При попытке ограбления

             Что должен делать преданный государю слуга: безропотно выполнять любой его приказ или пытаться что-то осмыслить и изменить? Именно перед такой дилеммой оказался  когда-то сирийский сановник  Илиодор. А о том, как он поступил, и чем это закончилось, можно узнать из Ветхого Завета и наглядно представить по росписи Ватиканского дворца, выполненной Рафаэлем Санти, а также по знаменитым картинам Поля Гюстава Доре, Франческо Солимена, Бертолле Флемале, Бернардо Каваллино, Эжена Делакруа  и других  великих мастеров, вдохновлённых этим сюжетом. Но начнём по порядку.

              Однажды попечитель храма Симон и первосвященник Ония поспорили о соблюдении законов в Иерусалиме. Но, вопреки расхожему мнению, истина в этом споре не родилась. Ония утверждал, что никаких нарушений нет, а Симон доказывал, что всё-таки есть. Переспорить Онию не удалось, и тогда Симон пошёл за подмогой к сирийскому военачальнику Аполлонию,  дабы убедить оппонента с позиции силы. Умолчав о своих разногласиях с первосвященником, Симон рассказал Аполлонию, что в Иерусалимском храме лежат без применения несметные богатства, которые  могли бы перекочевать в царскую казну. Информация заинтересовала  военачальника, и он доложил  об  этом царю Селевку IV Филопатору. Селевк даже в мыслях не держал нападение на Иерусалим, он чтил святое место и, в разумных пределах, вносил свою лепту в его процветание. Однако упустить такую возможность обогащения не мог. Было решено отправить царского представителя  с группой воинов в Иерусалим, якобы для обозрения  городских достопримечательностей, а в действительности, чтобы конфисковать содержимое святилища. Выбор пал на Илиодора.

                Но, как уже говорилось в начале рассказа, Илиодор, до той поры исполнявший все царские приказы, на этот раз засомневался в правомерности порученной миссии. Всё-таки дело касалось не обычного объекта, а святого места. Отказаться было невозможно, за неповиновение можно поплатиться жизнью. И он отправился выполнять приказ, но по пути наметил компромиссный план действий.

               Прибыв на место, Илиодор, первым делом, нанёс визит Онии и предупредил его о готовящейся акции, назвав точное время  своего предстоящего вторжения в святилище. В ходе их дружеской беседы выяснилось, что церковные богатства вовсе не принадлежат церкви, а сданы в это надёжное место на хранение вдовами и сиротами, свято верящими в неприкосновенность своих  накоплений. Рассказав об истинной цели своего прибытия, Илиодор, видимо, рассчитывал, что Ония предпримет меры, которые помогут и сохранить  сокровища, и оправдать его перед царём: ну, невозможно было выполнить приказ, обстоятельства не позволили.

               Первосвященник, разумеется, обратился за поддержкой к Господу Богу. Каким-то образом, и население прослышало о готовящемся кощунстве. И, когда наступило время исполнения царского приказа, в городе начались волнения. Инициаторами были 19 вдов, которые шли по улицам Иерусалима, плача и простирая руки к небу. К ним присоединялись и другие жители. Испытывающий глубокое душевное потрясение Ония неустанно молил Бога, чтобы тот сохранил вверенное храму имущество и не допустил нарушения заповеди «Не укради!»

                И Господь Бог внял молитвам. Как известно, возможности его безграничны. Можно было  сделать недоступным вход в святилище, можно было временно превратить сокровища в камни или сделать невидимыми. Можно было, в конце концов,  лишить памяти царя Селевка и его коварного военачальника, чтобы они навсегда забыли, зачем посылали Илиодора в храм. Да мало ли как ещё можно было спасти сокровища! Но…то ли первосвященник, находясь в состоянии сильного смятения, не назвал ему истинных виновников и не поведал о двойной игре Илиодора, то ли Господь рассудил по-своему.

               Как только Илиодор с вооружёнными людьми вошёл в сокровищницу, им явилась «сила Божия» в образе коня со страшным всадником, вооружённым золотым оружием. Проносясь мимо остолбеневших от ужаса воинов, конь поразил Илиодора в голову передними копытами. Тут же явились два «цветущие силою, прекрасные видом юноши» с ангельскими крыльями, которые «став с той и другой стороны, непрерывно бичевали его, налагая ему многие раны». Так продолжалось до тех пор, пока Илиодор не оказался «объят великою тьмою». Его положили на носилки и вынесли, «безгласным и лишённым всякой надежды на спасение», под всеобщую радость и веселье.

              Не буду  даже пытаться пересказать дальнейшие события, просто процитирую отрывок из священного Писания. «Вскоре некоторые из близких Илиодора, придя, умоляли Онию призвать Всевышнего и даровать жизнь лежавшему уже почти при последнем издыхании. Первосвященник, опасаясь, чтобы царь не подумал, что сделано Иудеями какое-нибудь злоумышление против Илиодора, принёс жертву о его спасении. Когда же первосвященник приносил умилостивительную жертву, те же юноши опять явились Илиодору, украшенные теми же одеждами, и, представ, сказали ему: воздай великую благодарность первосвященнику Онии, ибо для него Господь даровал тебе жизнь; ты же, наказанный от Него, возвещай всем великую силу Бога. И, сказав сие, они стали невидимы». Ну, что ж, это почти хэппи энд. Ония позаботился о репутации своего народа и остался чист перед сирийским царём, Всевышний сохранил Илиодору жизнь, сокровища остались в храме, вдовы  успокоились. Никто не пострадал, если не считать испытавшего сильнейший стресс Илиодора и принесённое в жертву животное.

           Возблагодарив Господа Бога и первосвященника Онию, Илиодор возвратился с воинами к царю и поведал о случившемся. Но поскольку  ни военачальник Аполлоний, ни царь Селевк  не испытали того, что довелось Илиодору, у них возникла идея повторить поход за сокровищами. Тогда  Илиодор, навсегда запомнивший того коня и прекрасных юношей с ангельскими крыльями, посоветовал царю следующее: «Если ты имеешь какого-нибудь врага и противника твоему правлению, то пошли его туда и встретишь его наказанным, если только останется он в живых». Видимо, врага у Селевка не оказалось, и он расстался с мыслью о пополнении казны таким способом.

Иллюстрация: «Изгнание Илиодора». Бернардо Каваллино, Италия, XVII в.