звон казне
Когда-то навредил?

И пусть весь мир вокруг уснул,
Но спать не станут здесь.
Пирует старый Субхангул.
И повод видно есть.

III. Дочь бая

Как хорошо проснуться рано,
К реке спуститься неспеша,
Умыться утренним туманом,
Прохладной тишиной дыша.

В пятнадцать лет жизнь так прекрасна,
И греет сердце каждый луч,
На горизонте чисто, ясно:
Не облачка, не серых туч.

Расправив смоляные косы,
Встречает день Исянбике.
И улыбается раскосо
Ей отражение в реке.

И небеса, и лес, и горы,
Залюбовавшись красотой,
Чуть слышно подпевают хором
Задору гостьи молодой.

Она идёт походкой плавной,
Во взгляде теплится рассвет.
И всякая тростинка в плавнях
Звенит кураем* ей вослед.

Волшебный лик улыбкой светел.
С ней рядом мир – зовущий май.
Навряд ли где ещё на свете
Найдёшь милее кызыкай*.

Но взор её скользит над мелью
К далёким всполохам огней.
Ведь где-то там, за Агиделью
Егет* Масим пасёт коней.

Эх, стать бы легкокрылой птицей!
Прокладывая сердцем путь,
К желанному в ладонь спуститься,
На миг в глаза его взглянуть.

Вдруг мысль тяжёлой чёрной тучей
Ложится на изгибы плеч:
Её отец – батша* могучий –
Не разрешает этих встреч.

Но вместо слёз весёлой песней
Дрожащий голосок звучит.
Когда душа с душою вместе,
Их никому не разлучить.

IV. Масим

Что может быть прекрасней
Летящих вдаль коней,
Когда закатом красным
День таит у дверей!

Бежит табун куда-то
К чертогам темноты,
Как пламенем объяты
Их гривы и хвосты.

Следишь за переходом,
А сердце к ним спешит:
Ликующее что-то
Встаёт с глубин души.

Не выдержишь, и – в стремя,
Галопом вслед: «Эге-ей!!!»
Но, вряд ли, даже время
Догонит тех коней.

Бегут легко и важно,
Со спин слетает жар.
Из них, как будто, каждый –
Крылатый конь Толпар*.

И вот таких у бая
Немало табунов.
Гортанный крик срывает
Бег вольных скакунов.

Масим ведёт ущельем
Их к пенистой реке.
Ведь ждёт за Агиделью
Его Исянбике.

Егет ещё мальчишкой
Нанялся в пастухи,
Чтобы отдать с излишком
Отцовские долги.

Но как он ни старался
Пройти чреду невзгод,
Отец давно скончался,
А долг ещё живёт.

И мог бы, не печалясь,
Уйти он налегке,
Да только повстречалась
Ему Исянбике.

V. Женихи

Красив наряд Исянбике
(Другой такой не сыщешь):
Браслет жемчужный на руке
Огнём весёлым брызжет,

Расшита нитью такыя*,
Сарык* узором манит,
И золотой каймой края
На платье доброй ткани.

Но как бы ни был он богат,
Как ни был ладно скроен,
Всего один девичий взгляд
Лишал мужчин покоя.

Любой батыр*, любой егет
Мечтал найти путь к сердцу,
Но слышал только смех в ответ,
Что жёг сильнее перца,

Готов был дать любой калым*,
Чтоб стать навеки вместе,
Но жил в душе один Масим
У кызыкай-невесты.

И, бросив всё, Исянбике
Бежала окрылимо
Вниз по реке, где в ивняке
Ждать должен был любимый.

Кто мог подумать, что батрак,
Пастух-бедняк нагорный
Завоевать смог просто так
Дух девы непокорной,

Что, спрятавшись от кутерьмы,
Они слагают песни.
А у него нет и тирьмы,
Куда войти невесте,

Нет ни уздечки, ни коня,
Ни праздничных уборов,
Зато достаточно огня,
Веселья и задора.

Так радостней звучи, курай,
Чтоб эхом даль взметнулась.
Знать, птица белая Хумай*
Двоих крылом коснулась

VI. Сватовство

Прослышал Тохтамыш-мурза,
Что где-то там, в аулах горных
Среди бурзянов* непокорных
Цветок раскрылся, чья краса

И роду княжьему под стать.
Есть две жемчужины жасминных,
Уже в гареме дивном сына.
Пора и третьей заблистать.

Наказ отца весьма был строг:
Добиться, чтоб любой ценою
Сын княжий с молодой женою
Переступил родной порог.

«Бурзяны – лишь рабы и тать.
И чтоб не лёг отказ позором,
Хоть силою, хоть уговором
Но деву нужно отстоять!»

А Субхангул и сам был рад
С мурзою грозным породниться:
Ведь можно большим поживиться,
Когда нет на пути преград.

Но дочка байская в ответ
Лишь отодвинула рукою
Кулдэк* арабского покроя
И дэуэт*, и горсть монет.

И сговорились княжий сын
Со старым Субхангулом вместе,
Что в девичью тирьму к невесте
Тот на заре войдёт один.

И быть женой Исянбеке,
И жить в гареме онемело,
Но вырваться она сумела,
Бежавши к Агидель-реке.

Погоня рядом. Не уйти.
А впереди лишь только скалы.
Пусть сил совсем осталось мало,
Наверх! Другого нет пути.

Насильник вслед. И горе ждёт:
Страшнее плена жизнь в гареме.
Отчаянье в лесном эдеме
Вспороло криком небосвод.

VII. Мольба Исянбике

На скале, на самом крае
Ветер косами играет.
Просит девушка, рыдая,
– Ветерок,

Перестань ты зря резвиться,
Подними меня, как птицу,
Унеси скорей в зарницу
На восток!

Отвечает тихо Ветер:
– Очень слаб я на рассвете.

На скале, на самом крае
Низко облака витают.
Просит девушка, рыдая,
Облака:

– Облака – высь неземная,
Вы меня примите в стаю.
Улечу я, в небе тая,
Из силка!
 
А в ответ: «Лишь в день негожий
Мы дождём спуститься можем.»

На скале, на самом крае
В трещинах туман вздыхает.
Просит девушка, рыдая:
– О, Туман,

Помоги мне, ради Бога,
Заслони врагу дорогу,
Чтоб невидимым до срока
Стал урман*!

Ей в ответ он: «Солнце встало,
Я упал росинкой малой.»

Под скалой журчит без края
Агидель – вода живая.
Просит девушка, рыдая:
– О, Река,

Ты возьми меня с собою,
Спрячь за синею волною,
Чтобы обрела покой я
На века!

Ей объятья раскрывая,
Шепчет речка: «Принимаю.»

VIII. Печальный курай

Всю ночь с заката до утра
Грустит Масимовский курай.
Взлетает песня над волной
О ней одной.

Она – легка, как облака,
Она – нежнее лепестка.
Ведь в каждом звуке имя той,
Что звал Мечтой.

– Исянбике! Исянбике! –
Пороги вторят на реке,
И стонет эхо вдалеке:
– Исянбике!

– Исянбике! Исянбике! –
Трепещут листья в тростнике,
И звёзды падают в пике:
– Исянбике!

Курай грустит, курай зовёт
Ту, что шагнула на восход,
Расправив крылья от плеча
В последний час.

Рассудок знает, не вернуть
Ступившего на Млечный Путь,
Но губы шепчут имя той,
Что звал Судьбой.

– Исянбике! Исянбике! –
Слеза стекает по щеке,
И сердце мечется в тоске:
– Исянбике!

– Исянбике! Исянбике! –
Пусть след растаял на песке,
Но будто кровь стучит в виске:
– Исянбике!

Курай поёт, курай грустит
О том, что больше не идти
Тропинкой узкой в ивняке
Рука в руке.

Жаль, не вернуть тех светлых дней,
Но вопреки Вселенной всей
Жить будет вечно имя той,
Что звал Весной.

IX. Месть Масима

Не пожелаешь и врагу
Несчастней доли:
День пролетает на бегу,
Забыв о боли,

А ночь приходит на века
(Тоска такая!),
И тянется сама рука
Опять к кураю.

Но песен нет на этот раз,
Что были прежде.
В его мелодиях угас
Огонь надежды.

В мир и красивый, и большой,
Основы руша,
Вползает ненависть змеёй,
Терзает душу,

Корёжит нрав, ломает быт,
Смыкает вежды.
И даже вековой гранит
Её не сдержит.

Как долго мучился Масим,
Судьбе не веря,
Вдыхая грудью горький дым
Своей потери.

Всё, для чего на свете жил
До поворота,
Вдруг кануло, как будто в ил
Среди болота.

И баю отомстить решил,
Поправ запреты,
Лишить того, чем дорожил
Он в жизни этой.

Не родом, славным на года,
Не кровным братством,
Кичился Субхангул всегда
Своим богатством.

И в час, когда снопом лучей
Встал день над кручей,
Масим ушёл, угнав коней
Из самых лучших.

X. Виденье
(вместо послесловия)

Прошли года. Прошли века.
Забылось многое.
Бежит река, спешит река
Своей дорогою,

То дикой яростью рыча
Над перекатами,
То, будто песнею, журча
В огни закатные.

В степях растаяла Орда
На веки вечные.
Упала не одна звезда
В луга поречные.

Смешались сны. Мир стал иным.
Ушло негодное.
Где над тирьмой взвивался дым –
Дома добротные.

Нет, не узнать таёжный край –
Огни безбрежные.
Лишь в тишине опять курай
Грустит по-прежнему.

И также старая скала
Стоит в молчании.
В её расщелинах смола
Слезой печальною.

А на заре в туманный час
Сквозь мгу белёсую
Виденье чудилось не раз
Там, над откосами.

Как будто девушка стоит,
Дыша легендою.
Лучами стан её обвит,
Как косы лентою.

Она глядит, глядит с мольбой
В даль онемелую,
Раскинув руки над землёй,
Как крылья белые.

И шепчут листья в ивняке
Сквозь боль глубинную:
– Исянбике, Исянбике –
Душа невинная.

Агидель* – Белая река
Аксакал* – старый мудрый человек
Аул* – деревня
Бай* – богатый землевладелец, скотовладелец
Бастурма* – вяленое мясо
Батыр* – храбрец
Батша* – правитель
Бишбармак* – блюдо их теста и мяса
Буза* – слабоалкогольный напиток
Бурзян* – башкирское племя
Думбыра* – трёхструнный музыкальный инструмент
Дэуэт* – перевязь через плечо, украшенная драгоценными камнями, кораллами или монетами
Егет* – парень
Казы* – конская колбаса
Калым* – выкуп за невесту
Кулдэк* – платье
Кумыс* – слабоалкогольный кисломолочный напиток
Курай* – тростниковая дудка
Курут* – особо приготовленный копчёный творог
Кызыкай* – девочка, девушка.
Мурза – здесь Ногайский князь
Орда* – здесь Большая Ногайская Орда
Сарык* – женская войлочная обувь с аппликацией на заднике
Сэсэн* – певец-импровизатор
Табын* – праздничный стол
Такыя* – женская шапочка
Тирьма* – войлочная юрта
Толпар* – волшебный крылатый конь
Тултырма* – варёная колбаса
Урман* – лес
Уря* – суп
Хан* – царский титул
Хумай* – богиня очага и семьи
Чак-чак* – сладкое блюдо: кусочки запеченного теста с мёдом.
Ярлык* – грамота
Ясак* – дань, налог