turkish delights

Вот этот город: лежит у подножий скал,
в нем находишь совсем не то, что так долго искал,
но кое-что поважнее: к примеру, то
что мир везде одинаков, будто фабричный картон;
нет, конечно же, все эти виды, новые блюда, чужой язык -
все это интересно, пока ещё не привык,
но дальше - дальше все будет так же: мол, все это не твоё,
скука на будни липнет рыбьей навязчивой чешуей.

Ты её отдираешь, пальцы слюнявишь, смех
выталкивается гортанью - отрыгивается как мех,
вернее, комочек меха, кошачий дурной пример;
так долго искал компромиссы, что стал поклонником полумер;
на деле, я - полуумер, полувлюблен, внутри
нет ничего такого, чему бы хотелось сказать: "Замри!
Остановись! Мне нужно заполнить себя тобой!";
нет ничего такого, чему бы хотелось кричать: "Отбой!".

Наверное, это то, чему учат восточные мудрецы,
ну, все эти: Будда, Дао, святые, прочие образцы
достойных людей - я вовсе не против, с чего вы взяли?!
но... без этого обойтись нельзя ли?!

Да, пусть лучше ломает, тащит, низводит, уничтожает,
пусть с перехлестом, но хоть как-то, да отражает
все, что внутри происходит - пускай находит
достойное выраженье
в том, что снаружи; ну, вроде стоишь на сцене -
и этим счастлив вполне, и ценен,
и именно в этом видишь своё движенье.

Внутри меня тишину вдруг вывернули до предела -
на время пока я меняю душу, характер и даже тело,
пока становлюсь взрослее, стройнее, пока наливаюсь силой -
и силюсь не позабыть, где же меня носило,

где я ночевал, где пил, где сходил с ума,
где меня настигала - ну, пусть не тюрьма и сума -
но чувство отчаянья равное очень долгой
полярной зиме, где движим лишь чувством долга,
где обдирая локти, колени, костяшки пальцев,
понимаешь ценность тепла таких же, как ты скитальцев…

Вдруг все это кончилось: я стал равносилен миру
который вокруг - бой окончен, сдавай рапиру,
отметь, сколько было уколов, пожми противнику руку -
и больше не принимай расставание за разлуку,

мечты - за повод для злости, тебя не любивших за
людей, на которых смотришь, лишь закрыв широко глаза,
неудачи - концом игры, время – за часовой механизм
денно и нощно подрывающий организм.

Все это кончилось: simple pleasures теперь ценнее
наград, известности, денег – ну, просто, когда я с нею
всё вдруг уходит на дальний план; ещё я владею словом,
и мимикой, и немного голосом – и таким уловом
доволен вполне: всё что моё – меня не минует,
всё что чужое – слава богу! – больше уже не волнует.

Вот есть где-то город: он лежит у подножий скал,
я нашёл в нем совсем не то, что так долго искал,
не то, что хотел – горизонт равнодушен к мечтам пилигрима –
но кое-что поважнее: то, что действительно было необходимо.

май, Гореме – 30.06.2011, Москва