Zaga

«Да на что она далась тебе – странная? То восторженная, то невыспавшаяся.
Растрепаны вечно волосы, черты лица – нарисованы, потом – кем-то подтерты. Почти вытерты…»

...и не спится, и не сидится, и просто выть готов.
Взять бы из головы всю лишнюю память – выдавить.
Все говорят – забудь, успокойся, это пройдет ведь. Выветрится.
(За окнами – улица. Вместо каких-то рож на афише увидел четыре её лица
Вместо всего остального – тьма.)

Молчание.
И ни во что не верится.

Напиться?

В отделе спиртного девица косится, напоминает фрица, и почему-то Вицина.

«Ну, наливай! Будем лечиться огонь-водицей».
И он то пьет, то поет, то смеется.
Друзья размякли, притихли, кто где придется: «Ну вот, веселится!»

А он – третьесортный клоун, на все сгодится.
И для всего, что под руку попадется.

Он машет руками, пляшет ногами, делает все, как полагается.
(Живет, как должно житься.)
Внутри взрывается, вырывается, оседает в горле.
Внутри что-то булькает и кренится.

И хочется извиниться. Пусть не за что. «Вдруг вернется?»

Но он говорит и позорно врет всем: «Я смогу выздороветь».
А сердце - как пулей прошито.
Как для шурупа - высверлено.