Лермонтовщина с элементами пушкинщины

              Да, я тоже очень брутален.
              Но надеюсь, что ты - не Сталин?

                Евгений Минин


Нет, я не Сталин, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
И подгоняемый пургой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум не много совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
И так понятно: конь в пальто.

                *  *  *

Да, не в коне, конечно, дело,
И не в коня в итоге корм.
Он вороной, как Н. Мандела,
Считает Центризбирком.
Над табуном гнедых пегасов
ЦИК восседает, как грифон.
Под взрывы выспренных фугасов
Он восклицает в мегафон:
"Забыли правила игры вы,
За что накажет вас ОМОН!
Души прекрасные порывы,
Как душат мавры Дездемон!"

                *  *  *

Погиб поэт, невольник чести,
Пал оклеветанный молвой,
Хотя привык обычно к лести.
И тут такое! Прямо вой.
На небесах одна отрада:
Там нет печали никакой,
Ведь вы, наперсники разврата,
Туда уж точно ни ногой.

                *  *  *

Белеет парус одинокий
Среди привычных белых лент,
Где постоянно звон от "Нокий"
В ушах, хандры эквивалент.
Завёл кораблик шашни с яхтой,
Когда стоял в стране родной.
Теперь же ищет, где бы якорь
Закинуть свой очередной.