Философские этюды

      Кот Шредингера

 закрытая Дверь,
 месяц назад я появился здесь первый раз,
 потом приходил в свободное время,
 раза два в день,
 и смотрел...
 на меня тоже смотрели
 прохожие, и те, кто здесь жил.
 когда я смотрел, я думал:
 за Дверью кто-то есть
 или никого нет;
 если кто-то есть, то мне откроют
 или не откроют,
 получалось наподобие кота Шредингера,
 только двойного,
 но мысли стремились дальше,
 причудливые и увлекающие невероятно...
 когда уходил, мне казалось, что я
 обретаю реальность
 и я стал бояться: а что, если все же постучусь в Дверь...
 все к этому идет: моя реальность стала затягиваться,
 а мне нужно работать и есть, работать и есть...
 наверное, сегодня я подойду к Двери и
 постучусь в дверь      


       Шаги по воде
         
          I
 В ладонях скрип весла протяжный
 Дышу обрывками тумана
 И мост, как адвокат продажный
 Весь в очертаниях обмана
 Я взмахи весел ставлю реже
 Сомлел в голубоватой краске
 Туман украл вчерашний стрежень
 Ищу у лоцмана подсказки
 И, ведь соврет, хотя и верит
 Он в Заповеди верой малой...
 Найду ли сам я путь на берег
 В просторах памяти усталой?
         II
 На берегу твой след, -
 Мне плыть, и плыть, и плыть…
 Не знать,
 Когда крепить не надо снасти,
 Когда,  сойдя на землю, пережить
 Опять и повод, и причину страсти
 Я жду прилива. Грузен стал мой бот
 Маклак, старьевщик и торгаш-офеня,
 На десятину щедрости дал Бог,
 Но отнял разум, и не дал терпенья…
 Прилива жду. Изнанку вижу дна, -
 Не переплыть последнего пролива…
 И катится глумливая волна,
 И вновь обходит этот берег мимо
         III*
 Две недели вода и песок
 Шлифовали мне контуры тела,
 Заставляя упрямый висок
 Довершить погребальное дело
 Крики чаек и песнь ветерка
 Поглотили ленивые волны.
 И уносят меня, старика
 Под протяжные вопли валторны.
 Кто ты, эллин, еврей или Бог,
 Ты, стоящий сейчас у кормила,
 Помяни  меня  так, как  ты смог
 Помянуть прежде Флеба-кумира

 Примечание: * - по мотивам  IV части поэмы Т.Элиота  "Бесплодная земля"



         В доме напротив

 в доме напротив постоянно лает собачка
 маленькая, рыжая
 цветов под окнами совсем нет, но много крыжовника          
 у  меня ремонт
 среди мусора почти нет островков уединения
 это расслабляет и дает волю созерцанию
 надвигающаяся реальность настораживает:
 в этой реальности я не могу пристроить кресло
 домашние думают, что в кресле скрыта моя мудрость и пенсия
 хотя никто не знает, откуда оно, кресло все любят
 я думаю, что владелец кресла наш дальний родственник В.,
 где он сейчас не знаю
 кресло нужно отремонтировать,
 но за крепежом придется ехать в город
 пойду к соседу, у которого крыжовник и лает собачка
 нет ли у него гаек      

       Я выпаду дождем в родных краях...

 с постели моей поднимаются вздохи,
 клубясь и белея, перетекая в контуры облаков,
 и плывут по небу, сливаясь в огромный
 Выдох - дождем где-нибудь под Балаково.


           Интервалы вечности

 росток, пробивающийся из земли...
 я не смогу увидеть, как ты упадешь засохшим деревом,
 но и тебе не быть досками моего гроба

 
               

            Два монаха
 (по мотивам рассказа Г.Ю.Бар-Эбрая)

 В миру грешили, жизни не щадя,
 Но время покаяния настало -
 По кельям удалились, в пол глядя,
 И каялись, как инокам пристало.
 Вот завершился строгий ритуал,
 Навстречу братьям поднялись монахи,
 Взгляд одного восторженно сиял,
 Другого отражал топор на плахе.
 И усомнилась братия всерьёз:
 «Их одинаковым ли было покаяние?»,
 Но настоятель разрешил вопрос,
 Ответив им, в пределах понимания:

 «Живем мы испокон веков,
 И, помня о своем исподнем -
 Одни всё думают о тяжести грехов,
 Другие же, о милости Господней». 


           Стакан и жизнь

 Круговороту жидких сред
 По схеме  жизненного круга,
 Творцом а, может быть, и нет
 Была оказана  услуга:
 Жизнь зарождалась и текла
 Под бурным натиском влияний,
 И, наконец, под звон стекла -
 Влилась  в эпоху возлияний.

 Стеклянных граней  торжество
 Теперь нисколько не услуга:
 здесь наши суть и естество
 сомкнулись в замкнутости круга               


            Эхо         

 И каким это вышло боком,
 До сих пор и мне не понятно,
 Но явиться на встречу с Богом,
 Приказали мне тихо, но внятно.
 Не хотелось идти до срока,
 И я думал, что рано все же…
 А, грядущая всем морока –
 Не минутным войдет прохожим!
 Притаились под снегом лужи,
 Но ботинки менять - не гоже,
 Не приду я домой на ужин:
 Ни к семи, ни намного позже…
 Почему-то вплывают эхом,
 Словно шелест свечей в сочельник:
 И «голубчик» с притихшим смехом,
 И «Сергуня», как молвил мельник.

 Уходил я совсем без цели,
 Не готовый для этой встречи,
 И «свечьми светляков» все ели –
 Отлились в поминальные свечи.


            ***
 Для нас, которым каждый день
 Являет сходственность событий
 Понять ли смысл первооткрытий –
 Тех, кто давно, уже лишь "тень".

 Ищу я пушкинских творений
 "Сокрытый" первозданный смысл
 Слова означенных явлений
 Неясно проявляют мысль...

 Увы, как мокрые лучины,
 Лишь тлеем, с данных нам вершин
 «Неизъяснимость» - вот причина
 Величия любой души...          


             ***
 Бумажные цветы – несбывшиеся грезы,
 Привычный интерьер измученной души,
 Возвышенной по экспоненте прозы
 До глубины неведомых вершин.
 Цветы судьбы, как символ примиренья
 В периметре кладбищенских оград,
 Являют нам пример миротворенья
 В пределах  установленных преград.

 Они нетленны - время им целитель
 Под пологом объемлющей тоски,
 Здесь только глаз – свидетель и ценитель
 Их естества до гробовой доски


        Формулы миров
                "То полон грусти нелюдимой,
                То богомолен, то влюблен"
                В.Брюсов

 Бывало, в первый день осенний
 Я оставлял привычки дней,
 И, выходя из смысла тени,
 Спешил в бессмысленность аллей.

 Там, вдоль державных стен кирпичных,
 В тени капризных старых лип,
 В мелькание профилей античных:
 Там я терял свой прежний «тип».

 Укрывшись с плеч пурпурной тогой,
 И сняв ненужные очки,
 Я зрил себя каким-то богом
 Сквозь близорукие зрачки

 И на песке упавшей веткой
 Чертил я формулы миров.....
 Ах, как же дни такие редки
 В житейской праздности пиров.

               
            ***
 Что-то сталось в космической прозе –
 заскрипели вселенские оси,
 время стынет слезой на морозе -
 на стволах каменеющих сосен.
 Там, в лекалах раскидистых пагод,
 отложилось стодавнее  эхо,
 и во вкусе не зреющих ягод
 отмерла перелетная веха...
 Реки вспять повернули кормила,
 И звонницами высь поредела…
 Только жизнь наполняла ветрила,
 Ускоряя  полет до предела.

               
           Колесо

 Кольцо и ось – простейший образец
 земного разума приметного решенья,
 и в меру ловких рук венец свершенья,
 в которых был удачливый «резец».

 Но, мы оставим этот факт пока,
 (так рукотворных множество примеров!).
 Заглянем в мир совсем иных размеров,
 где нам видны спирали ДНК.

 И, что же, звенья в тех спиралях есть,
 где кольца на осях вертеться могут –
 и это хорошо, и, слава Богу:
 из рода в род несут те звенья «весть»

 «Кольцо и ось»* - простейший алгоритм,
 переправляющий шифрованную «фразу».
 И в этом скрыт природы четкий ритм…
 Так, что же, колесо придумал разум?

 прим.: * сложное образование двух органических
          молекул,называемое ротаксан


           ***
Странность, цвет, очарованье,
вихри векторных полей,
волн незримых колебанье
К-, и Пи-, и Ро-нулей.
И лептонов и бозонов
словно листьев хоровод,
что летят с прибрежных кленов
в зеркала текущих вод...
Слог не звучен в тембре связок
от смятения волны,
Мысли сущего завязок
отражением полны.
И сомнений паутину
разрывает вмиг ответ, -
в мироздания картину
вложен Промысла сюжет


           ***
 Напрасных сборов суета –
 там «двор» пустой и неуютный,
 И мыслишь паузой минутной:
 «Вернуться... вот она – черта»
 Ты мыслишь, и мерцает свет
 в зеркальном поле синусоид.
 Ты видишь: встречный астероид
 стирает жизненный сюжет...
 А пальцы вяжут узелки
 невнятной памяти явлений,
 и мысли - в русле поколений,
 где чертят крестики мелки...


           ***
 Я существую, и тогда –
 я мыслю. Значит в полной мере
 я осознаю без труда
 себя в космическом размере.
 Вот, только мера бытия,
 шкалы времен стирая вечность,
 вернет туда, где снова я
 познаю жизни скоротечность.
 И завершится жизни ход
 распадом клеточных  цепочек...
 Но, в бесконечность Высший Код
 вернет мой дух без оболочек.


            Книга

 Синий уют в отраженье сияющих амфор,
 Тень от дождей набросала осенний сюжет,
 Шелест ли, звон ли недавно настроенной арфы –
 Вроде бы слышится чисто английский сонет...
 Я отрываю глагол от истлевшей без дела бумаги, -
 Старца великого тень вижу в проеме окна,
 И «Водопад», и дурман настоявшейся браги,
 И на щеке шелковистая гладь волокна.
 Он же, со мной прослезится с простым перекрестьем,
 Слыша в иконах спасительно-ладанный дух:
 И завяжусь я доныне незнамым соцветьем –
 И в камертонном настрое приму поэтический слух


          Всемирная литература

 Сдуваю пыль с расставленных томов,
 Смотрю в полузабытые страницы,
 В потоки слов, - хандру больших умов,
 Обласканных Божественной десницей.

 Смотрю на обособленность времён,
 Соединенных мастерской рукою,
 И череду знакомых всем имен, -
 Предвестников грядущему герою.

 А то, что рядом, - зыбко и смешно,
 Канва необратимых переходов,
 Смотрю на прошлого открытое окно, -
 В застывший холст живой судьбы народов...
 И вот он, брезжит слабый огонек,
 И будоражит помыслы с полшага,
 Являя образ -  разума упрёк,
 И завертелось: мысль...перо...бумага...


           За окном
 “Я не помню названия местности, я не помню
   имени девушки, но вино было Шамбертан”
               
                Джозеф Хилэр Беллок

 За окном проступают линии –
 очертания хрупкой вечности,
 Порыжевшие листья лилии –
 результаты зеленой беспечности,
 В заколоченных избах маются
 Без прописки сверчки-сожители,
 И понурому псу не лается
 В беспризорной, немой обители…
 А, под сводами тленной совести
 Отлеглись в ненамытой россыпи:
 То ли главы печальной повести,
 То ли гул командорской поступи,
 Я касаюсь граненой крайности
 Переполненной этой емкости,
 И, в до одури жгучей, пряности,
 Не ищу Шамбертана легкости
 
 
            ***
                Ф.Вийону

 “От жажды умираю над ручьем”.
 Смеюсь в тоске, теряю нить событий.
 Открыв глаза, встречаю день нытьём,
 ломая чин семейных чаепитий.
 Мне близок тот, кто тоном укоризн
 во мне вздымает волны диссонанса –
 когда язык ответный афоризм
 творит для сохранения баланса.
 Я вижу тени в серый летний день,
 на площадях гуляющих прохожих.
 И трудно мне войти от зноя в тень,
 ища приют для воспаленной кожи.

 Суждений ложь мне кажется верней
 меня направит в русло откровений
 сокрытых истин видимых явлений,
 где мысль в работе до скончанья дней.


             ***
Рублю дрова в преддверии зимы –
И в этом парадокс земных апорий:
К нулю по Кельвину ведь ближе мы,
А тянемся к теплу печных калорий

            
             ***
Благая весть рождает нетерпенье
В стремлении принять плоды желанья:
душа иссохнет в сенях ожиданья
дверей в чертог блаженства отворенья.
Но вспомним, что поведал старцу Ною
Господь, замыслив людям злую кару,
Не усмотрев предела их разбою,
Поддавшихся порочному угару.
«Спасешься ты в просторных волнах гнева,
Сменивших милость на земных равнинах,
Найдя приют во плоти жизни древа,
Взрастишь свой род, как злак на Божьих нивах».
И Ной в смиренье и в любви к живущим
Все делать стал, как указал Всевышний,
Чтоб уцелеть в потоке, смерть несущим
Восстал к трудам без суеты излишней.
Но испытать себя и всех живущих
Нескорым, времени идущим, шагом, -
покаяться народам, тьму имущим,
чтоб не грозил земле Всевышний адом:
не стал рубить он кедры, что на склоне
росли, качаясь в такт порывам ветра,
Ной семя их вложил в земельном лоне,
побег храня до надобного метра…

И долго он растил свой лес нетленный,
Но в людях не унялся бес надменный.
Они не отвратили от порока стоп
И Бог, таки, наслал на них потоп.