Отступая как Наполеон...

  В те далёкие времена, когда было «Эх, хорошо в Стране Советской жить», когда МЫ все как ОДИН стремились выполнить «Пятилетку за три года!», когда в очередной раз необходимо было «Ударным трудом достойно встретить съезд КПСС!»… некоторые городские жители мечтали о природной тишине, где-нибудь в глухой деревеньке, оставшейся после переселения колхозников в новые дома центральных усадьб объединенных совхозов...
  Среди таких мечтателей была и моя родная бабушка Александра Степановна, которой так хотелось собрать всех своих многочисленных внуков не в шуме городской суеты, а на лоне природы в простом деревенском домике...
  В то время ещё очень редки были дачные кооперативы, и поэтому стать обладателем загородного участка было не так просто как сейчас, однако, как всегда «мудрое и направляющее решение партии» о создании совхозов гигантов, с укрупнением всех структур, породило много «не перспективных деревень» подлежащих забвению...
  В одной, из таких, полузабытой деревеньке - где после «исхода» населения на центральную усадьбу в дома «со всеми удобствами», из жителей остались лишь немногие старики, для которых переезд на новое место обитания был смерти подобен - и посчастливилось Бабке Шуре купить себе дом...
  Дом, а вернее сказать старый пятистенок начала коллективизации 20-го века, был уже довольно таки ветхим строением, но его дешевизна – всего 200 рублей* «на дрова» - решили вопрос, в пользу покупки, положительно. «Ударив по рукам» со старыми хозяевами, Степановна по весне вступила во владения не только самого домика, но и огорода в шесть соток земли «Ярославского Нечерноземья»...
  Дом «на дрова», требовал приложения рук для того, что бы в нем снова можно было бы жить: необходимо было подновить полы, выровнять углы избы и в нескольких местах залатать крышу. Но всё это были «плотницкие мелочи» - главное, в чем повезло новой владелице строения, была хорошая Русская печь, которая, находясь в исправном состоянии, позволяла при минимальной растопке долго держать тепло внутри самой избы, что позволило бы молодой пенсионерке проживать в деревне с ранней весны и до поздней осени...
  Для плотницких дел из города были «выписаны два мастера на все руки», которыми являлись мой отец и его младший брат, мой родной и горячо любимый дядя Саша или Ставроша, как любили его называть все, кто его хорошо знал. Будучи городскими жителями, они, тем не менее, могли хорошо управляться с плотницким инструментом – как говорят в народе, у них «руки росли из нужного места».
  Ремонт, даже самый не большой, требует времени, поэтому было решено, что произвести все необходимые работы в доме, будет возможно в майские праздники – в «длинные выходные», к тому же весна в тот год стояла очень ранняя и тёплая...

*     *   *   *     *

  Весна в 1972 году выдалась на редкость дружная и действительно очень теплая, уже в конце апреля было по летнему тепло и комфортно, а к майским праздникам становилось даже жарко – столбик термометра неизменно стоял на «25-ом Цельсии выше нуля».
  Встретив «Мировой Трудовой Первомай», как всегда шеренгами праздничных демонстраций, советский народ, готовился к Дню Победы. В связи с тем, что 9 мая приходилось на вторник, правительство перенесло выходной день с субботы 6 мая на понедельник 8 мая, таким образом, проявив заботу о народе - организовав трехдневные праздничные выходные в стране...
  О Лучшем времени, для проведения срочного ремонта на кануне дачного сезона, нельзя было и мечтать. Уже шестого вечером погрузившись в пригородный автобус марки «ПАЗ-672», который как нельзя лучше подходил к тем сильно избитым дорогом большинства пригородов в стране, мы с отцом и дядей впервые отправились в гости «к бабуле на дачу»...
  Вечер той рабочей субботы выдался поистине знойным – заходящее солнце раскалило, и без того перегретый от работы двигателя автобус, до предела. Открытые форточки не спасали, так как скорость «Пазика» редко превышала 40 км/ч. Даже в летней одежде (рубашки с короткими рукавами и шорты) было очень жарко, и мы больше часа потели в переполненном автобусе, пока не вышли на «сельскую вольницу»…
  Ах, этот загородный воздух! Он поразил меня своей чистотой и гаммой тонких ароматов распускающейся зелени. Ещё бы, ведь для меня это была одна из первых поездок за пределы города в жизни, не смотря на то, что я уже учился в первом классе! Буквально пьянея от избытка кислорода, начинала кружиться голова. От нахлынувшей массы впечатлений, даже взрослые немного растерялись, не говоря уже обо мне.
  Наше оцепенение прошло сразу же, как только из пролеска показалось большое деревенское стадо направлявшееся прямо на нас. Посторонившись в остановочную будку, мы ждали пока пройдут коровы и другой мелкий рогатый скот стада. Я к своему стыду тогда впервые видел многих животных впервые, и мне было очень интересно всё рассмотреть. Не замечая поднявшейся пыли, я, затаив дыхание, смотрел, как мимо неспешно брели козы и овцы, коровы и телята, завершал процессию здоровенный бык с кольцом в ноздрях, он глухо сопел и мотал могучей головой в такт своей ходьбы, словно говоря – «Вот я Вам сейчас задам трепку!». Вслед за быком шел деревенский пастух – одетый в длиннополый дерматиновый плащ и высокие сапоги он нес на плече длинный-предлинный хлыст с плетёной из волоса резной рукоятью, который заканчивался распушенным хвостом, волочащимся по дорожной пыли. Моё удивление было настолько большим, что я стоял с открытым ртом и глядел во все глаза на происходящее. Поравнявшись со мной, пастух с улыбкой заметил:
- «Закрой рот, а то муха залетит!» - и подмигнув мне добавил – «Видал моё войско?»
- «Ага…» - только и смог промолвить я ему в ответ.
- «Ну и как тебе мой генерал?...»
- «Кто-кто?» - растерявшись в конец, я с трудом подбирал слова.
- «Бык мой. Хорош, а!?...» - и он засмеялся вместе с моими родными – «Закурить не подбросите, а то мой «Беломор» подмок, полдня не курил…»
- «Конечно, подбросим!» - включился в беседу мой отец – «Вот угощайтесь!» - и он достал из бокового кармана рюкзака пачку «Примы». Пастух, бережно взяв сигареты, осторожно достав из пачки штук пять, вернул оставшиеся отцу. Уже закуривая, он спросил:
- «Куда это Вы, на ночь, глядя?... Если не секрет конечно!...» - и снова подмигнув, снял свой хлыст с плеча и протягивая мне посмотреть, сразу же очень стал симпатичен моёй любопытной натуре.
- «Да вот матушка в ваших краях, купила домик, и мы к ней на праздники в помощь собрались» - продолжил разговор мой отец – «Да вот сошли с автобуса, и не знаем, в какую сторону податься. Деревня Федяево, не подскажите, как нам туда пройти?...»
- «Как же не подсказать, легко! Я ведь здесь всю округу перемерил своим ходом!» - и пастух снова засмеялся, выпуская клубы дыма от сигареты – «Вам вот той тропкой, через два перелеска, до вспаханного поля…» - и показывает за дорогу в сторону заходящего солнца –«Через пашню по тракторному следу в низ к реке, а там и деревня ваша. Всего километра два с половиной будет, не больше».
- «Не заблудимся?» - подключился к разговору Ставроша.
- «Нет, не заблудитесь – здесь негде – главное с тропки не сворачивать, и выйдете прямо к первому дому в деревне, Смирнова Николая – он мой тесть, так, что ещё увидимся!» - и, взяв из моих рук хлыст, отправился догонять своё удаляющееся стадо.
Мы вновь остались одни на дороге, по которой за всю нашу беседу не проехало ни одной машины – вот ведь были когда-то такие времена!

*     *   *   *     *

  Накинув рюкзаки, мы устремились вслед за солнцем, на запад. Тропинка бежала вперёд, изредка огибая небольшие кусты, ныряя в подлески и снова выбираясь на открытое пространство. Мне всё было в диковинку, и свежая листва деревьев, и голоса не знакомых по городу птиц, и теплый ласкающий ветерок, доносящий незнакомые сельские запахи. Наконец тропинка, уткнувшись в пашню, оборвалась, однако метрах в десяти слева была отчетлива, видна накатанная по пашне тракторная колея, по которой мы и пошли дальше. Колея постепенно пошла под гору, и мы увидали в конце пашни небольшую деревню – дворов пятнадцати, которые, выстроившись в две небольших шеренги, спускались к небольшой реке, угадывавшейся в извивах зарослей ивняка.
  Войдя в деревню, мы никого не встретили, как будто, в ней не было не души. Не спеша, пройдя через всю деревеньку, мы увидели Степановну, ковыряющуюся в огороде.
- «А вот и армия Наполеона!» - пошутил отец, ещё не предполагая, каким пророчеством он нас всех наделил - «Она голодна и хочет есть!».
Бабуля наконец-то заметила нас и вытирая руки от земли о передник, пошла к нам на встречу:
- «Работнички пожаловали!» - обрадовалась хозяйка – «У меня уже русские щи готовы – томятся в печи! Картошка пожарена с лучком! Вы селёдочки и хлеба привезли?» - она просто сияла, любуясь своими сыновьями и внуком.
- «И селёдки, и хлеба пять буханок и чего покрепче не забыли!» - и все радостно стали обниматься прямо во дворе дома.
  В этот вечер, уже поужинав, все вместе пошли прогуляться до реки, как много новых впечатлений ждало меня здесь. Не широкая Ить, виляла по ложбинке меж двух полей, по её берегам бурно разрослись кусты ивняка, которые в некоторых местах вырастали особенно мощными и высокими. Как оказалось в этих местах на реке были широки и глубокие бочаги, с чистейшей студёной ключевой водой, в которой угадывались тени рыб. В одном месте у самого большого бочага, который был искусственно увеличен небольшой дамбой, стояли три небольших баньки. В одной баньке дымилась труба. На наши голоса из неё вышел небольшой пожилой мужчина, который и оказался тестем пастуха – Николаем Смирновым.
  Взрослые стали знакомиться, а я пошел на дамбу, смотреть на перекат воды, который образовывал небольшой метровый водопад, слегка пеня воду под собой. Я стал увлечённо пускать щепочки с водопада по воде любуясь, как они пропадали в пене и через некоторое время появлялись в отдалении, словно маленькие подводные лодки.
Наигравшись вволю, я уже было засобирался перейти через дамбу, как меня окликнул отец:
- «Пойдем сынок, уже поздно – завтра доиграешь!» - я нехотя подошел к весёлой компании взрослых, которые о чем-то тихо спорили:
- «…пчелы всегда так ведут себя к холодам» - уже заканчивал свой рассказ местный житель дядя Коля, как стал теперь его звать я.
- «Но прогноз погоды на все праздники без перемен – тепло и ясно!» - отвечал ему Ставроша.
- «Да откуда холодам взяться – кругом до самого Архангельска теплынь?» - вторил ему мой отец.
- «Не знаю, откуда ему взяться, только меня пчелы ещё никогда не обманывали, они не любят бить баклуши просто так!» - не сдавался Смирнов.
- «Хватит спорить!» - примиряла, шутя всех, Степановна – «Идемте за стол, сегодня ещё посидим, а с утра будет много работы!» - все согласившись, отправились в дом «досиживать стол», а я с разрешения отца остался возле дома смотреть красивый закат, которого ещё никогда не видел в жизни – на таком просторе небес!
Последним сюрпризом этого вечера, было то, что спать меня положили на русскую печь! С непривычки я долго ворочался, но усталость всё же взяла своё, и я уснул.

*     *   *   *     *

  Следующих два дня все взрослые были очень заняты на ремонте дома. С раннего утра и до позднего вечера, был слышен стук топора и визг пилы, даже мне нашлось занятие - собирать в крытом дворе за избой разный старый хлам и сносить его в одну большую кучу возле огорода. Занятие конечно скучное, но если учесть, сколько разных диковинок для городского мальчишки я там обнаружил, то можно сказать, что мне это доставляло огромное удовольствие. Старое колесо от прялки и ржавые старинные воротные замки, рогатый череп и две скованные между собой палки, оказавшиеся какими-то «цепами», чугунный утюг под угли и ещё много всяких не понятных старых вещей или их обломков, которые порядком меня озадачили.
  Тем временем дом преображался, выровненные углы избы были установлены на валуны, которые нашлись в огороде, от этого и полы стали ровными почти не покатыми. Драночная крыша была покрыта рубероидом, что изменило облик всего дома. Даже крытое крылечко успели сколотить два брата для своей матушки, что бы вход в сени не шел напрямую с улицы, да и было где оставлять верхнюю одежду и главное грязную обувь – деревня не город – грязи хватает всегда! В последнюю очередь закрыли низ избы дощатой «юбкой», а так же покрасили в белое оконные наличники - дом сразу же помолодел на много лет.
Больше всех радовалась Александра Степановна:
- «Вот сынки мои, как управились с домом, просто картинка стал!» - ходила она вокруг избы, и уже смеясь – «Теперь и внуков всех есть куда собрать к бабке!»
Все работы были закончены вечером восьмого мая, и поэтому было решено отправиться девятого с утра на рыбалку, на большой бочаг, нужны были только удочки. Пригласили в гости уже знакомого нам Николая Смирнова, который обещал принести рыболовные снасти. Я предвкушал в фантазиях поход на рыбалку и большую рыбу, которую непременно должен был поймать.
  Стол был накрыт, и все ждали только соседа, и он пришёл в девять вечера, как и обещал. Пока я изучал удилища и поплавки, взрослые отмечали окончание ремонта:
- «Хорошие у тебя сыновья Степановна!» - нахваливал дядя Коля – «Такой объем работ провернули за два дня! Я в начале, когда они говорили про ремонт, думал, ну вот ребята горазды «языком молоть», а оказалось, могут очень хорошо работать!»
- «Они у меня такие!» - подхватывала бабуля – «Работа в руках горит! Это им от отца досталось… Царствие ему небесное!» - она тихо всплакнула…
- «Небось, устали?» - продолжал Смирнов – «Стоит ли спозаранку на реку идти? Да и червей нет – ушли в глубь…. Быть похолоданию…»
- «Ничего мы холода не боимся» - смеётся Ставроша – «если что придём к тебе в баньку греться!»
- «Приходите, конечно, даже если что и фуфайки у меня найдутся, а то гляжу, вы в одних коротких штанишках вырядились» - смеётся Смирнов – «Не заморозьтесь глядите!»
Так взрослые ещё допоздна сидели за столом, а я уснул на печи, разморённый и усталый с самодельным поплавком в виде пузатого бочонка в руках…

*     *   *   *     *

  Ещё сквозь сон, я понял, что происходит что-то не так. Удивленные голоса взрослых настораживали. Бабуля причитала о том, что Смирнов оказался прав, и что будет совсем не плохо воспользоваться его предложением насчет фуфаек.
  Я, потянувшись, вылез из-под одеяла и хотел уже спускаться с печи, как меня поразил яркий свет, бьющий в окна избы. Снаружи, что-то случилось, но понять что, было нельзя, так как окна сильно запотели и пропускали только потоки белого света.
Наконец собравшись с духом, я скатился вниз с печи и протер запотевшее окно. То, что я там увидел, не просто поразило меня, нет – это меня сразило наповал! За окном БЫЛА ЗИМА!!!
  Чистый белый снег скрывал под собою всё, что можно было видеть! Но снег не просто припорошил все предметы, он их погрёб под собой – очень толстым слоем, едва ли не по колено!!!
  В довершении всего белого ужаса, я взглянул на градусник, который притаился снаружи в углу окна. Я протер глаза и не поверил им, я не мог отыскать красную полоску в плюсовом секторе, что бы отыскать её мне пришлось протереть окно ещё ниже и она, эта полоска нашлась таки на минус трёх делениях под нулём!!!
  Мне сразу же стало как-то зябко и я пулей взлетев на печь спрятался под одеялом, меня прошиб озноб, после того как я только представил, что сегодня вечером надо возвращаться в город, а я одет в короткую рубашку, шортики, и летние сандалии…
  Подумав о том, что мои дырчатые сандалии утопают полностью в снегу, приводило меня в полное оцепенение.
  Взрослые куда-то пропали, и я один тихо лежал на теплой печи под одеялом, пытаясь впитать в себя как можно больше тепла впрок. Ходики уже показывали девять часов утра, когда вернулась бабуля:
- «Ты ещё спишь Олежка? Ну спи, спи… Сегодня можно поспать и подольше….» - она завозилась возле печи разжигая её – «Знаешь внучек, а на улице Зима проездом…. Как всё скрутила-то!»
- «Бабуля, а папа с дядей, что на рыбалку одни без меня ушли?» - тихонько спросил я.
- «Рыбалка? Какая рыбалка… они у дяди Коли Смирного одежду подбирают – надо же вам как-то в город ехать…э-хе-хе…»
- «Бабуля! Какую одежду! Зима ведь! А я в одних шортах!»
- «Вот они и перебирают там старые вещи на чердаке. Не бойся, у Смирнова была большая семья – найдут!»
  Вскоре пришли и Ставроша с отцом, они принесли ворох всякой всячины.
  Было решено сразу же одеваться и отправляться восвояси.
  Одевались Мы долго, почти до одиннадцати часов дня. То, что предстало из нас после одевания, нельзя было назвать чем-то определённым. Я в ужасе скулил, что не могу показаться в таком виде на улице – лучше замерзнуть. Ставроша ещё умудрялся шутить – «Да кто тебя узнает в таком виде – никто! Даже мать родная не узнает!».
-«Хорошо, что ещё нашли старые ботинки, для тебя, а то хоть валенки одевай!» - подначивал меня отец – «Да и платье, если его заправить в брюки совсем как рубаха! Даже теплее от подола будет».
  Я уже чуть не плача, вдруг рассмеялся от чистого сердца, когда увидел, в каком виде были одеты другие. Отец нацепил на себя три старые вязаные кофты и одел не весть, откуда взявшиеся армейские галифе. С верху всего он надел старую плащ-палатку и совсем был похож на солдата, если бы не обувь. Ему пришлось надеть резиновые калоши поверх своих штиблет, так как для его большой ноги обуви просто не нашлось.
  Лучше всего выглядел Ставроша – он был похож на купеческого приказчика, со старинной картины – Рубаха с косым воротом под френчем и шаровары, заправленные в старые кожаные сапоги, очень гармонично смотрелись с картузом на голове. Немного портила вид стеганая фуфайка, которая сразу же превращала его не то в лесника, не то в лихого разбойника с большой дороги.
  Перекрестив нас, Александра Степановна сунула мне в руки пакет с бутербродами и мы - «Начали не запланированное отступление» совсем как Наполеон из Москвы» - подытожил с иронией отец, хотя то, что нам пришлось испытать, потом вряд ли вызвало бы у него иронию.

*     *   *   *     *

  Оказавшись на улице, мы выстроились гуськом. Первым шел Ставроша и торил своими сапогами тропу, за ним следом шел я, вминая снег дальше, и уже замыкал шествие отец, осторожно продвигаясь в калошах, что бы не начерпать снега.
  Мы медленно пересекли деревню и остановились возле пашни. Колеи видно не было! Как перейти через поле мы не знали! Можно было бы и дальше стоять, но стал подниматься ветер, который начинал потихоньку пронизывать наше «походное обмундирование».
-«Я поищу жердь от забора!» - сказал Ставроша и пошел по снежной целине в деревню. То как он почти по самые края сапог увязал в снегу, ввергало меня в ужас.
- «Папа, давай вернёмся! Ведь замерзнем!» - начал уже причитать я.
- «Завтра нам с твоим дядей на работу, а ты, если хочешь, возвращайся к бабуле, я не против! Прогуляешь школу, я за тобой приеду через неделю!» - начал рассуждать здраво отец.
-«Нет! Я здесь не останусь без Вас!» - представил я как неделю жить здесь в снежной ловушке.
-«Поможешь бабуле!» - настаивал отец.
-«Нет! Я буду как вы!» - почти уже плакал я.
  В это время вернулся Ставроша, неся тонкую двухметровую жердь от штакетника. Он молча прощупал край пашни и… о чудо нашел проход, который не оказался таким уж глубоким. Вдобавок ко всему ветер повернул в спину, и мы уже веселее – подгоняемые его порывами пошли дальше.
  Почти полтора часа, мы пробирались к большаку эти несчастные два с половиной километра по пересечённой местности. Нам не было холодно – ветер в спину и трудная ходьба – мы слегка даже вспотели. Однако главная неприятность ожидала нас впереди. Походя к автобусной остановке, мы ещё издали заметили, что на ней царит большое оживление. Как оказалось основная толпа народных масс, приехала сюда в воскресенье 7 мая, и теперь все они и мы с ними вместе хотели уехать домой. На наш внешний вид никто не обратил никакого внимания, так как все были одеты примерно, так же как и мы – пёстро во всё, что только могло сохранять тепло. Ожидая рейсовый автобус, народ спрятался в остановочной будке. Но, что мог поделать один небольшой «пазик» с интервалом движения в целый час с таким количеством людей, а ведь было ещё и много других остановок перед нашей. В общем, рейсовый автобус в 13 часов проехал мимо всех нас, не сбавляя, пусть и не большой, скорости. Мы с тоской в глазах проводили его взглядом до поворота…
  «Что делать?» - этот вопрос витал в холодном воздухе среди человек пятнадцати на остановке. Ждать следующего не было смысла, так как приближался час пик. Кто-то решил вернуться восвояси, кто-то пошел греться в магазин, а что же было делать нам?
  Люди с остановки разбрелись кто куда, благо многим до тёплых изб было рукой подать. Мы же остались на месте. Перекусывая бутербродами, отец с братом размышляли, как быть. В это время из магазина вышел наш старый знакомый пастух – увидев нас, он подошел. Поздоровавшись, он как бы, между прочим, и говорит:
- «В это время здесь ждать бесполезно – после полудня не уехать. А вот из Яма каждое воскресенье в 16 часов уезжает Петрович в город на своём служебном автобусе. Я сам, когда надо, частенько езжу с ним».
- « Из Яма? А это где – как далеко?» - спросил мой отец, поглядывая на меня – «У нас малый, ему будет трудно».
- «Если идти по дороге в сторону города, то будет аккурат 5 км. – следующая остановка. Однако можно и на прямую через лес – не больше двух…» - продолжил местный житель, показав рукой на лесную дорогу, видневшуюся на окраине поселка.
- «В лесу сейчас, наверное, много снега…» - как бы про себя заметил Ставроша.
- «Снега много, но зато тихо без ветра… Если пойдёте сразу, то успеете обязательно, а так здесь ждать нечего. Редко когда шабашник заглянет, да и то если приедет. То не раньше восьми вечера».
  Пастух попрощался с нами и пошел по своим делам. Мы молча смотрели на еле заметную лесную дорогу.
- «Надо решаться!» - отец твердым голосом начал – «Ждать не известно чего, мы тут не можем, возвращаться назад нет смысла, так как ещё дальше, чем до Яма – пойдем лесом! Без ветра потихоньку пробьёмся за два часа»
- «Я согласен!» - Ставроша поглядел на меня – «Вот Олежка, как? Осилит ли переход ещё совсем пацан, да и устал уже, наверное, изрядно?»
- «Не капельки не устал!» - вспыхнул я – «Да и бутербродов ещё много, пройдем сквозь лес!»
- «Решено!» - подытожил отец, и мы пошли на край села к лесу.

*     *   *   *     *

  Вот он лес! Ещё вчера он уже готовился встречать лето, но сегодня был совсем как зимний – тихий и таинственный под грузом невзначай выпавшего снега.
  Углубившись в него, мы оказались как в сказке – многие деревья прогнулись под тяжестью сырого снега и походили на странные заколдованные фигуры. Да и мы сами, наверное, как раз подходили к этому пейзажу, напоминая собой трёх лесных персонажей – если бы кто нас сейчас здесь увидел.
- «Вот идем и впрямь как обречённые Французы» - решил пошутить Ставроша…
- «Так наверное Сусанин заводил Поляков в лесную глушь…» - промолвил отец.
- «Ага!» - добавил его брат – « И был этот Сусанин пастухом…» - все дружно рассмеялись, и я почувствовал, что настроение моё стало гораздо лучше - подумать только когда бы ещё я оказался в таком сказочном лесу! Было очень интересно смотреть, как там вверху деревьев гулял ветер, изредка срывая снежную шапку с ели и бросая ею в нас.
  Так любуясь лесными картинами, мы на удивление быстро прошли до опушки, и перед нами открылся вид на небольшую деревеньку, которая ещё издавна именовалась Ямом, так как в старину здесь была почтовая ямская станция.
- «Смотри-ка!» - весело сказал отец – «Ещё нет трех, а уже почти пришли на место!». Мы прибавили шагу и через пять минут уже были на остановке возле старой полуразрушенной часовенки.
- «Теперь можно и подкрепиться!» - обрадовался я – «Так хочется есть!»
Все оживились и собрались, было перекусить, как вдруг из-за соседнего дома вывернулась симпатичная «Кубань» и поехала прямо мимо нас. Мы дружно стали голосовать. Автобус притормозил, и мы бросились к нему.
- «Вы в город!» - спросил водителя Ставроша.
- «Да в город, только поеду через центральную усадьбу – от туда позвонили, что очень много людей не может уехать в город, если хотите, заберу на обратном пути».
- «Спасибо!» - подключился отец – «Мы лучше прокатимся, а то уже слегка замерзли!»
- «Дело Ваше» - водитель поехал в обратную сторону – «До города беру рублю с места, паренька можете взять на руки, бесплатно»
- «Он уже большой!» - доставая деньги и протягивая трешку** водителю, проговорил отец – «Пусть едет с местом!».
  Я с благодарностью посмотрел на отца и забрался в самый конец автобуса к угловому окну. Дядя Саша и папа сели рядом со мной.
  Пока мы ехали в автобусе одни, то успели перехватить бутербродов и выпить из термоса чая. После горячего стаканчика ко мне окончательно вернулось хорошее настроение, и с того самого случая, я очень полюбил этот благородный напиток, любовь к которому только крепнет с каждым годом.
--«Надо же такому случиться, могли не куда и не идти!» Ставроша показал в окно – «Вон и магазин!»
- «Конечно!» - отец улыбнулся – «Только сейчас автобус будут брать штурмом!»
И, правда, на остановке, которую мы ещё совсем недавно покинули, толпилось целое море людей. Водитель, лихо, проехав мимо, резко развернул автобус на дороге в сторону города и, остановившись, приоткрыл ручным затвором дверь служебной машины.
- «Какая толпа собралась! Пусть сами суда идут, а то дверь мне сломают!» - обрадовано проговорил водитель, уже подсчитывая нечаянно свалившийся заработок.
  Когда люди на остановке поняли, что автобус к ним сам не подъедет, начали, ускоряясь бежать на перегонки к двери.
- «Хорошо, что мы уже здесь!» - с тревогой в голосе прошептал я.
  Через пять минут, автобус был забит до предела, но сели все кто хотел. В салоне стоял весёлый гам, но люди не обращая внимания на тесноту, были счастливы, что смогли уехать в город.
  Проезжая мимо Яма, мы не пожалели, что сделали такой крюк – автобус проскочил мимо остановки, не смотря, на то, что человек пять просили его остановиться.
- «Вот тебе и заберу на обратном пути!» - проворчал отец – «Был бы фокус, если бы мы остались его здесь ждать!». От этих слов по моей спине побежали холодные мурашки.

*     *   *   *     *

  Через часа мы уже въезжали в город. Каково же было наше удивление оттого, что в городе от снега уже не было и следа. Мы вышли из автобуса, и только здесь ощутили своё плачевное положение во внешнем виде.
- «Не хватало бы ещё встретить, кого нибудь из сослуживцев!» - расстроился отец.
- «Спокойно Виктор! Я Дубровский!» - Ставроша быстро подошел к такси, на которой была вывеска «В парк» и о чем-то переговорив с водителем сел в машину, и та подъехала к нам.
Как хорошо всё-таки, когда твой родной дядя работает таксистом!
  Уже через пол часа, я нежился в теплой ванне и слушал, доносящийся через дверь ванны, рассказ отца, который красочно описывал наши приключения маме и моей младшей сестре Оленьке.
  Вот так я на собственном опыте ощутил, как примерно могли себя чувствовать отступающие из России войска Наполеона, и искренне был рад, что наше отступление было таким коротким, и закончилось так хорошо, в отличие от императора Франции.
  Уже в школе, когда мне пришлось писать сочинение по роману «Война и Мир», я использовал свои впечатления от этого «похода», за что и получил высокую оценку от нашего преподавателя Литературы, которая была приятно удивлена, реалистичности описываемых мной событий…




* - 200 рублей – после денежной реформы 1961 года.
** - трешка – три рубля 1961 года одной купюрой